Кингчесс
Шрифт:
— Конечно, это не в её интересах, это очевидно, господа, но мы не допустим утечки, не так ли, господин военный министр?
Тот кивнул головой и неприятно улыбнулся.
— Но и помешать нам она не сможет, даже если и узнает, — продолжил свою мысль глава МИДа.
— Возможно, но нам может не хватить ресурсов! — констатировал канцлер казначейства Соединённого Королевства, — наши возможности подорваны войной в Африке и неоправданными людскими потерями. А сепаратистские настроения в Ирландии, разве они не грозят нам воткнуть нож в спину своими действиями?
— Не волнуйтесь,
— Тогда вы очень сильно ошибаетесь. В Польше, Финляндии и Прибалтике очень сильны сепаратистские настроения, нам надо лишь помочь финансами нужным людям, и тлеющий уголёк даст искру. А из «Искры» возгорится пламя, как говорят социал-революционеры в России. И вот вам второй ключ к сундуку ресурсов, но только не наших, а российских. Посмотрим, хватит ли у них сил сопротивляться народному недовольству. Сомневаюсь, что агония продлится долго. Работа в этом направлении идёт. Наши люди есть и на Кавказе, и многие из элиты с удовольствием прислушиваются к нашим советам.
— Я вижу, что министр внутренних дел тоже хочет внести ясность в обсуждаемые нами вопросы, — заметил лорд-канцлер. — Прошу вас, Генри!
— Господа, а особенно, друг мой, Эдвард, вы забываете, что подобную работу среди английских рабочих ведут и немецкие, и французские шпионы. И мы постоянно вылавливаем различные революционные ячейки то среди рабочих фабрик, то среди портовой обслуги. Данная тенденция изрядно подтачивает нашу работу. Что вы можете предпринять в этом направлении?
И снова взял слово Уинстон Черчилль.
— Я предлагаю социальные реформы. Доступную медицинскую помощь, страхование, на случай болезни и инвалидности. Также необходимо определить минимальную оплату труда и создать сеть бирж по трудоустройству рабочих. Мы купируем бедность и выбьем почву из-под ног у революционеров, мечтающих о мировой революции.
— Мой друг, — ответил ему Ллойд Джордж, но нам тогда придётся поднять налоги на богатство и недвижимость!
— Придётся! — не стал спорить с ним Черчилль, — но зато мы сохраним свою страну и победим в этой борьбе. А налоги? Что ж, я готов платить, лишь бы яркая звезда Британской Империи по-прежнему сияла на мировом небосклоне, затмевая своим блеском остальных.
— Мне всё ясно, — подвёл итог заседания премьер-министр. — Я прошу вас, господа, подготовить свои предложения по заключению союза с Германией и подготовке к войне. И прошу не забывать о своём долге перед Англией, уважаемые сэры и лорды. Мы все должны ей! Заседание окончено! — и он, шумно встав из-за стола, покинул зал заседаний.
А за ним потянулись на выход и все остальные собравшиеся.
Глава 2
Фима Сосновский, глава «Первого Африканского», банкир, промышленный магнат, счастливый отец двоих детей, сейчас сидел в своём кабинете и задумчиво смотрел на два вскрытых им конверта, лежащих на рабочем столе, сделанном из прекрасно отполированного красного дерева.
Конверты были разными, один небольшой, из плотной, отлично сделанной бумаги, с гербом Рокфеллеров на обороте. Другой конверт, самый обычный, сделанный из грубой серой бумаги, больше похожей на картон. Этот конверт намного превышал размерами Рокфеллеровский и был запечатан огромной чёрной печатью императора Африки, сейчас взломанной и угрожающе лежащей рядом с конвертом.
На печати была изображена змея, с короной на голове, застывшая в угрожающей позе, готовая к броску в любой момент. И Фима прекрасно знал, что чувства его не обманывают. На прошлой неделе у него дома побывал Стив Роджерс и внёс в его разум множество сомнений, которые было очень трудно разрешить.
Фима давно боялся наступления этого момента, и в то же время знал, что он неизбежно наступит. Как ни хороша была его жизнь, но рано или поздно в ней наступил момент, когда пришлось выбирать между чёрным и белым, и это случилось тогда, когда уже многое было решено, очень многое.
Тысяча девятьсот шестой год промелькнул, как молния, в делах и заботах, следующий был не менее быстрым. Разразившийся в 1907 году крупный банковский кризис не застал его врасплох, и Сосновский вступил в пул финансовых игроков, экстренно собранный Джоном Морганом, и не прогадал. Его финансовая и промышленная империя стремительно расширялась, пользуясь поддержкой чёрного императора, точнее, теми ресурсами, которые перенаправлялись в Америку и трансформировались в золотые доллары. Это заметили, и тысяча девятьсот восьмой год стал переломным. Быстрое расширение не понравилось главным конкурентам — Рокфеллерам, Барухам и Шиффам.
Но с Рокфеллером у него были общие интересы в Африке и, видимо, по поводу этого он и был приглашён. Текст письма от Генри Рокфеллера гласил.
— «Мой деловой партнёр, восемнадцатого мая я собираю у себя всех коллег по совместному бизнесу, для обсуждения весьма интересной идеи, приглашаю и вас. Надеюсь, что вы сможете найти для этого время. Всегда ваш, Генри Рокфеллер».
Письмо, полученное от Мамбы, было и проще, и короче, и страшнее.
«Жду тебя, Фима, в Хартуме. Семью отправь с Леоном, он знает, где их укрыть. Все вопросы на месте. Твой император».
Вот, и что теперь делать? Джозеф Кеннеди уверенно продвигался к власти, и с ним тоже были связаны разные планы, но были эти планы и у конкурентов. А чёрный император — не самоё успешное прикрытие. Скорее, все проблемы исходили из Африки. А ему-то, что теперь делать? Леон, вроде, и друг, но это требование было больше похоже на взятие в заложники семьи.
Его нынешний деловой партнёр, Стив Роджерс, практически открытым текстом призвал Фиму отколоться от Мамбы, пообещав ему успех и поддержку от заинтересованных в этом финансовых структур. Вкратце разговор звучал так.