Киндрэт (Тетралогия)
Шрифт:
— Договорились, сеньорита.
За ней приехали через две ночи после встречи с Даханаваром. Тот самый лысый, бородатый Йохан, который вызывал в ней отвращение, смешанное со страхом.
Паула собиралась в театр. Сидела в спальне перед зеркалом и сосредоточенно красила губы, когда дверь распахнулась и на пороге появился помощник Миклоша. Презрительно осмотрел комнату и приказал:
— Собирайся. Нахттотер хочет тебя видеть.
Первым чувством было удивление — Дарэл оказался прав! Она заинтересовала Миклоша! Вторым — возмущение. Что этот громила в грязных сапогах себе позволяет?! Нагло ввалился, не потрудившись даже позвонить.
Она еще не родилась, когда древний, гордый Рим топтали дикие орды варваров, оставляя на белом мраморе грязные следы своих примитивно сделанных сапог, перемазанных в навозе. Но воспоминания древней крови оказались сильнее разума. Красная пелена гнева заколыхалась перед глазами. В ней растворился страх и слабость.
Паула медленно поднялась:
— Передайте нахттотеру Миклошу, что, если он хочет видеть меня, пусть передаст свое приглашение более цивилизованным способом. А теперь, прошу меня извинить, я занята.
И она снова повернулась к зеркалу.
Йохан негромко выругался, плюнул себе под ноги, потом вдруг подошел, молча схватил ее, заломил руку за спину и потащил за собой.
Ничего более унизительного даже представить было нельзя. Фэри закричала, дернулась, попыталась вырваться и тут же получила несильный магический удар. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли алые круги. Колени подкосились. Йохан подхватил ее, без малейшего усилия перекинул через плечо и понес вниз. В живот вдавилось каменное плечо тхорнисха, волосы мотались по лицу, голова наливалась тяжестью, руки висели, как у куклы, набитой ватой, от едкого запаха кожаного плаща помощника Миклоша начинало мутить.
«Если бы я обладала магией! Могла сопротивляться! А так я всего лишь кукла! Миленькая, хорошенькая Коломбина с фарфоровым, красиво раскрашенным личиком!..»
У подъезда стоял черный «мерседес». Йохан довольно небрежно сгрузил фэри на заднее сиденье, бросил на колени полушубок, прихваченный в прихожей. Сел рядом, захлопнул дверцу. Сжал холодной рукой ее теплое беззащитное горло.
— Будешь делать все, что скажет тебе нахттотер. Если ему не понравится… — Пальцы больно надавили на сонную артерию. — Если начнешь выпендриваться, показывать норов… Всю кровь выпущу, а вместо нее залью кислоту. Поняла?!
Паула закрыла глаза.
«Александр! Маэстро! Помогите!» Обычно учитель всегда слышит призыв своего ученика. Они настроены на одну волну, их связывает родство крови.
«Паула? — Даже мысленно ее имя прозвучало напевно — Паола. Что случилось?»
«Маэстро! Тхорнисх… я не могу… не хочу!»
Он понял, почувствовал, помолчал мгновение.
«Извини, я не в силах помочь».
Она не ждала другого ответа. Магия Фэриартос пассивна. Александр не сумеет ничего сделать в открытом поединке. Не станет рисковать собой, даже ради нее. Если погибнет маэстро, что будет с кланом? Паула понимала это, но дыхание перехватило от горькой обиды.
Присутствие Александра больше не ощущалось. Он ушел, наверное сожалея, что не может прийти на помощь ученице.
«Дарэл научит меня высшей магии, — подумала она с отчаянием, — и никто не посмеет унижать меня! Никто!!»
— Ты поняла?! — повторил Йохан, слегка тряхнув ее.
— Поняла, — произнесла фэри беззвучно. Одними губами.
Шею выпустили, болезненная слабость ушла из тела. Паула натянула на плечи полушубок, отодвинулась от тхорнисха, отвернулась. Глазам вдруг стало горячо, улицы, проносящиеся за окном автомобиля, стали расплываться. Девушка зажмурилась, вздохнула и загнала гнев, досаду, чувство унизительной беспомощности
Ее везли по каким-то темным дворам. С серого неба сыпала мелкая снежная крошка, закручиваясь в маленькие белые вихри. Какая ранняя в этом году зима!
Паулу доставили не в центральную резиденцию тхорнисха. Естественно, Миклош слишком ценил уединение и безопасность. Пусть она всего лишь «жалкая фэри», но мало ли что может ненароком увидеть в святая святых клана. Безопасность превыше всего. Жаркая ненависть продолжала звенеть в крови Паулы и никак не могла утихнуть.
Они ехали вдоль набережной, застроенной старыми респектабельными особняками. Мелькнул стеклянный куб Международного торгового центра.
«Мерседес» притормозил на тихой улице напротив решетки, за которой виднелся двухэтажный дом, окруженный старыми тополями. Ворота медленно открылись. Раздвинулись с легким железным скрипом, пропуская машину. Проехав несколько метров по широкой дороге, та остановилась возле подъезда. Йохан вылез первым, придержал дверь, дожидаясь, пока Паула выберется. Под ее легкими туфлями захрустел лед, покрывающий асфальт. Холодный ветер обжег лицо и растрепал волосы.
Силуэты деревьев бросали черные корявые тени на особняк. Казалось, замерзшие призраки обнимают серые стены в надежде согреться, вытянуть из камня хотя бы немного тепла. По обеим сторонам широкого крыльца лежали два каменных льва. Добродушные беззубые морды улыбались, слепые глаза смотрели прямо перед собой. У одного откололся кусок игриво закрученного хвоста, другой лишился ушей. Над входом раскинулась морская дева с плоским широким лицом и пышными формами красавицы с полотна Рубенса.
Йохан открыл перед Паулой дверь. Ровно настолько, чтобы той пришлось протискиваться между ним и косяком. При этом тхорнисх гнусно усмехался, рассматривая ее так, будто представлял, что сделает с ней, если девушка не угодит господину.
Просторный пустой холл, освещенный хрустальной люстрой. Натертый мастикой ясеневый паркет сверкает. На стенах — абстрактный рисунок. Если присмотреться, в бессмысленном переплетении линий можно различить изображения Золотых Ос. На широком диване развалилась девица, одетая в черную кожу. Юбка с разрезами, в которых видны длинные мускулистые ноги гимнастки или пловчихи. Корсет стягивал полную грудь, назойливо привлекая к ней внимание. Шипастый ошейник. Высокие шнурованные ботинки. Длинный плащ. Взлохмаченные красные волосы. Грубоватое лицо. В другое время Паула признала бы вызывающую привлекательность девушки, сейчас она показалась ей агрессивно-вульгарной.
Тхорнисх окинула гостью презрительным взглядом, лениво поднялась, неторопливо подошла, вызывающе осмотрела с ног до головы:
— Нахттотер ждет. — Голос у нее был хрипловатый. Не лишенный своеобразной чувственности. — Вверх по лестнице, вторая дверь.
Паула поблагодарила ее улыбкой и, услышав за спиной «фэриартосская шлюха», произнесенное с глумливой издевкой, стала подниматься на второй этаж.
«Они все считают меня ничтожеством. Чуть-чуть лучше человека, который для них — просто тупой скот». Внезапно она почувствовала жаркую благодарность к Дарэлу. Его предложение давало хоть какую-то надежду на возвращение собственного достоинства. «Теперь у меня есть шанс отомстить. Запомнить все унижения и вернуть им. Даже если у него не получится передать мне магические знания. Я стану думать о мести, представлять ее, и будет легче». Это лучше, чем молча глотать оскорбления и строить из себя соблазнительную Коломбину.