Киносценарии и повести
Шрифт:
– Осознали, говорите!
– едва дотерпел директор до возможности продолжить монолог.
– Ну, тогда!
– Да идите вы со своим говеным театром куда подальше!
– бросил Энергичный в лицо опешившему благодетелю, пулей вылетая из кабинета.
Друзья шли по рынку мимо цветочного ряда.
– Нет, - придирчиво экспертировал Энергичный.
– Это нам не подойдет. И это не подойдет. И это!
– А вон, по-моему, очень приличные розы, - несколько оторопевший от его строгости, робко дернул Печальный приятеля
– Э-э!
– укоризненно покачал головою Энергичный.
– Что б ты понимал в сватовстве?! Дилетант! Сватовство - это!
– помахал в воздухе пальцами. Сватовство - это профессия. Я вт что думаю: нам бы при нашем "Душевном покое" организовать цветочный отдел. А? Гениально? Компьютер, понимаешь, компьютером, а когда фотография жениха поступает к невесте в футляре из белых роз!
– А вон взгляни!
– высмотрел Печальный где-то вдалеке подходящие на его взгляд цветы.
чашелистики.
– Эти еще куда ни шло. Почем отдашь, отец?
– обратился к продавцу в чалме и чапоне.
– Рупь, - ответил старик.
– За штуку?!
– наиграл бешеное изумление на грани яростного ужаса Энергичный.
– За сотню, - огрызнулся сосед старика, продающий гладиолусы.
– Послушай, Петрович, - обратился Печальный, покрасневший от реплики гладиолусного торговца.
– Тебе, конечно, спасибо, что ты все мне устраиваешь, но можно хоть сегодня не мелочиться? Плач-то я!
– Да я и сам заплатил бы. Только, вишь, денег!
– развел Энергичный руками.
– Вот откроем "Душевный покой"!
– Хорошо-хорошо, - прервал Печальный.
– Сколько нужно?
– Сколько?
– прикинул Энергичный.
– Если по первому разряду - штук пятьдесят, не меньше!
– Пять-де-сят?!
– А?! Кусается все-таки! Дед, пятьдесят за сорок отдашь?
С огромным букетом белых роз стояли они у дверей квартиры и звонили.
– Вот так, - сказал печально Печальный.
– Мы с тобой разлетелись, уши, как дураки, вымыли, а ее и дома-то нету. Целыми днями где-то гуляет.
– А чего не спросишь где?
– спросил Энергичный.
– Ничего ты, Петрович, все-таки в этой жизни не понимаешь!
– Много т понимаешь!
– обиделся Энергичный.
– Такой умный - почему не богатый?
Они посидели на кухне, выпили чаю, поболтали о том о сем.
– Извини, старик, - встал, наконец, Энергичный.
– У тебя, конечно, ничего без меня не получится. Но у меня тоже!
– сделал чрезвычайно выразительную паузу и даже подкрепил ее не менее выразительным жестом!
– У меня тоже - жизнь. Ты вт что. Ты цветы поставь ей в комнату, - делал, подобно полководцу, которому обстоятельства не позволяют самому принять в ней участие, последние распоряжения перед решающей битвой, - но ничего не предпринимай. А завтра я освобожусь и!
И! тут в дверь позвонили.
– Тихо, она!
– шепнул Энергичный,
– А, черт с ним! где наша не пропадала! пускай пилит!
– это уж конечно, по поводу собственной супруги.
– Да у нее ж ключ!
– усомнился ли Печальный, что это Мадонна, испугался ли, что она.
– У нас тоже ключ - мы ж, тем не менее, звонили? Открываем?
Сунув букет Печальному, Энергичный распахнул дверь, а сам отскочил.
На пороге стоял Мафиози.
– Ну, чего ты, чего?!
– ткнул Энергичный, который не видел, кто там, Печального в бок.
– Ну! Как репетировали!
– Извиняться пришел, - сказал Мафиози и протянул бутылку коньяку и сверток с чем-то, надо думать, съестным.
– Я тогда по телефону!
– Ладно, чего уж!
– опустил букет Печальный едва ли не с облегчением.
– Я зла не помню.
– А, Джаба!
– сориентировался, наконец, в ситуации Энергичный.
– Женимся! Готовь "Жигули". Девятка, пять дверей, кузов "хэтчбек", - и, бросив Печальному: - Так я побежал?
– действительно побежал вниз.
– Женишься?
– спросил у Печального Мафиози.
– Беги-беги, - почти и не вслух сказал Печальный вдогонку приятелю, вопрос Мафиози как бы пропустив мимо ушей.
– Ты что, впустить меня не желаешь?
– чуть обиженно поинтересовался Мафиози.
– Я, понимаешь!
– замялся Печальный.
– Я, понимаешь, девушку жду! женщину!
– Невесту, что ли?
В вопросе Мафиози почудилась Печальному чуть заметная издевка, и, сам на себя разозлясь, что дурно подумал о приятеле, Печальный приглашающе приотступил с дороги:
– Нет, заходи, конечно. Только извини - пить я не буду.
И снова сидели два одноклассника на кухне, снова потягивали чай!
– Ты, Юсуф, знаешь меня с десяти лет, - с трудом, через тяжелые паузы давил из себя Мафиози, не поднимая на собеседника глаз.
– Мы, ты, конечно, помнишь, жили очень бедно. Нам со всех сторон пытались как-то помочь. Да хоть бы и твоя мама - всегда подкладывала мне в тарелку лучший кусок!
– Брось ты, Джаба!
– Печальному неловко было все это слышать, неловко было видеть Мафиози в столь несвойственной последнему ситуации.
– Подкладывала-подкладывала!
– нажал-утвердил Мафиози.
– И я еще тогда, в третьем классе, решил, что, когда вырасту, ничего ни у кого никогда не попрошу. Пускай у меня просят! Решил, что у меня будет все. И ведь все, что у меня сейчас есть, я заработал этими вот руками. И этой вот головой!
– Конечно, Джаба, конечно!
– А у меня ведь все есть?
– поднял, наконец, Мафиози глаза.
– Правда?
– Да, - согласился Печальный.
– У тебя есть все.
– А вот и не все!
– встал Мафиози, подошел к окну, слепо уставился куда-то в бесконечность.
– У меня не было! детства.