Кесарево свечение

Аксенов Василий Павлович

Не used to live near Place des Invalides, Though he always was valid. He wasn't as exotic as Mr. Dali, And in his morals he was solid.

Я сам когда-то жил возле площади Инвалидов, это было лет двадцать назад, одна студенточка по имени Кимберли повадилась «заходить с мороза». Наташке было тогда семь лет возле Нарвских ворот, и она, конечно, не могла знать об этом.

Часть десятая. Весна в конце века

(дневник сочинителя)

«Холодная весна. Ликующий щенок. Щегол поет в кустах, как скрипка Страдивари. Свистим

и мы свой блюз, не раздувая щек, Лишь для самих себя, Армстронга староверы. Кончается наш век. Как дальний джамбо-джет, Он прибывает в порт, свистя четверкой сопел. Что загрустил, народ? Иль кончилась уже Дерзейшая из всех двухиксовых утопий? Печаль ползет, как смог, в комфортные дома. Осталась только дробь, потрачены все восемь. Исчерпан Голливуд, Чайковский и Дюма. Ну а щенки визжат от счастья первых весен.»

*

Весна. Вирджиния. Колючками шурша, Бесстыжий лес осин затеивает вальсы. Поверит ли пропащая душа, Что можно жить без музыки Вивальди? Зеленый грузовик рассады приволок, А ветер гнул кусты в предательстве раскосом. Заснувший в темноте под свист небесных склок, Поселок поутру украсился нарциссом. Как короток твой век, нарцисс-самовлюблен! Слетает лепесток в апофеозе бури. Успеешь ли сказать о чувстве, воспален? О гибели сказать уже не хватит дури.

*

КИНО XX

Стенли Кубрик усоп, Завершилась его Одиссея. Полегли паруса, Призрак Трои осел одесную. Остается лишь Рим, Говорил в Цедеэле Феллини. Опрокинул свой ром И добавил: кончайте филонить! Я хочу поглядеть, Что скрывается под паранджою, Где царица, где блядь, Хохотал, уходя, Параджанов. В детстве голод, война, Полкило почерневшей морковки. В чем твой подвиг, Иван, Вопрошал свое время Тарковский. Оборвав якоря, Этот мир, как киношка, померкнет. В дюнах Фаро, среди коряг Важно бродит оставшийся Бергман.

*

II

Жимолости жженье Слышишь и видишь сбоку. Запахи возрожденья Водят твою собаку. Этой весной несмелой Громы идут с Балкана. В небе, промытом с мылом, Словно штандарт над полками, Тянется облако НАТО. О, генеральское сердце, Ты ли читаешь там ноты Бешеного концерта?

*

Точность бомбометанья Зависит от близости тучи. Косовских баб метанья В гайдучьей хватке паучьей Ставят вопрос философский О сущности человека. Так со времен Софокла Ты морщишь усталые веки.

*

Под оркестр

Тянутся косовары Лентою за кордон. Флейточка крысолова, Адский аккордеон, Сербской стрельбы перкаши, НАТО гремящая медь. Где вы, райские

кущи? Выведи, Магомед! Март предпоследнего года. Боже, Владыка Небес, Дай нам плохую погоду, Маются ВВС. Март предпоследнего года Век упустить не горазд. Так развлекаются гады, Рыская в мокрых горах.

*

В те дни, когда на поле Косова Сошлись опять три мрачных царства, Вооруженные колоссы, Титаны мощи и коварства, Он все трусил вокруг и около Цветущих вишен, гиацинтов, И отдаленной битвы рокоты Терялись в радуге и стыни.

*

Статистика боев

На фоне зарева Белграда Сообщить командованью рад, Что тени длинные Эль-Греко Проходят ночью сквозь Белград. Дома горят, убитых мало. Число избранников судьбы Сошло до минимума в залу, Где ждут подсчета, как столбы. По Косово гайдук гуляет. Ничто не сдержит гайдука, Лишь пляшут цели над углями В прицеле верного АК. Дома горят, убитых много, Но максимум еще далек. Дружины Гога и Магога Раздуют славный уголек! Албанка, жертва геноцида, Прольет невинную слезу, Но кто, чернее антрацита, Торит позорную стезю? Гайдук, нажратый водки с салом, АВАКС с командой «Гоу-ахэд» Или укрытый под вокзалом Голубоглазый моджахед?

*

Из-за туч

Он подлетает, Чарли Браво! Над ним, как мать, летит АВАКС. Сквозь тучи виден берег рваный И деревень дремучий воск. Вот он взмывает по спирали, Уходит свечкою в зенит. Искус воздушного пирата, Как саранча, вокруг звенит. Он целит в красных злые танки, В посланников белградских бонз, Но попадает не в подонков — В албанцев, страждущих обоз.

*

Первомай-99

По Горькой улице — что слаще? — Нести вождя зловещий облик, Как в дни, когда народ палачил, А вместо денег брали воблой. Трубит трубач в свою полуду Мотив космического марша. Сын стукача, привыкший к блуду, Нацизм внедряет в букву Маркса. Вернулись старые повадки. «Всех богачей низринем ниц мы!» Как алкоголик жаждет водки, Россия тянется к коммунизму.

*

Нацбол

В предместье тихого Денвера, Забыв про прежний вшивый шик, Живет на пенсии велфера Национальный большевик. Утратив киевскую мову И не запомнив сотни слов Английского, он внемлет зовам Лесных пичуг и воплям сов. Но по ночам в кустах иврита Грозят Астарта и Ваал, В словесный бой сквозь желчь иприта России катит мутный вал.

*