Кинематограф по Хичкоку
Шрифт:
Ф.Т.В своей книге Эрик Ромер и Клод Шаброль написали, что Вы желали придать фильму более жесткий характер. Директор клиники, например, должен был иметь татуировку на ступнях– распятие,– чтобы каждым шагом попирать его. Ему также предназначалось заниматься черной магией.
А.Х.Роман "Дом доктора Эдвардса" рассказывает о сумасшедшем, которому поручают возглавить психбольницу. Он мелодраматичен и маловразумителен. Персонал клиники тоже был навербован из душевнобольных, и они творили там всякие безумства. Но мне хотелось поставить первый разумный фильм о психоанализе. И я сам стал работать вместе в Беном Хектом, который был тесно связан с известными в этой области специалистами [ 17 ] .
17
Хект,
Я решительно настроился покончить с традицией изображения эпизодов снов и галлюцинаций в виде неких туманных образов. Я осведомился у Селзника, не может ли он устроить так, чтобы с нами поработал Сальвадор Дали, и он мне это обещал, хотя вряд ли понимал, зачем это нужно. Наверное подумал, что мне это понадобилось в рекламных целях. На самом же деле это было связано с моей идеей передать галлюцинации с особой визуальной остротой и ясностью– ярче, чем эпизоды реальной жизни. Дали мне нужен был потому, что его творчество отличает архитектурная стройность композиции, таким же свойством обладал Кирико, знаете– эти его длинные тени, определенность пространства, сходящаяся перспектива [ 18 ] .
18
Кирико, Джорджа де(1888-1978)—итальянский живописец, глава "метафизической школы". В горных пейзажах Кирико выражено впечатление тревожной застылости мира, отчужденного от человека.
Но Дали придумал для нас нечто чересчур странное: статую, которая трескалась, как скорлупа ореха, оттуда выползали муравьи, а под всем этим скрывалась Ингрид Бергман, покрытая муравьями! Это, конечно, было совершенно немыслимо.
Мне хотелось снять галлюцинаторные сцены, придуманные Дали, на натуре, так, чтобы, снятые при естественном освещении, они казались бы до жути реальными. Эта мысль была мне очень дорога, но продюсеров беспокоила финансовая сторона дела. В результате съемки велись в павильоне.
Ф.Т.В конце концов единая сцена кошмара была поделена на четыре эпизода. Недавно я пересмотрел "Завороженного", и должен признаться, что сценарий показался мне довольно слабым.
Констанс (Ингрид Бергман)– доктор в клинике для душевнобольных. Доктор Мерчисон (Лео Кэррол) директор клиники, уходит в отставку, и персонал ожидает прибытия того, кто займет его место– доктора Эдвардса (Грегори Пек). Констанс влюбляется в нового начальника, но довольно скоро обнаруживает, что он болен, и болезнь его выражается в том, что он отождествляют себя с доктором Эдвардсом, которым на самом деле не является. Осознав свое положение, он решает, что убил настоящего доктора и бежит из больницы. Констанс следует за ним. Скрывая его от полиции, она прячет его в доме своего бывшего учителя (Михаил Чехов), готового излечить комплекс вины, которым страдает больной, с помощью психоанализа. Профессор выясняет, что псевдо-Эдвардс страдает от ощущения виновности в случайной смерти своего брата; став свидетелем похожей смерти доктора Эдвардса, он испытал новый шок. Далее оказывается, что эта смерть была подстроена Мерчисоном ради сохранения своего места. Преступника разоблачают, влюбленные могут начать счастливую жизнь.
А.Х. Ну что же, в принципе, это заурядная погоня за человеком, только в необычной обертке псевдопсихоанализа.
Ф.Т. Большая часть Ваших фильмов, в том числе "Дурная слава" и "Головокружение", выглядят, как снятые на пленку кошмары, поэтому от фильма Хичкока на тему психоанализа невольно ожидаешь чего-то сверхестественного, из ряда вон! Вопреки этим ожиданиям зритель получает "туманный" фильм, насыщенный диалогом. На мой вкус, "Завороженный" беден фантазией, особенно на фоне других Ваших картин.
А.Х. Поскольку в дело пошел психоанализ, фантазии пришлось потесниться; мы предприняли логическое исследование психики.
Ф.Т. Вот оно что! Так или иначе некоторые сцены в фильме замечательны. Например, та, где после поцелуя раскрываются семь дверей, или первая встреча Грегори Пека и Ингрид Бергман, между которыми сразу возникает любовь.
А.Х. К сожалению, тут вступили скрипки. Это все испортило.
Ф.Т. Мне еще понравилась серия кадров после ареста Грегори Пека и крупный план Ингрид Бергман перед тем, как она разрыдалась. Зато эпизод, когда они находят убежище у профессора, неинтересен. Надеюсь, Вас не обидит, если я скажу, что в целом фильм меня разочаровал.
А.Х. Вовсе нет. Он слишком запутан, а объяснения, которые даются в финале, малопонятны.
Ф.Т. Мне кажется, что фильм ослабило еще и участие Грегори Пека– то же самое произошло и с "Делом Парадайн". Если Ингрид Бергман– необыкновенная актриса, идеально вписывающаяся в Ваш стиль, то Грегори Пек совсем не хичкоковский актер. Он для этого слишком поверхностен, а главное– у него пустые глаза. Так или иначе, "Дело Парадайн" я ставлю выше "Завороженного". А Вы что скажете?
А.Х. Не знаю. Там есть свои недостатки.
Ф.Т. Мне не терпится перейти к "Дурной славе", потому что это любимейший мой фильм Хичкока, по крайней мере, из черно-белых. На мой взгляд, "Дурная слава"– квинтэссенция творчества Хичкока.
А.Х. Когда я приступил к работе над сценарием "Дурной славы" с Беном Хектом, мы начали с поиска МакГаффина и как всегда следовали путем проб и ошибок, кидаясь из стороны в сторону. Основной замысел у нас определился сразу. Ингрид Бергман предназначалась роль героини, Кэри Гранту– сотрудника ФБР, который сопровождает ее в Латинскую Америку, где она внедряется в шпионское нацистское гнездо, чтобы выяснить их цели. Поначалу мы предполагали ввести в фильм правительственных чиновников и полицейских и целые группы немецких иммигрантов, занимающихся в секретных лагерях в Латинской Америке создание мармии. Но мы терялись перед перспективой того, что же последует в результате формирования такой армии. И мы отказались от этой идеи в пользу МакГаффина, который был проще, но конкретнее: уран, спрятанный в винных бутылках.
Сначала продюсер заказал мне фильм по старомодному рассказу "Песнь огня", напечатанному в "Сатердей ивнинг пост". Это была история молодой девушки, влюбившейся в сына богатой нью-йоркской матроны. Девушку беспокоила тайна ее прошлого. Она чувствовала, что ее великой любви придет конец, если мать возлюбленного что-нибудь разнюхает. Что это была за тайна? Во время войны контрразведка поручила театральному импресарио подыскать им молодую актрису для агентурной работы. Ее миссия заключалась в том, чтобы переспать с одним шпионом и получить от него нужную информацию. Импресарио предложил на эту роль ее, и она согласилась. И вот теперь, в позднем раскаянии она идет к импресарио и делится с ним своими проблемами, а он не задумываясь передает все матери молодого человека. История заканчивалась следующим вердиктом мамаши: "Я всегда верила, что мой сын выберет себе достойную невесту, но я и предположить не могла, что судьба сведет его с такой замечательной девушкой!"
Такова была задумка для Ингрид Бергман и Кэри Гранта при режиссере Альфреде Хичкоке. После обсуждения ее с Беном Хектом мы решили, что из всей этой муры мы оставим лишь то, что девушке пришлось лечь в постель со шпионом, чтобы добыть секретные сведения. А в остальном мы потихоньку развиваем действие в совершенно ином направлении и вводим МакГаффин– бутылки с ураном.
Продюсер вопрошает: "Ради бога, объясните, что все это значит?"
Я отвечаю: "Это уран, такая штука, из которой пытаются сделать атомную бомбу!"