Кентерберийские рассказы
Шрифт:
И к доктору со смехом обратился.
Рассказ Врача
Здесь начинается рассказ врача
Тит Ливии повествует, что когда-то
Жил в Риме рыцарь, знатный и богатый,
По имени Виргинии, у друзей
Любовь снискавший щедростью
Был дочерью единственною он
С женой своей от неба награжден.
Красою несравненной дева эта
Превосходила все созданья света.
Природа создала ее с таким
Искусством бесподобным, неземным,
Как будто чтоб сказать: «Глядите, люди!
Какой творец мечтать о большем чуде
Дерзнул бы? Может быть, Пигмалион?
Как ни лепил бы, ни чеканил он,
Со мной сравняться был бы тщетен труд.
Зевксис и Апеллес не превзойдут
Меня в искусстве украшать созданья.
Меня творец великий мирозданья
Поставил заместителем своим,
Чтоб облик существам давать земным
И всячески приукрашать их. Мною
Содержится все то, чем под луною
Ущерб и рост владеют вместе тут.
Я мзды не жду за свой бессменный труд.
С моим владыкою всегда согласна,
Всё новым тварям жизнь даю всечасно,
В различную их облекая плоть.
Красой сей девушки почтен господь», -
Так, думаю, могла б сказать природа.
Уж на порог пятнадцатого года
Вступила девушка, красой своей
Пленившая природу с первых дней.
Багрянцем роз и белизною лилий
Украшены ее ланиты были;
Как ива, гибок был прелестный стан,
А лес кудрей златистых осиян
Лучами полыхающего Феба,
Глядящего с полуденного неба.
Но внешности, отрады из отрад,
Был нрав ее прекраснее стократ.
Все качества соединились в ней,
Которые мы ценим у людей.
Душой и телом далека от зла,
Она цветеньем девственным цвела,
Во всем воздержанна, всегда смиренна
И долготерпелива неизменно,
В нарядах, в поведении скромна,
В ответах же учтивости полна.
Она, хотя умом не уступала
Самой Палладе, говорила мало.
Пустопорожних слов ее уста
На ветер не кидали никогда;
Нет, речь ее звучала благородно,
Проникнутая прелестью природной.
Присущи были ей девичий стыд
И рвение, которое бежит
Губительного для души безделья.
В рот не брала она хмельного зелья,
Чтобы Венерин жар не разжигать,
Чтоб масла к пламени не подливать.
Блюсти ей было любо строгий нрав;
Не раз от легкомысленных забав
Она, больной сказавшись, убегала;
Пирушки, пляски, смех под звон бокала
Ее к себе нисколько не влекли,
Она от них держалася вдали.
Тот прав, кто думает, что вредно детям
Забавам праздным предаваться этим:
До времени не надо созревать,
Ведь девочка успеет взрослой стать
И смелое усвоить поведенье.
Вам не в обиду это поученье,
Наставницы господских дочерей,
Приставленные к ним на склоне дней!
Подумайте, какое основанье
Давать их было вам на воспитанье:
Иль то, что чистоту вы соблюли,
Иль то, что пред соблазнами земли
Не устояли и теперь до гроба
От света отреклись. Глядите ж в оба
За нравами воспитанниц своих,
Стезею чистоты ведите их.
Охотник-вор, что от былых утех
Своих отрекся, может лучше всех
Лес охранить. Вы с вашею задачей
Отлично справитесь, – вас ждет удача.
Не поощряйте никогда порок,
Чтоб дьявол вами овладеть не мог.
От снисхожденья к поощренью – шаг.
Невинности предатель – злейший враг
Людского рода, – потому-то мы
Его боимся больше, чем чумы.
Отцы и матери, вам тоже надо -
Растите ль вы единственное чадо
Иль несколько – не отпускать их с глаз,
Пока зависит их судьба от вас.
Остерегайтесь гнусным поведеньем,
А паче неуместным снисхожденьем
Детей своих губить. Кто портит чадо,
Тому не миновать, поверьте, ада.
Коль нерадив пастух, какой в нем толк?
При нем ягнят спокойно тащит волк.
Примерами не утомляя вас,
Продолжу я мой прерванный рассказ.
Не нужно дочери Виргинья было
Наставниц, – нет, она руководила
Собой сама; ведь жизнь ее была -
Как все слова ее, так и дела -
Примером, по которому учиться
Могли бы добродетелям девицы.
И потому в стране гремела слава
О красоте ее и жизни правой.
Все осыпали девушку хвалой, -
Все, кроме злобной зависти одной,
Которой горести чужие милы,
А радости, наоборот, постылы.
Свою продолжил повесть доктор так:
Однажды в храм направила свой шаг
Виргинья дочь; ее сопровождала
Родная мать, как девушке пристало.
А в ту пору как раз одним судьей
Тот округ управлялся городской;
И вот, когда она входила в храм,
Судья, случайно оказавшись там,
Ее увидел и в единый миг
Запечатлел в душе прекрасный лик.
Ее красой невиданной пленен,
Тотчас же про себя подумал он:
«Она моею сделаться должна!»
И тут в него вселился сатана
И научил бессовестным советом,