Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.13
Шрифт:
Минц, сидевший сзади, вздохнул так тяжко, что звук донесся до Удалова.
– Тоже так думаешь? – спросил Удалов, обернувшись.
– Как и ты, – сказал Минц.
– И что скажешь президенту?
– Посоветую не вмешиваться, – ответил Минц. – Чувствую, что нам их не достать.
– А что он про шляпу говорил?
– Его слова требуют внимательного анализа, – ответил Минц.
Полковник запел песню «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц». Песня была
Некоторые стали подпевать. Кавказец, который сидел за рулем, тоже стал подпевать.
Сошли у агентства. Было уже темно.
Удалова охватила тревога.
Нечто чужое, как при инопланетном вторжении, присутствовало в воздухе Великого Гусляра. Пошатывались тени за заборами и кустами, пробежала собака служебной масти, далеко-далеко послышался шум танкового мотора… Когда Удалов с Минцем отошли от агентства шагов на пятьдесят и распрощались на углу с полковником и бритым парнем, который увлекал к своему ложу рыженькую девицу, в щели штакетника блеснул фонарь, уперся лучом в лицо Удалова, затем переметнулся к Минцу.
– Сдаемся, – сказал Удалов. – Конечно же, сдаемся, желательно получить пощаду.
– Получите, – засмеялся президент Академии наук, выходя из-за фонарного столба. Он был в маскхалате, на голове фуражка с государственным гербом. – Как дела, орлы? А то нас тут комары закусали.
– У вас машина есть? – спросил Минц.
Из кустов и из-за забора послышался смех. Возможно, давно уже президенту Академии наук не задавали такого нетактичного вопроса.
– Подожди здесь, сейчас мы закончим операцию, – сказал президент.
– Зачем, Толя? – спросил Минц. – Мы же все выяснили.
– Мне хотелось бы сначала изолировать всех, кто там побывал, а особенно организаторов.
– Организаторы ничего не знают, – ответил Минц. – Работали на проценте. Туристы тем более не виноваты.
– Надо изъять товары, – просто сказал президент.
– Погоди до завтра, Толя, – попросил Минц.
– Но они их пустят…
– Не пустят. Поверь мне, ничего не пустят. Все не так, как ты себе представляешь.
– Ты можешь ошибаться, Лева, а мне уже три раза из Минобороны звонили, из аппарата президента, спать не дают.
В кустах послышался прерывистый звонок.
– Вот видишь, – сказал президент. – Опять волнуются.
– Если ты веришь в мою гениальность, – скромно сказал Минц, – то придется тебе отозвать омоновцев. Пускай отдыхают.
Президент заскрипел зубами.
Потом сказал:
– Выходите, молодцы.
Из разных щелей и укрытий выскочили молодцы в бронежилетах и черных чулках на рожах.
Из-за церкви Параскевы
– Мы вдвоем с товарищем, – решительно сказал Минц.
– Товарищ погуляет, – ответил президент. – Есть вопросы, которые я не имею права обсуждать даже с лучшими твоими товарищами.
Минц успел перегнуться, высунуться из дверцы и крикнуть Удалову:
– Побеседуй с Мишей Стендалем. Это обязательно! Не упусти Мишу Стендаля.
Удалову хотелось домой. Он устал путешествовать на туристическом автобусе, стоять на базаре и глядеть на собственную могилу с заклеенной датой. Он хотел домой, хотел присесть посреди двора и посмотреть, что в тех мячиках и шариках, которые ему подсунула тамошняя полиция.
Но Удалов не стал возражать. Ведь Минц просит. Да еще так сильно просит, значит, беседа с Мишей Стендалем может открыть глаза на какие-то важные тайны, о которых Удалов по простоте своей не додумался.
Так что Удалов с тоской поглядел вслед красным огонькам джипа и стал ждать.
И ждать пришлось совсем недолго. Через минуту подошел Стендаль. Он вел за руку оробевшую Галочку.
– Что за шум? – спросил он.
– Академия наук интересуется, – ответил Удалов.
Это Стендаля не удивило. Словно Академии наук давно пора было заинтересоваться шоп-турами.
– А мы задержались, – сказал Стендаль. – Мы в подъезде целовались.
– Простите, – сказала Галочка. – Мужчины вашего времени – это просто сладостное открытие!
– Вы меня тоже простите, – ответил Удалов. – Но мне давно уже хочется спросить: вот у вас много разных… извините, надувных женщин и животных. Вас что, выдумывают, в компьютерах выводят или как?
– Или как, – лукаво улыбнулась Галочка. – Честно скажу, все у нас по-честному, все копируется. И даже моя копия существует на самом деле.
– Но можно сделать много копий?
– Разве это так важно?
– Это неважно, – поддержал Галочку Миша. – Я полюбил одну женщину. Только одну. Я ее обнимаю. Я на ней завтра намерен жениться.
– О нет! – вырвалось у Корнелия. – Нельзя же.
– Почему? – спросила Галочка, и голос ее зазвенел, как лист кровельного железа.
– Потому что вы ненастоящая! Вы надувная… Вы кукла, в конце концов.
– А вам не приходило в голову, гражданин Удалов, – сказала Галочка, – что вы тоже надувная кукла? Как вас надули при советской власти, так и забыли выпустить воздух после ее завершения.
– Галочка! – упрекнул невесту Миша.