Кембрийский период (Часть 1 — полностью, часть 2 — главы 1–5)
Шрифт:
— Нет пока. Да и не подпускает. Ну, ей виднее. И не должно ничего с ним быть — душу нужно отдать добровольно, а какая у маленького воля?
— В любом случае он теперь христианин, и верю, душа у него будет, и на снисхождение благодати Господней уповаю. А что с прочими делать-то? И вот именно с этим.
— Ну, брюхо пройдёт дня через три. Как у коров. Особенно белые аннонские часто травятся, кстати. А уши… Позвали бы меня раньше, я б их глиной намазала. Но — хороши охраннички, добрый фермер раньше травницу к скотине позовёт. Теперь же — видишь, какие ожоги? Да ещё и руками разодранные… Кожи, считай, вовсе нет. Надо бы их отрезать. А этого… бывшего человека —
Про уши кер-мирддинец переводить не стал. Священнику. Хотя греха и не видел. Они же это… овечьи. А овечьи — хоть в уксусе, хоть в вине. Хоть хранить, хоть в зелье пустить. Да хоть вовсе с кашей да под пиво! Но греки — они же ненормальные. Вдруг не понравится что.
Зато перевёл столпившимся вокруг пленным. Ещё и прибавил:
— И ведите себя тихо. Вся ваша надежда теперь на Гвина. Потому как вам теперь не два пути — наверх или вниз, а один. Кто помрёт — будет просто гнить. И больше ничего.
Вот тут настал вой. Ирландцы, уверившись, что их вождь потерял душу, взвыли. Многие — валились на колени, просили у Анны — глоток зелья, провериться. Надеялись.
А надеялись оттого, что про Гвина только один человек и говорил… Ведь это со стороны Бога жестоко: за глупую — пусть жестокую и доходную шутку над соседями — совсем лишать души.
— А нет больше, — разводила та руками, — всё, что с собой взяла, баран ваш выпил. Это ж не просто так. Это я всю ночь в июне траву собирала, потом мяла, растирала, в глиняном тигле выпаривала… Одной травы ушло двенадцать марок веса. Я думала, мне экстракта месяца на три хватит. Да и зачем вам зря мучиться, скотинки?
Шок был слишком велик. Некоторые требовали, чтобы их повесили! Поскольку они-де лгали о работе на Гвина.
— Мы не можем точно этого знать, а потому не примем грех на душу, — твёрдо отвечал викарий, — вдруг вы лжёте, а король фэйри вас выкупит? Вы слышали приговор. Подождите немного. Опять же, я уже отправил с гонцом письмо в столицу, и очень надеюсь, что преосвященный Дионисий даст мне добрый совет, что с вами делать. Если бы вы просто добровольно отреклись от Христа, тут было б ясно. Но вы и от семени адамова отрешиться ухитрились, Гвин там или не Гвин! Впрочем, молиться за вас не грешно — вне церкви, конечно. Просите христиан молиться за вас — это за любую тварь делать не возбраняется.
— И повесить вас можно, — обрадовала Анна, — без исповеди и причастия, конечно.
— А он не солжёт? — заволновался викарий насчёт Гвина, — смотри, сиятельная Анна…
— Да какая я сиятельная?
— Ты ученица великолепной. Ты просто не можешь быть ниже, — объяснил викарий, — Но если Гвин ложно не признает этих не-людей…
— Будем их называть «фэйри». Животными слишком, а настоящие Добрые Соседи на эту кличку обижаются.
— Хорошо. Этих фэйри не признает — мы их повесим. А если они правы, и вешать их необязательно? Выкупить их жизни могла бы и Церковь. Конечно, очень недорого. В надежде, что некогда бывшие христианами существа смогут вновь обрести душу. Хотя бы для Ада. Ибо даже это лучше, чем никакого посмертия вовсе…
— А сиды не лгут. Даже те, которые склоняются к службе Аду. Ну, наша не испорченная, как её бывший братик. Но пример хороший. Её бывает, не поймёшь, это да. Но неправду не сказала пока ни разу.
— А где у нас ближайшая крепость Гвина?
— Кричащий Холм. Съездим. Людей он чарами отгоняет, но Немайн, пусть крещёную, да сиду, наверняка послушают. А пленных…
Викарий понял — августу бросят в пасть к демону! С другой стороны, ни одно житие, где поминается Гвин, не оборвалось мученичеством во славу Господню.
— К Гвину пойду я, — вид у викария стал отчаянный, и немного лихой, — он любит насмехаться над священниками. Но ни одного не убил, потому рисковать я не буду. Насколько легче принимать решение, когда оно не грозит ничем, кроме словесных поношений.
— Почему нет, — хмыкнула Анна, — только не забудь это сэру Эдгару сказать, а то он и знать не будет…
Как они летели к подножию сида, где должен быть расположен вход во внутреннюю часть холма! Вились конские гривы и хвосты, крыльями расправились за спинами всадников плащи и пледы. «Пантера» скромно плелась позади, как и положено прикрытию, глотала пыль. То, что у сиды на плече ребёнок, никого особо не волновало — обычное дело для воительницы. Дитя в валлийской подвеске ни копьём колоть, ни из лука стрелять не мешает.
Наконец, у подошвы холма остановились.
— В качестве посла отправится отец Адриан, — объявил сэр Эдгар.
Немайн не возражала. Но — священник повернул с половины пути.
— Не по силам мне, — признал, — Страшно. Знаю, что вера сильнее, а вот…
И его стошнило.
Так что спустя полчаса — сида бодро шагала наверх. Даже напевать под нос начала, пробуя новый голос. Да, сопрано, и превысокое. И сильное — приходится сдерживаться, чтобы внизу не услышали. И всё-таки — расстояние дальше, голос громче. Негромко, не в полную силу. Но застольная песня из «Травиаты»… раньше Клирик её пел, как один из гостей — низкому баритону в Альфредах делать нечего. Впрочем, для друзей сходило. Теперь — Виолетта, безусловно. Потом — Аиду. "Ritorno Vincitor!" Голосу очень хотелось вырваться на свободу окончательно, заполнить всё. Но — пока было нельзя. Хотя Клирик и предполагал, что, прогнав с вершины холма «барабашку», попеть можно будет в открытую. Прогоняя нечисть. Вопрос — что?
Ближе к вершине приятные размышления сменились практическими мыслями. Клирик поочередно припоминал кандидатов на роль пугалочки. Из описаний — утробное ворчание "самой земли", белесые фигуры сидов на гребне, производящие первое осеннее камлание, дрожащая земля — он вывел, что поработали две родственные силы: текущей воды и пенного пива. Подземный ручей, например, вполне мог прорыть себе в теле холма русло, и журчать. Мог стучать, шевелясь от малейшего дуновения, сильно выветренный камень… В любом случае, искать следовало звук, а потому Немайн прекратила петь и насторожила ушки. Оставайся Клирик человеком — намучился бы с поисками. Но длинные стоячие уши хорошо различали и сами звуки, и направление, с которого они доносятся — если точно на них навести. Хорошо кошкам — ушки на макушке. А у сиды они хоть и вращаются ничуть не хуже — и да, каждое по отдельности! — но, вот беда, торчат горизонтально. То есть поворотом можно легко определить вертикальный угол, с которого доносится звук. А направление в горизонтальной плоскости… Предстояло покрутить головой — как при игре в "холодно"-"горячо". А если источник звука скрыт под землёй — и походить. Пройтись в одну сторону. Прислушаться, есть ли звук, и не переменился ли? Ослаб, усилился, стал ниже или выше? Звук хорошо расскажет, какие породы и пустоты внизу — а значит, что нужно делать, чтобы его укротить.