Кидалы
Шрифт:
Он пробормотал в ответ, что снял первую попавшуюся квартиру и это лучшее, что он мог себе позволить. В конце концов, он всего лишь коммивояжер, и…
– Об этом тоже надо поговорить, – перебила Лилли. – В Лос-Анджелесе ты уже четыре года, и все это время торгуешь орешками? Думаешь, я поверю? Это же прикрытие! Эта дыра – твое прикрытие! Ты – кидала, и не говори, что нет, потому что я вижу тебя насквозь!
– Лилли… – Его слабый голос, кажется, доносился откуда-то издалека. – Лилли, не лезь не в свое дело…
Она
– Не нужно этого делать, Рой. У тебя гораздо больше возможностей, больше, чем было у меня… Ты ведь знаешь, что бывает с людьми, Рой. Я…
Его глаза были закрыты. Это означало, что ей следует либо замолчать, либо убраться. Выдавив из себя улыбку, она сказала, что не будет больше ворчать.
– А почему ты еще в кровати, сынок? Ты болен?
– Нет, – пробормотал он. – Просто…
Она подошла к краю постели. Робко положила ладонь на его лоб и тут же в испуге отдернула.
– Рой, ты же холодный как лед!
Она включила лампу, и мягкий свет залил подушки. Он услышал еще один сдавленный крик.
– Рой, что случилось? Ты белый как простыня!
– Да ничего, я просто… – Его губы медленно шевелились. – Не беспокойся, Лилли.
Внезапно ему стало страшно. Он знал, что умирает, хотя и не понимал, откуда к нему пришло это знание. И вместе с жутким страхом смерти пришла невыносимая тоска. Никому нет до него дела, никто не утолит его тоску. Рядом нет никого, с кем можно было бы ее разделить.
Всего лишь смерть, Рой? О чем это ты?
Они же не съедят тебя? Могут убить, но ведь не съедят.
– Нет, – всхлипнул он, пытаясь преодолеть тяжелую дремоту. – Не смейся надо мной… я…
– Я не смеюсь! Не смеюсь, дорогой мой! Послушай, Рой! – Она сильно сжала его руки. – Ты действительно не болен. Лихорадки нет… У тебя где-то болит? Тебя кто-нибудь ударил?
У него ничего не болело. С тех пор, как его ударили. Но…
– Ударили, – пробормотал он. – Три дня назад.
– Три дня назад? Как? Куда ударили? Подожди, подожди секунду! Твоя мама сейчас кое-куда позвонит…
В рекордные для «Гровенор-Карлтон» сроки она вышла на внешнюю линию. Она говорила по телефону, и голос ее постоянно срывался.
– Доктор, это Лилли Диллон. Я работаю на балтиморскую компанию «Джастес Эмьюзмент»… Что? А ну-ка немедленно изменить тон! И не говорите, что никогда обо мне не слышали! Может, лучше вам позвонит сам Бобо Джастес?.. Вот и отлично. Теперь посмотрим, как быстро вы сюда прискачете.
Она швырнула трубку и повернулась к Рою.
Явился доктор, он запыхался и выглядел немного мрачно; однако, увидев Лилли, позабыл об уязвленном самолюбии:
– Извините, если был груб с вами, миссис Диллон. Только не говорите мне, что этот здоровяк ваш сын!
– Не важно. – Лилли оборвала его льстивое замечание. – Помогите ему. Ему, кажется, очень плохо.
– Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
Он прошел мимо нее, глядя на бледного мужчину, лежащего в постели. Внезапно он посерьезнел, он быстро ощупал Роя, проверил сердце, пульс и кровяное давление.
– Сколько он уже находится в таком состоянии, миссис Диллон? – бросил он, не оборачиваясь.
– Не знаю. Я пришла сюда около часа назад, и он лежал в постели. Сначала мы разговаривали, все как обычно, но потом ему стало хуже…
– Еще бы! Вы не знаете, у него нет язвы?
– Нет. То есть не знаю. Я не видела его семь лет, и… что же с ним такое, доктор?
– Не случилось ли с ним что-нибудь в последние несколько дней? Может, какое-то повреждение внутренних органов?
– Нет… – Она снова запнулась. – Да, точно! Он пытался мне об этом сказать. Три дня назад его ударили в живот, в баре какой-то алкаш, наверное…
– После этого была рвота? Темного цвета? – Врач сдернул покрывало и мрачно закивал головой, увидев синяк. – Не знаете?
– Нет…
– Какая у него группа крови? Это вы знаете?
– Нет.
Врач бросил покрывало и снял трубку. Он заставил коммутатор отеля быстро переключить его на город и, пока вызывал скорую, озабоченно смотрел на Лилли.
Потом повесил трубку.
– Жаль, что вы не знаете его группу крови, – сказал он. – Если бы можно было сделать переливание прямо сейчас, а не ждать результатов анализа…
– Да, жаль… Он поправится?
– Сделаем, что сможем. Кислород придаст ему сил.
– Но он поправится?
– Его кровяное давление уже ниже ста, миссис Диллон. У него внутреннее кровотечение.
– Перестаньте! – Она чуть не сорвалась на крик. – Я задала вам простой вопрос! Я хочу знать…
– Простите, – сказал он невозмутимо. – Боюсь, что нет. Не думаю, что он выживет, даже если мы немедленно отправим его в больницу.
Лилли качнуло. Она едва удержалась на ногах, но потом взяла себя в руки, выпрямилась. А потом тихим, но очень твердым голосом обратилась к врачу.
– Мой сын поправится, – сказала она. – А если нет, то и вам не жить.
7
Кэрол Роберг приехала в больницу в пять вечера, за час до того, как заступить на дежурство. Мысль о том, что она может опоздать на работу, приводила ее в ужас, но так рано она приходила и по другой причине: до дежурства можно было пообедать в служебной столовой за полцены. Пообедать дешево – для Кэрол это было очень важно. Даже когда ей не хотелось есть, что случалось крайне редко, и даже здесь, в Америке, где, похоже, никто никогда не голодал, она всегда с беспокойством думала о том, когда ей придется есть в следующий раз.