Киносценарии и повести
Шрифт:
– !я, значит, сто, а Тамазик с ними дерется. Одного бросил, другого!
– Каратэ, да?
– Ага. Чо-то вроде. И тут тачка подкатывает!
– Ага!
– открывает Тамарка рот.
– И чо дальше?
– Тамазик вынимает пачку денег!
!Так и досидели они, наверное, до самого утра.
27.12.90
Шла "Дама с камелиями"! Народу в зале собралось средне, впрочем, женщины постарше и девицы пострашнее всхлипывали, утирались платочками, не в силах спокойно перенести сцену объяснения Маргариты с отцом сожителя. Ирина сидела надо
Охнула дверь. Ирина медленно-медленно, боясь и надеясь, надеясь и боясь, повернула голову.
Это был, конечно, Тамаз: парижский, на колесиках, чемодан в руке, ворох роз - в другой.
– Ой!
– сказала Ирина и заплакала.
– Вот, - кивнул Тамаз на чемодан.
– Платья твои привез.
В пустом и почти темном зрительном зале - только рваные клочья тусклого дежурного света едва долетали со сцены - сидели, держась за руки, Тамаз и Ирина. Порожняя шампанская бутылка, стаканы - рядышком, на полу; на соседнем кресле - ворох цветов.
Рабочие, переговариваясь матом, разбирали декорацию. Ирина полушептала, задышливо, как в бреду:
– Поверь, поверь, я ни в чем тебя не обвиняю, Тамазик. Я никогда ни в чем тебя не обвиню. Человек, когда он взваливает на себя что-то, рассчитывает силы. Хоть интуитивно. Ты знал, что я должна умереть, тебя хватило бы на два года для любого сопротивления!
– Неправда, - так же шепотом, лихорадочно возразил Тамаз.
– Я первый раз сделал тебе предложение, когда ничего не знал!
– Нет-нет, не перебивай, это не так, это не так! Ты сделал предложение. Но ничем бы это не кончилось. Ведь все были против: друзья, родители! Ничем бы и не кончилось - вот и все!
– Кончилось бы, кончилось!
– убеждал Тамаз.
– Вот именно - кончилось бы!
– поймала Ирина возлюбленного на невольном каламбуре.
– А тут на два года! Я и сама такая ж. Мне, когда поставили диагноз, предложили операцию - я почему отказалась? Тоже рассчитывала силы. Знала, что умереть - мне их хватит, а вот бороться за жизнь! Человек не обязан быть железным. Подвиг - это мгновенная концентрация духа. Во всяком случае - ограниченная во времени!
– Почему мы сидим здсь?
– А ты что?
– чувствовалось: Ирина задаст сейчас главный вопрос, - ты приехал! надолго?
– Навсегда, - твердо ответил Тамаз.
– Если тебе плохо в Тбилиси!
– Нет, Тамазик, нет!
– продолжала бить Ирину лихорадка.
– Я благодарна за твой приезд. Но это тоже только хорошие намерения. Родные, друзья! Работа, в конце концов!..
!Разговор казался бесконечным, ходил кругами, поэтому, когда мы увидели наших героев бредущими зимними ночными улицами - беззащитные цветы на морозе, парижское чудище на вязнущих в снегу колесиках: очень эффектно!
– выяснилось, что продолжается он как бы с той самой точки, с того самого многоточия, на котором оставили мы его в зале:
– !Тбилиси сказка, Страна Чудес, Зазеркалье! Но маленькую Алису туда не пропишут!
– Как не пропишут?! Как, то
– Подожди, подожди, миленький! Я не в том смысле. Да хоть бы и в том. Натэла Скорпионовна!
– Зачем ты ее так назвала?!
– Извини, Тамазик, само сорвалось. И ты прав, что одернул. Это твоя мать! Ты здесь все равно не выживешь!
– Совсем меня презираешь, да? Не считаешь мужчиной?
– Считаю, миленький, считаю. Я верю: ты способен на все. Ради меня, ради любви! Ради своей гордости. Но ты сломаешься тут, один, и я никогда себе этого не прощу.
– Как один? А ты?
– А я не в счет. Я - с минусом. Меня самое надо поддерживать!
!Фигурки уменьшались, таяли. Слова затихали!
У подъезда поджидал квадратный Васечка.
– Эй, парень, - сказал Тамазу.
– Отойдем? А ты, Ира! давай. Давай-давай отсюдова!
– Васечка!
– бросилась к нему перепуганная Ирина.
– Это ж муж мой! Оставь нас, пожалуйста, в покое!
– Я сказал: чеши! Я тебя предупреждал? Предупреждал, спрашиваю?
– Тамаз, не надо!
– крикнула Ирина.
– Не связывайся! Беги!
– и кивнула на дверь парадной.
– Я его подержу!
Но тут и сам Тамаз прикрикнул:
– Уйди-уйди! Подожди в подъезде! Ну! Кому сказано?!
– Если что с ним случится, Васечка!
– тихо произнесла Ирина.
– Слушай, - добавил Тамаз.
– Кто тебя просит за меня заступаться, а? Я тебе кто: ребенок? женщина?! Уйди!..
Ирина убежала в парадную.
Тамаз пошел на Васечку.
Ирина бросила цветы на заплеванный пол, принялась трезвонить, кулачком колотить во все двери подряд. И, перелетая на второй этаж, увидела мельком в окне, как блеснул зайчик предподъездного фонаря на полоске отточенной стали, которою ударяет Васечка Тамаза.
У Ирины буквально отнялись ноги, и Тамаз успел уже осесть, а Васечка подчеркнуто спокойным шагом полураствориться в темноте, пока она нашла в себе силы выбежать на улицу, броситься к супругу.
На первом этаже одна из дверей, наконец, отворилась. Заспанный мордоворот в трусах высунул голову:
– Эй, кто тут народ будоражит?!
– Ты что, правда спала с ним?
– Тамаз приоткрыл глаза, приходя в себя после шока, и это были первые его слова!
28.12.90
Вымыв и с психопатической тщательностью вытерев руки, сопровождаемый Ириною, одетой в умопомрачительное парижское nйgligй, брезгливо лавируя меж мокрыми пеленками, корытами и детскими велосипедами, бормоча под нос:
– Ужель та самая Татьяна?
– Антон Сергеевич шел коммунальным общежитским коридором и только в конце его, у последнего, квартирного, выхода приостановился, взял Ирину за плечи, развернул, запустил руку в распах ее халатика и внимательно, не глазами - пальцами, осмотрел грудь.
– М-да!
– хмыкнул.
Высунувшись из кухни, за ними давно уже наблюдала нечесаная соседка, исполнявшая в "Даме с камелиями" заглавную роль. Но Ирину не смутило и это, как не смутил докторов жест.