Киллер навсегда
Шрифт:
— О-па, началось! — напрягся Родионов, когда Локтионов, посмотрев на часы, решительно встал, подтянул галстук и опустил жалюзи. — Смотри, сейчас выйдет!
Не вышел. Опера уставились на обе — основную и запасную — двери «Полюса», косились на «форд», но миновал час, сгорели нервные клетки, кончились сигареты — а Локтионов как ни в чем не бывало открыл окно, благодушно осмотрел улицу и сел за стол.
— Трахался он там, что ли? — пробормотал, откидываясь на спинку кресла, Родионов. Помолчав, добавил:
— Я
Как будто услышав последнее определение, Локтионов встрепенулся и задумчиво посмотрел в окно. Взгляд у него и правда был тоскливым.
— Сколько нам еще осталось, Сергеич?
— Сейчас без четверти три.
— Я сдохну, наверное. Что он, что Кольская — никаких понятий о порядочности. И с такими мы надеемся построить правовое государство? Борисова помнишь? Дал я задание своим людям. Тишина пока. Но прежде, говорят, баловался такими штучками. Если идет изъятие крупной партии, то себе немного отсыпет — и продает. Не сам, конечно…
— Да часто ли отделения крупные партии изымают? Сам вспомни! Как правило, одна мелкота идет. На этом не разживешься…
Родионов почему-то обиделся и продолжать диалог не захотел.
Наконец директор Локтионов собрался, строго указал Леночке на беспорядок в бумагах и вышел из офиса; секретарша показала спине шефа оттопыренный указательный палец и скорчила рожицу.
— А саквояж-то он оставил. Смотри, один кейс взял, — торжествующе отметил Родионов. — Значит, будет игра. А эт-то что еще за клоун?
По противоположной стороне улицы, неся перед собой алую розу, вальяжно двигался Хмаров в белом плаще и черной шляпе с полями шире плеч.
— Или это сам вымогатель, или он отвлекает наше внимание, а директора сейчас покрошат из автоматов…
Локтионов сел в «форд» и поехал. Хмаров разгладил смявшийся лепесток розы. Волгин направил «шестерку» вслед за директорской машиной, держа дистанцию метров в двадцать.
Хмаров стал переходить улицу по направлению ко входу в ЗАО «Полюс».
Не замеченный операми, из переулка вывалился черный джип «тойота лэндкрузер». Тонированные стекла мешали рассмотреть, кто находится внутри.
— Давно ждешь? О-о, какая розочка! — Лена поцеловала Хмарова в щеку, он привлек ее к себе и настоял на более длительном поцелуе, после чего, вручив цветок, с видом много повидавшего человека изрек:
— Розочка — это холодное оружие, осколок бутылки с острыми краями. Иногда — это все, что имеется под рукой. Оружие, так сказать, «последнего шанса». А это — роза. Роза. Звучит благородно и строго и, как истинная красота, не нуждается в сюсюканьи.
Лена погладила его по щеке. Он
Рядом затормозила машина. Вадим вздрогнул.
— Вас подбросить, молодые люди?
— Это Сережа, заместитель директора, — Лена первой шагнула к красной «шкоде», открыла заднюю дверь. — А если тебе не по пути?
— Вам же не в другой город ехать, — Федоров обернулся, дождался, пока пассажиры устроятся, протянул Хмарову руку. — Будем знакомы! Сергей. Так вам куда?
— Вадик, нам куда?
— Ресторан «Таверна папы Карло». Это в центре.
— Ресторан — так ресторан. Давненько я там не бывал! А что, Лена, наш начальник сегодня свалил пораньше?
— У него какая-то важная встреча. Все высиживал, ждал какого-то звонка, а потом сорвался.
— Надо же, я у него днем был — он мне ничего не сказал.
— Да ну, он совсем потерянный стал. В кабинет к нему захожу — он вздрагивает, прятать чего-то начинает.
— Конечно, такая утрата.
— Да плевать ему на Инку. Он за себя переживает. В отпуск вроде намылился. Говорит, что хочет сменить обстановку. Брешет, по-моему.
— Вадим, мне ваше лицо знакомо. Вы в какой области трудитесь?
— Он журналист, — поспешила сообщить Лена, с улыбкой глядя на своего кавалера. — Работает на радио.
— Что, и в эфире выступаете?
— Иногда. В основном я собираю информацию, а озвучивают ее уже другие.
Маленькая «шкода» катилась в плотном потоке, тормозила на перекрестках, обгоняла и уступала дорогу. Три ее пассажира, поддерживая дружелюбную беседу, думали каждый о своем.
Лена — о том, что надо бы позвонить Филину.
Вадим — что надо бы связаться с Волгиным, предупредить о спешном отъезде Локтионова.
А Федоров ни о чем особенном не думал. У него просто было хорошее настроение и масса свободного времени.
Все улыбались.
— Что-то тут не так, Сергеич, — озабоченно пробормотал Родионов, косясь в зеркало. — Чего он крутит? Хочет сжечь лишнее топливо перед посадкой?
Сначала Локтионов поехал на север, потом развернулся и двинулся в обратном направлении, на полпути свернул и сделал круг, чтобы выехать в районе промышленной застройки, пересчитать все ухабы на пыльных улицах среди заводских заборов…
— Тормозит.
Локтионов остановил «форд» недалеко от пустыря, в таком месте, где дорогих машин отродясь не видели, вышел и, прижимая к груди «дипломат», двинулся по скользкой извилистой тропинке.
— Идти за ним? Мы ж как на ладони будем!
— Он тоже, — Волгин достал из бардачка бинокль, настроил резкость. — Волнуется, гад! Однако пора отсюда сниматься. Вон, местечко приличное. И нас не видно, и он никуда не денется.
Волгин перегнал машину к воротам какого-то предприятия. Среди десятка таких же кособоких «Москвичей» и «Лад» она была, действительно, незаметна.