Кембрийский период (Часть 1 — полностью, часть 2 — главы 1–5)
Шрифт:
— Я не хочу… Подобий, — простые слова. Как их не хватает, — Я хочу знать, то ли…
Обвёл указательным пальцем левой руки вокруг среднего правой.
— Отдал. Хорошо. Остальное потом. Когда Неметона будет здорова. Харальд, пошли.
Эмилий подождал, пока стихнут шаги. Потом повернулся к Пирру.
— Экзарх Григорий велел оказывать тебе помощь. Если что-то будет нужно — только скажи. Но, ради всего святого, больше не пытайся помогать мне.
Пирр молчал. Игра чужими костями не удалась. Что ж, давно он не совершал таких ошибок. Можно надеяться, что и повторит не скоро. Итак, сменим кости на свои? Например,
Дэффид явился домой только к вечеру. Дел было невпроворот. Но — от первых же вестей настроение стало хорошее. Дочь будет жить. Останется здоровой и красивой. И король ни в чём не виноват. И клан принял нужное решение… От прошлых беспокойств осталась маленькая червоточинка. На фоне зиявшей с утра пропасти. Младшей дочери — болеть и мучиться неизвестно сколько. А вместе с ней — и всей семье. А клан… Клан не понял Дэффида. Не захотел. Но уболтать старейшин удалось.
— сида стоит многих воинов. Наше влияние на Совете возрастёт.
И весь сказ, на разные голоса. Вождь клана, казначей, начальник над ополчением, все трое легатов. Даже писарь. Что девочку нужно попросту поберечь — в голову не пришло никому. Великая сида, как же. Сама она скорее согласится с кланом. Деловитая. И воинственная, да. Если сомнения и были — парад развеял. Дух Немайн хочет драки — а её тело — отдыха. И Дэффид был склонен поддержать тело.
— Так, да не так. Ну, посчитают мою дочурку за сотню воинов… Даже за тысячу! И что? А больше — не согласятся. Ну, будет у нас больше всех голосов. Ну, восьмая часть от всего, а не десятая.
— Бегать придётся поменьше.
— Ну, разве что. А вот представьте, что сида, кроме клана, никому и ничем не обязана. Это ведь не мы будем бегать. Это за нами будут!
Вот только после такого разговора Дэффид и пошёл к королю. Договариваться. После того, что произошло, вариантов было два — или добрая ссора, или не менее добрый мир. Когда окончательно выяснилось, что сиду никто не травил, получалось — Дэффид должен королю за почёт и долготерпение. А король Дэффиду — за нераздувание скандала, когда к тому был повод. И не договориться теперь было бы жутким взаимным оскорблением. Которое, пожалуй, смоет только кровь. Узнав о визите Дэффида, король пригласил его разделить ужин — совершенно неофициальный, но оттого не менее почётный.
Однако, необходимость договориться никак не отменяла желания поторговаться. И прекрасно зная, чего хочет король, Дэффид занял прямо противоположную позицию. Для начала, выложил перед собой двадцать золотых кружочков. Двадцать солидов.
— Вот, — объявил он, — штраф. За то, что моя дочь не пойдёт на эту войну, мой король! Даже если кланы сдуру и приговорят.
— Она болеет. А недужную я призывать на службу бы и не стал, — король был настроен неплохо. Пока Дэффид ругался с родичами, он принял епископа и нескольких римлян. Или египтян. Те бежали от арабов, и просили дозволения поселиться на мирной земле Диведа. Точнее — в городе, поскольку все были ремесленниками. Более того — они просили о подданстве. Гулидиен разрешил.
— Недуг недугом, но она ведь и выздороветь может. И в драку полезть. А у неё дитё малое. Не всякий младенец переживёт поход. Так что позора в том не будет. А остальное — моя отцовская воля. Пусть просто поживёт. Без войны…
И ждал отповеди. К его удивлению, Гулидиен махнул рукой
— Кого-то надо и на хозяйстве оставить, — улыбнулся он отчего-то мечтательно, — пусть так и будет. Но это не значит, что твоя дочь усидит без дела. Просто не сможет. Сам её знаешь.
— Ничего, — Дэффид слегка растерялся, — у неё есть ребёнок, две ученицы, новая плавильня… Да и домашней работы прибавится. Многие же уйдут воевать.
Король, и без того пребывавший в добром расположении духа, хлопнул ладонью по столу. Заметил — если поначалу Дэффид говорил о войне с Уэссексом как о возможном деле, которое ему не нравится, то теперь — как о штуке довольно неприятной, но совершенно решённой.
— Прибавится, — согласился Гулидиен, и хозяин заезжего дома вдруг понял, что ломился в открытую дверь, и теперь ему лететь незнамо куда со всех ног. И хорошо, если сзади скорости не добавят, — ой, и прибавится. Мы ведь с Гвином из-за неё поссорились.
— И что? — насторожился Дэффид.
— То, что раньше в морских злодеях хоть какой-то страх оставался. А теперь — гола дорога. Приплывай, когда хочешь, грабь, кого хочешь…
Король замолчал и принялся ковырять гусиную ногу вилкой. Захотелось спросить — у него что, руки грязные? Вилка хороша, когда едят из общего котла. Это что, намёк? Почётный намёк! Тарелки разные, но всё равно, как одна… Но произнёс Дэффид иное:
— Ты разрешил осаду, мой король.
— Разумеется, — Гулидиен прожевал кусок, запил пивом, вытер короткие усы, — Я разрешил осаду, сид взяла моя армия. Он теперь мой. Только пуст, гол, и заброшен. И никто из моих рыцарей не возьмётся править сидом, не прикроет речную дорогу. Приплывай, когда хочешь, грабь, кого хочешь…
— Печально, — Дэффид отхлебнул пива. Его несло потоком, и было интересно, что дальше.
— Разумеется. Я предлагал земли в лен твоей дочери, она отказалась. Я размышлял над этим, — король прервался и принялся смотреть, как Дэффид гложет гусиную шею. Тому подумалось — Гулидиен прав, есть вилкой изящнее, да и позволяет подчеркнуть общность трапезы. Нужно и в «Голове» завести обычай — подавать вилки на приятельские пирушки, — и решил, что дружба стократ ценнее долга. А потому дарю ей сидовкий холм. И все, что вокруг него на две римских мили вверх по правому берегу Туи.
— А служба?
Гулидиен рассмеялся.
— Никакой. Я дарю ей эти земли. Совсем. Без условий. Кроме, пожалуй, согласия признать меня королём Британии. Вот и всё. А вопросы внешней войны пусть решает Совет Мудрых. Что до пиратов… Полагаю, первое время одна репутация победительницы Гвина будет кого угодно отпугивать. А там она какую-нибудь машину соберёт.
Дэффиду и сказать оказалось нечего, кроме как поблагодарить за милость. Устье Туи! Вон, у Риса ап Ноуи восточный берег, пологий — так как сыр в масле катается. И западный, высокий, наверное, не хуже. Гулидиен проявил истинно королевскую щедрость и договорился на своих условиях. Дэффид и тени сомнения не имел — благодарность Немайн будет крепче любой вассальной клятвы. Она это поймёт, разозлится… И не только на короля — но и на приёмного родителя. Но отказаться от такого подарка не сможет. В конце концов, ей гвинов холм с самого начала приглянулся. Гнев — быстро пройдёт, в хлопотах-то. А благодарность останется. Не только по отношению к королю.