КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ

Квилессе

Затолкав оба тела в лодку, Тиерн оттолкнулся шестом от берега. Если доплыть до острова, если прикинуться одним из них, то можно по обрывкам разговоров, фраз, по каким-нибудь картам вызнать, куда идти. Это небольшой шанс, но он, по крайней мере, существует. Если оставаться на берегу, то не будет и его.

С острова наполз туман. Перевалив через борта лодки, он сначала наполнил её до краев, а потом, немного помедлив, охватил молочно-белыми объятьями Тиерна. Стало трудно дышать, словно туман был не просто водяным паром, а густым, как каша, как кисель.

С минуту Тиерн ничего не видел, слышал только тихий плеск воды. Затем, когда ветер немного разогнал молочные хлопья, и лодка выбралась на черную

гладь воды, Тиерн в ужасе увидел, что оба тела, ранее лежавшие на дне, исчезли. Потрясение было так велико, что Тиерн не сразу сумел вернуть себе способность соображать. Сколько времени прошло, он не знал, однако, когда в голове его прояснилось, и прошел тревожный стеклянный звон в ушах, он обнаружил, что сидит на дне лодки, предоставленной ветру и течениям, и шеста у него в руках нет.

– Что за наваждение, – пробормотал Тиерн. Его била крупная дрожь, зуб на зуб не попадал, и снова наплывал этот жуткий туман. Больше всего Тиерн боялся, что он снова наполнит лодку и вернет оба трупа, или, что еще хуже, сделает их живыми – воображение ярко нарисовало ему эту картину, как они оба оказываются напротив него, и тот, что лишился своей мантии, растягивает в злой ухмылке тонкие губы… Неужели прав тот, который говорил, что он всего лишь плод чьего-то воображения? А что, если все, что привиделось ему на берегу – не настоящее? Что, если это дурман, морок, и он, Тиерн, просто сошел с ума, и бежит прочь от собственного страха? Что, если никого нет в подземелье, а он гоняется за бесплотными призраками и разговаривает с пустым местом, воображая, что напротив него стоит человек?

Тиерн лихорадочно обшарил себя – странно, а серая ряса все еще была на нем. Как это объяснить, если предположить, что люди в сером ему просто привиделись?

Туман на воде расступился, и показался берег. Тиерн не смог даже определить, то тли это берег, откуда он только что отчалил, или же тот, откуда приплыли страшные незнакомцы. Место, куда приплыла лодка, не походило на то, где он прятался, но и крепости он не видел. Похоже, лодка просто приплыла к другому месту, но на том же берегу, откуда отчалил Тиерн.

– Проклятый туман, – выругался Тиерн, сцепив зубы, чтобы не разреветься. Теперь у него не было и шеста, чтобы плыть. Оставалось лишь одно – снова вылезти на берег.

Больше всего он боялся, что снова кого- нибудь встретит, но берег был пустынен. Спотыкаясь о камни, Тиерн вылез на берег и направился – куда? Он не знал. Ему казалось, он обречен вечно тут скитаться.

Видимо, он вылез на другом берегу, какое-то тайное подводное течение вынесло его к острову посередине озера. Тиерн приободрился; может, удача все же улыбнется ему, и ему удастся выбраться из этого призрачного подземелья?

На острове гулял ветер; он разогнал оставшиеся клочья тумана, и обнажил здание, до тех пор прятавшееся от глаз Тиерна в белесом паре. Это была небольшая башня, приземистая и построенная добротно, на века, из крепкого белого камня. На остроконечной крыше, крытой грубой темно-коричневой черепицей, плескался флаг. Он выгорел от времени и был порядком истрепан, но Тиерн угадал, какого он раньше был цвета – синего, – и даже разглядел таинственный символ на ветхом полотнище. Там был изображен дикий ящер, ядовитая тварь из ущелий. Странный зверь для того, чтобы помещать его на свое знамя, подумал Тиерн. Он сам бы не стал гордиться тем, что похож на ядовитую уродливую ящерицу.

Башня казалась покинутой. Ветер, свистя во всех щелях, гремел какими-то цепями – возможно, теми, что должны бы поднимать подъемный мост, – и хлопал оставленным открытым окном. Прислушавшись к жалобному звяканью треснувшего стекла, Тиерн заключил: да, это место покинуто. Только двое из людей в сером остались сторожить его, остальные ушли наверх. Тиерн раздосадовано

покрутил головой. Эх, если б он не начал полоскать свои штаны, если б дождался, когда они сами выйдут наружу! Они вывели бы его. Но что теперь об этом думать.

Внутри башни так же было тихо, только отчетливее звякали цепи. Тиерн сделал шаг и вздрогнул от резкого звука – то захрустел под ногами песок и ракушки, раздавленные в мелкую крошку. Песок еще не просох; весь каменный пол внутри усыпал этот песок – интересно, зачем он тут? Что им хотели засыпать?

Тиерн оглядел холодный пустой зал. Он не походил на жилище, скорее, на капище идолопоклонников – как следует оглядевшись, Тиерн заметил, что на полу синей мозаикой выложена звезда о четырех лучах, и на каждом её луче расположено по алтарю, искусно выточенному из синего блестящего камня, и такой же стоял посередине, точно в центре звезды. Это были пятиугольные бассейны о четырех низеньких ступеньках, наполненные черной непроглядной водой, масляно блестевшей, посередине которой сиял белой звездой странный подводный огонь, от которого поднимался черный блестящий пар. Заглянув в темноту, Тиерн молча отошел. Здесь недавно была принесена жертва, это абсолютно точно. Отшатнувшись, Тиерн ногой расшвырял песок, насыпанный на полу, и на него глянули выложенные из мозаики мистические глаза. В ужасе он раскидывал песок – вот что он скрывал, вот что посыпали, чтобы не увидел никто! Мозаичные узоры, причудливо сплетаясь, вырисовывали ту же ящерицу о пяти головах, и пасть каждой была разинута возле каждого алтаря. Ей приносили жертв, притом – недавно. Тиерн завертелся, оглядываясь, как затравленный зверек, оглядываясь кругом. И повсюду, на всех стенах, на своде потолка, видел он переплетение мерзких синих тел ящериц, выполненных столь реалистично, что, казалось, они шевелятся, бегают, разевают ядовитые пасти, шипят, требуют новой жертвы!!! На миг Тиерну показалось, что он стоит прямо в логове этих страшных тварей, и что они вот-вот спрыгнут со стен и сожрут его. Как безумный, кинулся он прочь, не соображая, в какую сторону бежит. Но тщетно; куда бы он ни помчался, всюду его поджидало синее сплетение тел и шипящие разинутые пасти. Это было уж слишком для его несчастной головы; более всего его пугало то, что подтверждались его догадки – эти, в сером, действительно были добропорядочными бюргерами, и они явно принадлежали к какому-то мрачному жуткому Ордену. И о нем никто ничего не знает, а он поопаснее Палачей с их жестокой, но все же справедливостью!

Тычась по какому-то проходу, как слепой котенок, Тиерн налетел на дверь и толкнул. Та не поддавалась. Тиерн, объятый и вовсе уж паническим ужасом, колотил кулаками, пинал ногами, наваливался плечом, не заботясь больше о сохранении тишины.

– Помогите, помогите! – вопил он.

Дверь не подавалась. Более того – как издевку над собой. Тиерн увидел мелкую вязь букв, карянских, опоясывающих замочную скважину. Древняя загадка! Тот, кто хотел пройти тут, должен был отгадать её, и видимо, загадка была не из легких, раз дверь все еще была закрыта – под своими руками, панически колотящими по старому дереву, Тиерн увидел паутину и плесень. Время присыпало створку густым слоем пыли и почти сравняло её со стеной. Мало кто отгадывал эту загадку, наверное…

Загадка была высечена ровным красивым шрифтом, но Тиерн был так напуган, что не мог прочесть её целиком; его зрение выхватывало отдельные куски слов, фраз, как-то болезненно замечая какие-то мелкие, но малоприятные детали на стене. Царапины, оставленные , наверное, ногтями такого же перепуганного заблудившегося странника, как и он, жирные липкие полосы – возможно, эти почерневшие полосы на стене были нарисованы кровью.

«Он человек, и то, что только часть человека. Он живой, и то, без чего человек не живет».