Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности сжечь!

Корольков Юрий Михайлович

Генерал Тодзио получил императорский указ принять на себя формирование нового кабинета. Он с нетерпением ждал этого пакета с императорской печатью. Его привез министр двора Мацудайра. Тодзио стоя прочитал рескрипт.

— Сообщите его величеству о моих верноподданнических чувствах, — сказал он министру двора. — Мне ничего не остается, как обратиться к божественной воле, чтобы она руководила моими действиями.

Тодзио отправился в храм Мейдзи и оттуда в храм Ясукуни, чтоб оповестить предков о своем назначении.

Конец дня и всю ночь

Тодзио провел в переговорах с будущими членами кабинета. Дело было настолько безотлагательно, что кого-то пришлось вызывать с представления из театра Кабуки, кого-то вернули с вокзала перед самым отходом поезда.

Среди ночи подняли с постели и господина Того. Тодзио предложил Того портфель министра иностранных дел, пообещав проводить сдержанную политику и заверив его, что не намеревается прерывать переговоры с Соединенными Штатами.

— Главное — обеспечить мир, — повторял Тодзио.

Господин Того согласился стать министром иностранных дел.

К утру кабинет был сформирован. Совет дзусинов одобрил предложенные кандидатуры, об этом постарался маркиз Кидо. Оставалось получить одобрение императора.

Было около семи утра, когда Зорге поднялся из-за стола. Голова продолжала болеть, тело ломило. Конечно, начинается грипп. Как это не вовремя! Рихард рассеянно взглянул на часы и заторопился — посол Отт уже ждет его к завтраку.

Он вывел из гаража свой потрепанный «опель» и отправился в посольство. Но по дороге завернул к парку Хибия, где напротив «Империала» стоял цветочный магазин, подобрал букет хризантем для фрау Хельмы и около восьми был в посольстве.

Он прошел на веранду, примыкавшую к квартире Оттов. Стол был накрыт, но посла еще не было. Зорге положил цветы рядом с прибором Хельмы и отправился в шифровальную комнату.

В это помещение, святая святых германского посольства, могли свободно входить только четверо: посол Отт, военный атташе Крейчмер, особый уполномоченный имперского управления безопасности Майзингер и… Рихард Зорге. Рихард даже не позвонил в шифровальную комнату. Он достал из кармана связку ключей, нашел нужный ему замысловатый ключ и вставил в замочную скважину. Вошел и плотно притворил за собой тяжелую дверь, облицованную старым дубом. Зорге всегда проверял, хорошо ли заперты двери… Так советовал Отт.

В стороне от окна, затянутого стальной решеткой, стояла шифровальная машина. Было еще рано, но за машиной уже сидел шифровальщик Эрнст. Зорге поздоровался.

— Доброе утро, господин Зорге!… — радушно ответил Эрнст.

Рихард небрежно глянул через плечо шифровальщика: как раз то, что нужно, — телеграмма о последних событиях. Взял, пробежал глазами:

«Срочно. Секретно. Шифром посла. Хранить только в сейфе. 15 октября 1941 года.

Военных действий японцев против все еще сильной в боевом отношении Дальневосточной советской армии нельзя ожидать раньше будущей весны, если не произойдет падения коммунистического режима. Упорство, которое показал Советский Союз в борьбе с Германией, заставляет предположить, что японское нападение, если бы его начать в августе или в сентябре, не открыло бы в этом году дороги через Сибирь».

— Это я уже знаю! — Зорге положил шифровку обратно. — Нового ничего нет?

— Нет, господин Зорге, пока ничего. Может быть, принесут позже…

Посол Отт и его жена фрау Хельма уже сидели за столом, когда Зорге снова поднялся на веранду.

— По какому поводу сегодня цветы? — протягивая руку для поцелуя, спросила Хельма. — Ради какого события?

Зорге склонился перед фрау Отт, чуть дольше обычного задержал ее руку в своей большущей ладони.

— Какое событие? — переспросил он. — То, что вы снизошли позавтракать с нами…

— Но это бывает почти каждый день…

— И каждый раз для нас это бывает событием… Разве не так, Эйген?

— Конечно, конечно! — шутливо подтвердил посол.

Завтракали втроем. На столе стоял четвертый прибор — ждали полковника Крейчмера.

Заговорили о Тэо Кордте, советнике посла, которого еще весной прислали из Берлина. Это был неприятный субъект, всюду совавший нос. Посол не любил его.

— Уверен, что его прислали подсматривать за мной, — раздраженно сказал Отт. — Он следует за мной всюду, как тень…

— Ты знаешь, Эйген, — рассмеялся Зорге, — я должен тебе признаться, меня тоже просили охранять германского посла…

— Ну, Ики, — воскликнул посол, — мне бы доставило большое удовольствие, если бы ты, а не кто-то другой сделался моим «телохранителем»…

Крейчмер опоздал к завтраку и появился на веранде, когда пили кофе.

— Извините за опоздание, — пробасил Крейчмер, — но в городе происходит что-то непонятное. Говорят, принц Коноэ подал в отставку.

Отт удивленно вскинул брови:

— По какому поводу?

Крейчмер замялся, бросил взгляд на фрау Хельму. Хельма поняла.

— Господа, — сказала она, — я покидаю вас, вы уже начали свой рабочий день… Спасибо за цветы, Ики.

Она вышла, метнув сердитый взгляд в сторону Крейчмера.

В кабинете посла, куда мужчины перешли после завтрака, военный атташе сказал:

— Тодзио и его партия требует немедленно начать военные действия на юге.

— Но ведь Коноэ тоже за «дранг нах Зюйд», — возразил Зорге, — он бредит Сингапуром. Это не повод для отставки. Может быть, из-за России?

Рихард Зорге не подозревал, что именно он сам был виновником падения кабинета Коноэ. Несколько дней назад кемпейтай, так и не заполучив улик, все же арестовала художника Мияги.

Его доставили в полицейский участок района Цукидзи. На первом же допросе он выбросился из окна, но самоубийство не удалось, художник упал на ветви густого дерева, пытался бежать, однако полиция его снова арестовала. При обыске в доме Мияги нашли какое-то странное письмо о Маньчжурской железной дороге, о запасах угля, бензина, стали. Часть материалов была написана по-английски.