Киносценарии и повести
Шрифт:
– Как тебе сказать! может, и она. Дело-то темное!
– Вот!
– пристыдил его первый.
– А сам говорил!
– Свою голову на плечах носить надо, - огрызнулся второй.
– Считаешь она - останавливай.
– И ничего я не считаю, что она, - пошел первый на попятный.
– Может, показалось просто.
– А показалось - об чем же тогда и разговаривать?
– Прячешься от меня, что ли?
– насвистывающий Энергичный свернул в переулок, и руль его верного велосипеда неожиданно оказался в клещах рук Шестерки, чей патрон вальяжно полулежал на переднем сиденьи стоящего
– Почему, Джаба, прячусь?!
– Энергичный сперва вздрогнул, но потом попытался ответить так естественно, что Мафиози не сдержал улыбку.
– Я уж и не знаю почему. Не звонишь, не заходишь. В театре не появляешься.
– Уволился, - сказал Энергичный с поистине гусарской беззаботностью и кивнул на Шестерку.
– Ты своему-то скажи, чтоб машину отпустил. А то я ему!
– Эту, что ли, машину?
– перевел глаза Мафиози на обшарпанный велосипед.
– Эту, эту!
Мафиози поглядел на Шестерку и сказал с сокрушенным вздохом:
– Придется отпустить. А то он тебе!
– А то чт он мне?!
– осведомился Шестерка.
– А то что он мне, шеф, интересно, сделает?
– О!
– ужаснулся Мафиози.
– Ты его еще не знаешь! Он, когда злой бывает - семерых убивает.
Энергичный терпел-терпел издевательский диалог, да и выпалил:
– А чего надо-то?
– Узнать: не забыл ли, что два месяца уже прошло.
– Это насчет женитьбы?
– как бы вспомнил Энергичный словно о пустяке, о десяти копейках, взятых в долг.
– Догадливый, - тяжело, задумчиво констатировал Мафиози.
– Ты не переживай, - улыбнулся Энергичный.
– Все в порядке будет. Как в аптеке.
– Я-то не переживаю, - успокоил одноклассника Мафиози.
– А вот ты!
– А что я?
– Смотри-смотри! Месяц у тебя еще есть!
– и кивнул Шестерке.
– Отпусти его. Поехали.
Девятка, пять дверей, кузов "хэтчбек" давно скрылась за поворотом, а Энергичный все стоял посреди улицы с велосипедом между ногами!
Печальный сидел за столом - локти в нарукавниках - и мастерил какую-то хитрую, но отнюдь не научно-фантастическую погремушку. В дверь позвонили.
– Мариам! вам не трудно открыть? Клей сохнет, - крикнул Печальный в соседнюю комнату.
– Конечно, Юсуф. С удовольствием.
Спустя минуту Мадонна стояла за спиною Печального:
– Вот, письмо принесли. Заказное. А что это вы делаете?
– заинтересовалась.
– Так!
– засмущался Печальный.
– Все равно ничего путного не получится. Вот мой папа!
– и вскрыл конверт, пробежал взглядом машинописный текст.
– К сожалению, не подошел, - пробормотал почти про себя.
– Всего вам доброго.
– Неприятности, да?
– сочувственно спросила Мадонна.
– Как вам сказать!
– замялся Печальный.
– Я уж привык! Я рассказы сочиняю, фантастические! Научно-фантастические.
– Ну и?..
– Не понимают, - печально улыбнулся Печальный.
– Отсылают назад. А в конце непременно приписывают: "Всего вам доброго".
– Может, прочтете?
– попросила Мадонна.
– Вам интересно?
– чуть покраснел Печальный.
–
– Только если скучно будет, сразу скажите.
– Скажу-скажу, - улыбнулась Мадонна.
– Вот, - сказал Печальный и извлек из конверта другой листок, исписанный от руки.
– Это весь рассказ?
– Весь, - смутился Печальный.
– Чехов ведь говорил, что талант - брат кратости. Так я читю?
– и бросил на Мадонну трагический взгляд.
– Читайте, конечно читайте!..
– Вы только сядьте, пожалуйста.
– Я, наверное, и устать не успею.
– Сядьте, очень прошу.
Мадонна села.
– Вот, значит, - сказал Печальный и откашлялся.
– Рассказ. Называется "Обманули". На всепланетном конкурсе на лучшую собаку мы с Джимом взяли первое место. То есть первое место взял, конечно, Джим, а я просто его хозяин. Так уж получилось. Джим лучше всех бегал, быстрее всех находил спрятанные вещи, демонстрировал чудеса дрессировки. И только когда председатель жюри награждал его золотой медалью и правом на первый полет в автоматической ракете к Альфе Центавра, я понял, что все равно придется признаваться. Джим просто не выдержал бы такого полета: десять световых лет, перегрузки. А он все-таки был живою собакою. Мы всех обманули. Вот, значит, - повторил Печальный и потупился.
– Все. Не смешно, да? Непонятно?
– А по-моему, очень понятно, - встала Мадонна и подошла к Печальному, погладила его ладонь.
– Все собаки были роботы, а Джим - нет. Правильно?
– Точно!
– обрадовался Печальный.
– А что не смешно, так чего ж тут смешного? Когда все собаки - роботы.
– И впрямь, - согласился Печальный.
– Чего ж тут смешного? Но они, понимаете, все равно не печатают!
– Я постараюсь, Семен Михайлович. Вы простите меня, пожалуйста, что я такого тогда наговорил!
– Энергичный, понурив голову, стоял перед директором театра.
Нависла пауза, доставляющая директору массу удовольствия.
– Я осознал, - нарушил ее Энергичный.
– Осознали, говорите?
– произнес директор с видимым наслаждением, но тут, не дав раскатиться торжествующему монологу, зазвенел телефон. Слушаю! Да, театр. Кого-кого? Оболенский уже два месяца как уволен!
Энергичный глянул на директора с горечью и презрением и, повернувшись, пошел к дверям.
– Постойте!
– крикнул директор не то в микрофон, не то вдогонку бывшему подчиненному.
– Но случайно!
– установил вертикаль указательного, случайно он как раз здесь. Назад просится!
– и пододвинул аппарат Энергичному.
– Вас!
– Знаешь, Петрович, - по случаю обеденного перерыва Печальный сидел в заставленной канцелярскими столами комнате один-одинешенек, - а я бы на ней, вот честное слово, женился. Она, понимаешь! она не чужая! Вот мне про нее ничего не известно: не рассказывает, целыми днями пропадает где-то! А чувствую: не чужая. Честное слово, женился бы! Только пойдет ли? Не представляю, как и подступиться!
– Ты где? в конторе?
– крикнул едва не вскипевший от новой флюктуации энергии Энергичный.
– Не двигайся с места, через десять минут буду!
– и бросил трубку.