Khabibtime
Шрифт:
Мы садились в маршрутку на те места, с которых в любой момент можно было сорваться, и при остановке автомобиля выскочить из него, не заплатив за проезд. Мы делали так неоднократно до тех пор, пока водители не перестали забирать нас с пляжа. Мы с братьями порой заваливались в маршрутку толпой, а на выходе говорили водителю: «Последний оплатит». Однако никто не платил. Как-то раз один наиболее настойчивый в поисках справедливости водитель не поленился и начал разыскивать отца. Конечно, он его нашёл, и отец узнал обо всём.
Ярости папы не было границ. Наверное, он был готов прощать нам всё, но только не обман и мошенничество.
Ты, читатель, видимо, гадаешь, а на что всё-таки тратились деньги, получаемые нами от отца? На покрытие долгов в компьютерном зале. Компьютерные игры были ещё одним полем, на котором мы с братьями с большим удовольствием шалили. Но, когда отец узнал о наших проделках в маршрутках и долгах в клубе, нам было уже не до смеха. Отец быстро прикрыл нашу лавочку находчивости, отбив у нас желание и с водителями такси играть в догонялки, и рубиться в Red Alert.
В клубах мы так же, как и на футбольном поле, чувствовали себя хозяевами положения. Мы приходили с братьями, в основном я ходил с Абубакаром, и искали свободные компьютеры. Если же таковых не было, мы присматривали себе «жертву обстоятельств». Происходило это так. Сидит парень, спокойно играет. Подходит Абубакар и спрашивает:
– Сколько тебе ещё осталось играть?
– Час, – отвечает мальчик.
– Дай я сделаю один бой, не жалко? – говорит Абубакар.
– Конечно, нет, – следует от мальчика, и мой брат присаживается на скамью рядом с этим парнем.
Один бой плавно переходит в другой, в третий и так далее. Мальчик мог сказать: «Ну хватит, отдай джойстик», на что получал оплеуху от Абубакара, сопровождающуюся словами: «Твоё время вышло. Gameover».
Я, безусловно, не утверждаю, что всё это хорошо. Нет, конечно. Сейчас мне за эти маленькие пакости стыдно и неудобно перед всеми теми людьми. Однако с тобой я этим делюсь. Тогда мы полагали, что это всё – само собой разумеющиеся процессы.
Однажды наша любовь к шалостям чуть не стоила нам, братьям и друзьям, свободы или даже, может быть, жизни.
Как-то раз мы решили прокатиться на автомобиле. Это была старая тачка, модель которой в России называют «копейка». Нас было очень много, и мы сразу поняли, что все не поместимся. Однако это не стало препятствием для нас. Мы попробовали протиснуться внутрь, но стало очевидно, что у всех это сделать явно не получится. Мы приняли из ряда вон выходящее решение: я вылез из салона, обошёл машину, залез на багажник, лёг животом на заднее стекло, обхватив крышу, и вцепился в дужки предусмотрительно открытых друзьями окон автомобиля. Один из наших товарищей сделал то же самое, что и я, но только на лобовом стекле. Представьте себе картину: «копейка» с полным салоном пацанов, с двумя персонажами на переднем и заднем стёклах, с подрезанными пружинами, свисающим и бьющимся об асфальт глушителем мчится по улицам Махачкалы.
Безусловно, мы не остались незамеченными. Часть прохожих смеялась и аплодировала нашей находчивости, вторая – в недоумении отходила подальше. В общем, мы привлекли к себе внимание. В том числе внимание полицейских, дежуривших неподалёку. Они бросились в погоню за нами. Хозяин машины, сидевший в
Как ты помнишь, читатель, я находился не в салоне. Меня швыряло из стороны в сторону и подбрасывало так, что я в любой момент мог улететь. Однако наш водитель не сбавлял темпа.
Вскоре преследовавших нас машин стало уже две, а затем три, чуть позже – четыре. В один из моментов мы на полном ходу попытались преодолеть искусственное сооружение для гашения скорости, которое в народе именуется «лежачка».
Затея стоила нам вырванного карданного вала и, соответственно, остановки. Мы бросились было врассыпную, но были заблокированы. Сотрудники полиции стали «крушить» наших пацанов. Мы всеми правдами и неправдами вырывались. Это, в конце концов, получилось сделать: мы красноречиво пояснили сотрудникам, что мы не знали, не хотели, не то имели в виду. В общем, это был стандартный набор отговорок и отмазок, которые, между прочим, сработали. Одного нашего парня полицейские всё-таки забрали, и мы начали искать варианты и пути его вызволения. Сошлись на курице. Курица-гриль. Да-да, всё верно понимаешь, дорогой друг. Мы оперативно приобрели курицу-гриль и подъехали к отделу полиции для разговора. Нашей главной надеждой было то, что они ещё не прибыли, и нашего товарища получится вызволить ещё до входа в отдел. Так оно и случилось. Мы уговорили парней в форме, отдали им наш презент и забрали товарища. Вот так порой складывалась наша детская и уже юношеская жизнь в Махачкале. В ней было много нового для меня, интересного для всей нашей братской толпы.
За нашей адаптацией в большом городе присматривал целый отряд контролёров и ревизоров, командиром которого был не кто иной, как папа и друг – Абдулманап Нурмагомедов. Он внимательно следил за всем, что со мной происходило. Однако даже в этом режиме я ускользал и совершал разные, порой совершенно бесшабашные поступки. О некоторых из них я и сейчас, по прошествии двенадцати-пятнадцати лет, конечно, сожалею, однако вспоминаю с улыбкой.
Семья
Начав повествование о своей жизни, я писал о семье и устоях общества, в котором вырос. Большие семьи, уважение младших к старшим, забота о стариках, женщина – хранительница домашнего очага – вот основные, как сейчас модно говорить, тэги, на которых я вырос. Каждый день моей сознательной жизни в семье укреплял меня в мысли об её глубоких основах. Прежде всего, я видел, как жили, общались, принимали решения мои родители. Папа – защитник семьи и добытчик пропитания; мама – наполненная нежностью и заботой к нам, своим детям, хранительница очага. Вот что сохранилось в моём сознании о семейной жизни.
В становлении моей семьи было много разных ситуаций и трудностей как материального, так и духовного характера, но при их решении я всегда видел единство родителей. Все правила в жизни в семье, безусловно, определялись отцом. Все цели, которые семья ставила перед собой, обозначались отцом. Я привык к такому традиционному и патриархальному семейному бытию. Первенство отца определялось во всём, и очень редко ему, папе, приходилось что-то дополнительно объяснять маме. Мама, безусловно, обсуждала с отцом те или иные варианты решения бытовых семейных вопросов, однако окончательное решение всегда оставалось за папой.