КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ

Квилессе

А насчет женитьбы… пошел бы ты все это объяснил им обеим, Беленький! Это все заклятье Тийны так действовало – Кинф даже не знала, как её зовут, и вообще забыла зачем явилась сюда. Она даже ничего настоящего вокруг себя не видела – исчезли каменные стены древнего дворца, исчезли постройки и все то, что говорило о том, что века прошли здесь в величии и славе людей. Исчезли каменные жуткие и реалистичные горгульи, стерегущие вход в сад, исчезли каменные всадники, укрощающие диких горячих скакунов, исчезли постаменты с древними письменами и статуи королей-воинов, завоевавших полконтинента и обративших их в свои владения. Исчезла вся мощь мира, все величие его и захватывающие дух красоты, сотворенные руками

человеческими. Был лишь крохотный уютный мирок рядом с принцессой, где были неясные очертания кустов, волнующаяся зыбкая почва под ногами, поросшая мхом, влажное тепло, где шелестели кожистые широкие блестящие листья, и рядом была Тийна, прекрасная и простая. А за пределами этого мирка был мрак, холод и колючий страх, злые тени и смерть. Кинф не могла больше без этой женщины.

Кошмар!

Именно; но ведь и Тийна любила Кинф, и уже не по своей воле, а волею магического заклинания, которое и её ввергало в такой же колдовской сон. Теперь кошмар колдовской любви встал между ними обеими.

Солнце любви затуманено ложью,

Сердце дрожит огоньком на ветру,

И возлагают влюбленные душу к подножью,

Острому лезвию между двух свеч, колдовства алтарю.

Пламя дрожит под судьбы ледяным ударами,

И занесен над свечою клинок колдовства.

Свечи, как звезды, разбросаны парами.

Чья же свеча перерублена будет?

А может, моя?

(Белый)

Истинно, Белый!

**********************************

Палка Савари пребольно треснула Шута в живот, и он покатился по земле, не сумев даже вскрикнуть как следует – крик словно застрял в горле, перехваченном спазмом боли, и Шут катался по сырому снегу, вытаращив налитые кровью глаза, и сипел, отходя от удара.

– Тихо! – Савари черной тенью накрыл его, уволакивая за полувросший в землю постамент, зорко оглядываясь по сторонам. – Прости меня, мальчик мой, но я не мог допустить, чтоб ты загубил свою жизнь так бездарно и безрассудно! Ну-ка, отдай-ка мне это! – он ловко подцепил концом посоха выпавший из ослабевшей руки нож и отбросил его подальше в рыхлый снег, где он и потерялся. – Ну же, не будь таким ревнивым!

– Она…она… – рычал Шут, багровея, ворочаясь в мокром снегу.

– Знаю, знаю – эта юродивая посмела прикоснуться к королеве – спокойнее, мальчик мой, спокойнее, не то мне придется снова тебя ударить! Я же говорил – она околдовала королеву. Теперь-то ты мне веришь?

– Подумать только – она называет луноликой эту…эту…с её разорванной мордой и слюнявым ртом! Она, которая меня не считала себе ровней – собирается жениться на беспородной изуродованной девке!

– Однако! – Савари ловко зажал рот Шуту, погрозил ему пальцем. – Тише! Как ты сказал – с разорванной мордой?

– А как же еще!

– Не кричи так! Думаешь, мы здесь одни? Посмотри-ка вон туда – там притаился Первосвященник, которому очень интересна как сама Тийна, так и то, что здесь происходит. Там тоже кто-то прячется, думаю, советник, а во-он там стоят те, кому надлежало бы быть на страже. Думаю, все они слышали этот разговор не хуже нас с тобою, ведь для того они и явились сюда. И ни одному из них, кроме тебя одного, и в голову не пришло кинуться на принцессу с ножом, кроме тебя, конечно, хотя у них есть на то более чем веские основания, влюбленные ведь собираются убить их царя. Как ты думаешь, почему?

– Не знаю и знать не хочу!

– А я знаю – потому что они околдованы тоже своей молодой госпожой. Не в такой степени, как королева, но все же они не могут отвести от неё глаз. Да тише ты, ревнивец! Теперь у меня еще один вопрос: а почему ты не околдован ею? Почему ты не в плену той красоты, что заставляет их молчать?

– Ты – тоже! – едко заметил Шут.

– Я маг,- ответил Савари, – и странно было

бы, если б в моем распоряжении не было защиты от чужого колдовства, пусть даже и такого сильного. Но ты – ты простой смертный. Неужели твоя любовь сильнее чар Эльвиры? Сильнее настолько, что ты до сих пор видишь изуродованное лицо Тийны? И для тебя она осталась просто юродивой со слюнявым ртом?

– Посмотри – она целует её! – вскричал Шут, порываясь подскочить на ноги, но Савари вновь удержал его, повалив на снег.

– Да что же за напасть такая! Чего ты хочешь добиться, глупец?

– Я убью Тийну, и королева освободится от наваждения!

– Убью! Экое сильное слово! А так ли ты силен, как это слово, мальчик? Как только ты занесешь нож, на тебя кинутся те, кто сейчас подсматривает за своей госпожой, кинутся, как верные псы, и растерзают тебя на куски – и королева тоже, она первая, уж поверь мне! Но даже если б они и не тронули тебя пальцем – смог бы ты победить ту силу, что подчиняет себе столько людей? Я говорю о магии, о той магии, которая мне знакома, которая когда-то заставляла покоряться ей целые страны и народы. Великие полчища склонялись перед нею – что ей один человек? Ты умер бы, даже не коснувшись её. Разве могу я допустить это? – лицо Савари собралось во множество мелких добрых морщинок, он тихонько рассмеялся. – У тебя интересный дар, мой мальчик, я даже не слыхал о таком. Разве могу я позволить тебе вот так бездарно погибнуть? Нет; ты еще пригодишься мне, я узнаю, в чем твоя сила. Отчего её магия на тебя не действует?

Шут словно не слышал его; горящими глазами смотрел он – нет, пожирал взглядом Кинф, и не мог успокоиться. Руки его с силой мяли рыхлый снег, оставляя черные полосы, и меж побелевших от усилия пальцев текла талая мутная вода.

– Ну, идем, – примирительно произнес Савари, взяв Шута под руку. – Я помогу тебе подняться!

– Не тронь меня старик! – Шут свирепо вырвался из его рук. – Как бы то ни было, я тебе не помощник, и с тобой я не пойду никогда! Оставь меня!

Зло сорвав с плеч намокший плащ, в полах которого он запутался, Шут подопнул его и бегом направился прочь, проваливаясь в рыхлый снег и оскальзываясь, сжав озябшие покрасневшие руки в кулаки.

====== 1.ДЕНЬ. ======

Ну, и..?

Что – «ну, и..?»?

А дальше-то что?

Да ничего! Ты не делай вид, что тебе безумно интересно! Ни в жисть не поверю, что тебе интересно после твоих комментариев… Ты зачем повествование испоганил?!

Я–а?! Испоганил?! Да я только внес живую струю в твой зубодробильный трактат… С моими замечаниями дело пошло куда интереснее!

Да уж… интереснее! Зато потерян дух событий!

Подумаешь, дух! Ну, проветрил я немного застоявшийся смрад – что, жалко тебе, что ли?! Ладно, ладно, больше не буду, вот те крест во всё брюхо! Хотя эта придворная тягомотина мне порядком поднадоела. Итак..?

Все было очень быстро.

Промокший и промерзший Шут ворвался в опочивальню царя – охрана, которая издали увидела настроение господина Шута, благоразумно поспешила удрать прочь, – и весьма бесцеремонно растолкал его.

– А?! Что?! – Чет торчком уселся на кровати, потирая заспанные глаза кулаками. Шут, схватив какую-то тряпку – скорее всего, это был предмет из гардероба Чета, скажем, его кушак, – яростно вытер красное лицо и мокрые волосы и плюхнулся на кровать.

– Вставай, Чет, – проговорил он. – Тебе грозит беда – о, теперь я не преувеличиваю, нет! Приезжий в сговоре с твоей дочерью решили убить тебя, чтобы завладеть твоим царством и царством, откуда приехал посланец. Они обещали подарить друг другу ценные подарки на свадьбу – головы своих государей! Ах, да. Я забыл сказать! Приезжий предложил твоей дочери выйти за него замуж, и сегодня они, скорее всего, женятся. А ты – умрешь.