Киллер навсегда

Кивинов Андрей Владимирович

Родионов ушел домой, но дежурный подтвердил, что Кольская с шофером тоскуют в соседних камерах, а наркота отправлена на экспертизу.

— Давно повезли?

— Да только что. Не знаю, как обратно забирать станем. Бензина пять литров осталось, и уже две заявки «по скандалам» висят…

Экспертно-криминалистическое управление, где проводился экспресс-анализ наркотических веществ, располагалось на окраине города, так что каждый рейс туда превращался в настоящую пытку для дежурного, вынужденного полтора-два Часа выкручиваться без транспорта. Зачастую именно в такие часы на отделение обрушивался шквал всевозможных заявок, от бытовых скандалов до серьезных

преступлений, и ссылки на отсутствие автомашины никем не принимались.

— Витя, я все понимаю, но там реальный героин. Много-много героина.

— На дело-то хватит?

— Даже лишнее останется. «Палку» срубите. Волшебное слово «палка». С дежурного их не спрашивают, но все же приятно, когда за смену удается «нарубить» несколько штук. Можно попасть в сводку за успешную организацию работы, на почетное место между начальством и опером, который непосредственно произвел задержание.

— Да? А наш Борисов смотрел, и ему не понравилось.

— Ваш Борисов, извини меня, не эксперт.

— Ладно, сделаем в лучшем виде. Что я, не понимаю, что ли? И Катышев звонил, предупреждал. Водилу тоже придержим, Родионов рапорт написал, что тот сопротивление оказывал. А то сейчас подъезжай, поработаешь до утра.

Ехать не хотелось. Организм требовал горячей пищи, контрастного душа и мягкой постели. Волгин посмотрел на часы: стрелки расплывались перед глазами.

— Нет, не приеду. Дома буду. Если что — звони, тогда сразу подскочу…

* * *

…Сергей проснулся от звонка телефона. Отбросил одеяло и сразу вскочил, думая, что это — дежурный. Чертыхнулся, когда, нашаривая аппарат, столкнул на пол пепельницу.

— Да!

Звонил Родионов. Волгин не сразу его узнал — младший опер был возбужден и почти кричал:

— Их отпустили, обоих.

— Кого? Как отпустили?

— Молча, бля! Якобы экспертиза ничего не дала. Лекарственный препарат с сахарной пудрой. Я что, похож на идиота? Да я героина нюхал больше, чем этот долбаный эксперт! Что они там, обкурились, что ли?

— Я же просил позвонить… — Сергей присел на кровать, чувствуя, как в голове что-то лопнуло и затылок охватила тягучая боль. — Дождись меня, я через полчаса буду.

Когда Волгин приехал, Родионов с мрачным видом стоял на крыльце отделения, демонстративно, с пренебрежением ко всему на свете, пил из бутылки пиво и дымил «Беломором», сплевывая табачные крошки под ноги. Заметив машину, махнул рукой, сбежал по ступеням и сел рядом с Волгиным; одним глотком прикончил бутылку и бросил ее на газон.

— Ур-роды!

— Может, ее саму напарили? Бывает же такое…

— Бывает с пэтэушниками, которые на рынке берут. Я же смотрел — там нормальный героин, грамма на три. И потом, минут двадцать назад встречаю я такого Борисова, местного опера. Не сталкивался с ним? Редкая падаль! «Крышует» по-мелкому, взятки берет, вещдоки у него пропадают… Так вот, он мне навстречу попался, пальчиком погрозил и ухмыляется: «Невинного человека посадить хотели? Знаю я ваши штучки! У Волгина героина нет, он по „убоям“ работает, а у вас, у „наркоманов“, этого добра навалом. Подбрасываете всем подряд, лишь бы „палку“ срубить. Я теперь всех ваших агентов пересажаю». Серега, ты меня знаешь — я в жизни «палки» не рубил! Ни-ког-да! И не буду, не заставит никто, ни Катышев, ни министр. Я работаю, потому что гниль эту ненавижу, и если когда чего и подбрасывал, то всяко не для того, чтобы показатели сделать.

— Успокойся, эмоциями…

— Не успокоюсь я! Не ус-по-ко-юсь!!! Я его чуть не прибил.

Повезло ему: начальник мимо проходил, разнял нас. Удавил бы суку! Этот говнюк года не отработал, а уже вторую «девяносто девятую» сменил, с «трубой» ходит, цепь на пузе вот такой толщины. По кабакам центровым шляется, и все ему — как с гуся вода. Когда такое было, Серега? Ладно, я понимаю: зацепили твоего «человека», так подойди по-тихому, попроси. Неужто не договорились бы? Всегда общий язык находили. Но чтобы так, внагляк, подмены строить, да еще и выступать после этого! Да кто он такой? Петух лагерный, он у меня, падла, под шконкой жить будет!

— У него была возможность героин подменить?

— В том-то и дело, что была. Борисов этот, по графику, вчера до одиннадцати дежурил, но раньше времени смотался, а к двенадцати опять подрулил и полночи здесь ошивался. С помдежем о чем-то шептался. Витька, дежурный, нормальный мужик, а помощник у него — еще та падаль.

— А на фига Борисову это надо?

— Ну, извини меня, это только он и Кольская знают. Она тебе вчера денег не предлагала? Вот и думай. А может, и еще что. Она же на его «земле» живет, могли по всяким делам пересекаться. А героин этот наверняка сам кому-то толкнет. Эх, поймать бы его на этом деле!

— Как ты его поймаешь? Разве что морду набить.

— Серега, еще три года назад я такого и представить не мог!

— Посмотрим, что ты еще через три скажешь.

— Я скажу? Да я сегодня же рапорт на пенсию напишу. Хватит с меня этого дерьма. Нахлебался. Вот оно где! На черта мне это терпеть? Петька звал, у него кореш в охранной фирме. Сутки на воротах стоишь, трое пьянствуешь. Значит, так: если Борисов героин толкнуть захочет, мне люди шепнут. Попробуем его прихватить.

Волгин подумал, что начальство в случае «залета» Борисова выносить сор из избы не захочет и предпочтет уволить его «по собственному», не привлекая внимания. Это в том случае, если ситуация будет очевидной. А при малейшей «непонятке» и соответственно последующей «разборке» тот же Катышев, скорее всего, займет сторону молодого перспективного кадра, нежели старого ворчуна.

— Будешь? — Родионов сковырнул пробку с новой бутылки пива.

— Нет. Я еще и не завтракал…

— Одно другому не мешает. Нет, ты подумай… Родионов продолжал бушевать, но Волгин его уже не слушал. Отвернулся к окну, курил и размышлял: «Сам виноват. Как изъяли, надо было не выпускать из рук, самому тащить к экспертам и стоять над душой до результата. Не отвертелась бы, села как миленькая. Или не села — если б разговор состоялся. А что сейчас? Мудак самоуверенный! Если Борисов при делах, то он ей, конечно, растрепал, кто я такой и чем занимаюсь. Тем более, если взял деньги. А может, он и в кабинете водилу предупредить пытался?»

— Сергеич, до прокуратуры подбросишь?

— Чего это ты с утра пораньше?

— По жалобе объясняться. Наркоша один, трижды судимый, накатал, что я у него дверную ручку спер.

— Чего это ты по беспределу пошел?

— Да в хату к нему ломился, он не открыл. Вот я, значит, в отместку и постарался.

— Ты уж поосторожней, без свидетелей работай. Вон, у Борисова постажируйся.

— Да пошел он! Так как, подбросишь? Хотелось зайти в отделение, наехать на дежурного и дождаться Борисова. Но что это даст? Дежурный еще, может, и стреманется для приличия, а Борисова можно пронять только прямым в челюсть. Так что пусть уж лучше все думают, что «убойщик» Волгин пытался срубить побочную, не по его профилю, «палку» и обломался. Может, кто и обманется.