Киллер навсегда
Шрифт:
Как отдыхается, Женя? Нормально! Домой, наверное, хочется? Слышь, чего тебе надо, мент? Ты, вообще, кто такой?
— Евгений, ты не слишком борзеешь?
— Не слишком. Я тебя сюда не звал.
— Так и сел ты сюда не по своей воле. А звать меня не надо, я сам прихожу.
— Ну и на фига ты пришел? Нет, я, в натуре, не понимаю! Еще чего-то навесить хочешь? Так не получится!
— Что, нет за душой ничего?
— А вот и нет! Пойди, докажи. Знаю я ваши приколы…
— Если б знал — не сел. Не те нынче времена. Раньше б с такой статьей ты под шконкой бы
— Не ваши времена. Не ментовские. А под шконкой я бы никогда не жил.
— Женя, ты такую Инну Локтионову помнишь?
— Не помню.
— В мае девяносто пятого вас за вымогалово задерживали. Она с вами была. Убили ее, Женя.
— А я-то здесь при чем? Я в это время здесь уже парился!
— Так ты знаешь, когда ее убили?
— Догадался.
— Филин, наверное, позвонил. Правильно сделал! У меня, Женя, к тебе короткий разговор. Короткий и прямой, как твои извилины. Хочу я, Женя, предложить тебе сделку. Я не мастер торговаться, поэтому сделаю свое предложение один раз и в доступной форме. Ты у нас, кажется, под залог выходишь? Можно ведь обломать тебе это удовольствие. Здорово обломать. Утром выйдешь, а вечером опять в той же камере окажешься.
— Это как же? Наркотики в карман подбросите?
— Зачем? Подбрасывать, конечно, хорошо, но слишком часто этим пользоваться не стоит. Не по моральным соображениям, а по, скажем так, технологическим… Статью сто одиннадцатую знаешь?
— Тяжкий вред здоровью?
— Угадал. Начало лета помнишь? Дискотека «Трюм», подвальный этаж, черный, который много выступал. Не возникает никаких ассоциаций?
— Я-то здесь при чем?
— Может, и не при чем. Меня ж там не было, я не видел. Но черный почему-то на тебя указывает.
— Да его ж в городе нет!
— Ай-ай-ай, Женя! Следи за языком-то! Нельзя ж так бездарно прокалываться. Он в городе. Недавно вернулся. Я с ним виделся, фотокарточку твою показывал. Представляешь, он тебя опознал. Какой гад, а? Опознал, да. Пока — неофициально. В уголовном деле ничего нет. Но, если мы не договоримся, будет. Он опознал, земляки его опознают. Там ведь ребята тоже крутые, знали б, где тебя искать, — давно бы нашли. И твой Филин их не испугает, а начинать серьезную разборку из-за тебя вряд ли кто станет. Я не прав? Сдадут и как звать забудут. Сейчас-то сдали… Откуда, ты думаешь, я про тебя узнал?
— Откуда?
— Догадайся.
Зуйко опустил голову, стиснул кулаки. С раздражением расстегнул куртку, приспустил ее, обнажая широченные плечи. На правом виднелась большая, недавно сделанная, двухцветная татуировка на тюремную тему. Владимирский Централ, ветер северный, зла не мерено — и все такое прочее.
— Пока ты сидел, Мартына взяли. С поличным. Братва на тебя грешит…
— Так это он меня вломил? — встрепенулся Зуйко.
— Женя! На такие темы в приличном доме не говорят.
— Хорошо. — Зуйко сжал кулаки, напряг шею и бицепсы. — Хорошо, черный меня опознал. Что дальше?
— Дальше, Евгений, два пути. Либо мы договариваемся, либо я передаю материалы следователю, и он тебя арестует вечером того же дня, когда ты отсюда уйдешь.
— А почему вы до сих пор ничего не сообщили следователю?
— Во-первых, я не люблю черных. Во-вторых, я рассчитываю от тебя кое-что получить. Не деньги — информацию. Что-то ты знаешь сейчас, что-то сможешь узнать, уйдя на свободу. Я объясню, какие вопросы задать, чтоб не подставиться. Многого от тебя не потребуется, но, если попробуешь меня нае…ать, наш договор будет расторгнут. Чуть не забыл: третье! «Трюм» не в моем районе, и, отдавая «палку» им, я порчу показатели себе. Так что, если будешь себя хорошо вес! сможешь спать спокойно.
— Поспишь тут спокойно, у вас на крючке!
— Женя, ты бы удивился, узнав, сколько человек у меня на крючке. И ничего, спят.
— Инку жаль, — арестант кинул на опера быстрый взгляд исподлобья. Впервые говорить на такую тему всегда очень трудно. Но в мире нет, наверное, ни одного блатного, который бы хоть раз в жизни кого-то не «сдал». По разным причинам. Страх, корысть, глупость… Тяжело лишь первый раз. Потом идет по накатанной колее.
— Ни за что баба погибла, — согласился Волгин. — Беспредел полный. Ладно б, муж ее с любовником застукал — святое дело. Но так?
Помолчали, разглядывая друг друга.
— Теперь, Евгений, расскажи мне, пожалуйста, об отношениях вашего творческого коллектива с конторой по имени «Полюс», — закончил Волгин. — Во всех подробностях расскажи.
Хмаров ждал Сергея возле известного бара. Заметив машину, подошел, наклонился к открытому окну:
— Может, посидим там? Хлобыстнем по рюмашке…
— В другой раз. Вадим сел в машину.
— Страсти кипят, шеф! Локтионов писает кипятком. На жену ему плевать, за себя переживает. Если я правильно понял, на днях мочканули его кореша. Какой-то то ли охранник, то ли детектив. И Локтионов считает, что может стать следующим.
— Есть какие-нибудь данные этого охранника?
— У нас все есть. За отдельную плату. Фамилия Варламов, вот домашний телефон… Леночка, которая секретарша, действительно подвязана к «крыше». Они ее, по-моему, и пристроили. Чтоб Локтионов от рук не отбился. Она в курсе всех тем. Если бы вы, шеф, дернули ее в кабинет и десять минут поработали дубинкой — знали бы все. Может быть, и фамилию убийцы Инны.
— Оставим этот вариант на крайний случай.
— Мне-то что? Я, наоборот, впервые доволен заданием. Честно! Классная девчонка. Со своими, конечно, тараканами. Но у кого их нет?
— Тараканы в голове есть у каждого. Плохо, когда они сумасшедшие. У Локтионова были проблемы с «крышей»?
— По каким-то вопросам они, наверное, спорили. Но чтобы проблемы… Пока я. ничего такого не слышал. Хотя, мне кажется, что знал бы, если б они были.
— Ты еще мало общался.
— Главное качество, а не размер. Хотите — верьте, хотите — нет, но «крыша» там не при чем. Они сами в легком обалдении. Локтионов, кстати, свои страхи от них скрывает. Но Леночка уже донесла.
— А за что этого охранника могли завалить?