Киров
Шрифт:
— Это приводит нас к ситуации, когда я ощущаю себя вынужденным объясниться, — сказал он, посмотрев на Золкина. — Возможно, доктор оставит нас?
Золкин посмотрел на него снизу вверх, а затем откинулся на спинку кресла, заведя руки за голову.
— Я полагаю, вы хотели поговорить о ядерном оружии? Нет, капитан, я не намерен идти в лазарет и бренчать там стетоскопом и термометрами. Я капитан второго ранга и третий человек на корабле. В действительности, в мои обязанности входит определение того, насколько вы или любой другой человек на борту пригоден к исполнению своих обязанностей. Так что я считаю нужным остаться. Если у вас есть какие-то идеи насчет того, чтобы взорвать мир, я хотел бы их выслушать. Это поможет мне определить,
Часть десятая Горнило судьбы
«Хорошо ли, дурно ли, но разломать иногда что-нибудь тоже очень приятно»
Глава 28
Крейсер «Августа» и корабли его сопровождения шли максимально возможным ходом, вдвое быстрее, чем степенные пятнадцать узлов, на которых они двигались ранее. Позади него медленно полз старый линкор «Арканзас». Два других крейсера и быстроходные эсминцы 7-й эскадры держались с «Августой». Президент спешил, и «Арканзасу» придется догонять их.
Сообщения поступали по всем каналам обмена, от разведки британского Адмиралтейства, от их Флота Метрополии, координировавшего визит премьер-министра, от Оперативной Группы 16, медленно отходящей к Сент-Джонсу на Ньюфаундленде с выжившими из ОГ-1. Капитан «Миссисипи» Джеральд Райт был вынужден бороться с желанием развернуться. Увидев обломки «Уоспа» и «Винсеннеса», он хотел немедленно направиться на север, чтобы разобраться с немецким рейдером, но возобладали более холодные головы.
Адмирал Кинг отдал ему прямой приказ отходить. Кроме того, тот также связался с базой ВМФ на Лонг-Айленде и приказал осиротевшим ударным эскадрильям с «Уоспа» перебазироваться на аэродромы вблизи Шип-Харбор на Ньюфаундленде. Это место быстро превращалось в один из самых активных военных объектов на Восточном побережье. Там уже бросили якоря более двадцати американских военных кораблей, и еще больше направлялись туда. Англичане располагали сопоставимыми силами. Они находились всего в дне пути. Боевые соединения стремились как можно быстрее доставить своих высокопоставленных пассажиров на секретную конференцию, а затем быстро выйти в море, чтобы выследить немецкий корабль. «Летающие лодки» PBY «Каталина» 7-го патрульного авиакрыла и «Маринеры» 71-й и 72-й эскадрилий действовали с Ньюфаундленда, осторожно следя за севером.
Адмирал Эрнест Кинг был шестидесятитрехлетним командующим Атлантическим флотом. Ему были ближе прозвища «Король» или просто «Рей», которые он получил, служа капитаном линкора во время Первой Мировой. Он даже видел бой, будучи наблюдателем на нескольких кораблях Королевского флота в то время. Жизненный опыт сделал его несколько подозрительным и настороженным по отношению к британцами, явно считавшим себя хозяевами Атлантического океана, а все другие корабли находящимися там с их позволения. Тем не менее, хотя Соединенные Штаты были могущественной морской державой, они еще не были готовы реально взять в свои руки Атлантику, как это делали британцы в течение многих десятилетий. Новые базы, арендованные у Великобритании в обмен на пятьдесят старых американских эсминцев были для США лучшим средством для того, чтобы продемонстрировать свою власть, и Арджентия была одной их них.
После Великой войны, Кинг некоторое время барахтался в делах подводного флота, а также на должностях, связанных с военно-морской авиацией, получив свои квалификационные «крылья» в 1927 году. В июне 1930 он был назначен командиром «Леди Лекс» — авианосца «Лексингтон». Он оставался самоуверенным человеком, несколько угрюмым и вспыльчивым, склонным к едкому соперничеству с другими обладателями больших погонов, многие из которых сильно его не любили, и, в конечном итоге оказался почти на кладбищенской должности в Комитете по общим вопросам Военно-морского флота, сборища седых старцев, погрязших в политике и дискуссиях по программам кораблестроения. Одним из немногих его союзников был адмирал Гарольд Старк, главнокомандующим военно-морским флотом, который счел, что он будет в большей степени на своем месте на должности командующего Атлантическим флотом. На эту должность он был, как некоторые говорили «помазан» в конце 1940 года.
Рузвельт однажды описал его как «человека, который каждое утро брился паяльной лампой» за его нрав и склонность молниеносно и легко выходить из себя. Как и генерал Паттон, когда что-то случалось, он неделикатно высказывался относительно «послали же сукиных детей». Он сам был одним из таковых. Его первой мыслью, когда он узнал о потоплении «Уоспа» было приказать капитану «Миссисипи» Райту немедленно найти немцев и пооткручивать им головы. Но старый друг и начальник адмирал Старк посоветовал ему проявить осторожность.
— Англичане говорят, что рейдер способен развить тридцать узлов или больше, — сказал он. — «Миссисипи» развивает не более двадцати трех, и то, если повезет. Эта задача для быстроходных крейсеров — а на одном из них находится президент, так что мы должны благополучно доставить его до пункта назначения.
Кинг неохотно согласился, отдав приказ 16-й оперативной группе отступить, но «старый сукин сын» не был рад и был полон решимости поведать об этом всем вокруг. Ранее он дал капитанам эсминцев приказ действовать агрессивно при столкновении с немецкими подводными лодками, а также составил множество планов на случай столкновения с немецкими надводными рейдерами. Он даже разрабатывал планы на случай столкновения с «Графом Цеппелином», заключив, что этот корабль будет адекватной целью для крейсеров и эсминцев в случае, если им когда-либо доведется столкнуться с ним в море.
Хотя он и относился к британской разведке с определенным подозрением, узнав, что, по мнению Королевского флота, именно этот немецкий авианосец они преследовали, он решил перехватить его первым. Он отправил вперед быстроходные эсминцы 7-й эскадры, приказав им заправиться так быстро, как только возможно и занять позицию, прикрывающую оконечность Ньюфаундленда. И приказал капитану «Миссисипи» Райту занять позицию в непосредственной близости за ними, пока не подойдет достаточно кораблей, чтобы создать адекватную группировку и начать поисковую операцию всерьез.
— Единственное, что меня сейчас волнует, — сказал он, — это чтобы мы перехватили урода раньше, чем это сделают бриты! Если они потопят этот корабль первыми, то будут кукарекать о том, как спасли американский флот ближайшие лет сто. А это меня не устраивает. Они пришли к нам с протянутой рукой, и я бы хотел заполучить на этом деле небольшой трофей для американского флота. Тогда мы сможем заняться реальной проблемой — чертовыми японцами. Если Рузвельт сумеет заставить Конгресс объявить войну Германии, то Тохо и его самурайское братство встанут в строй рядом с Гитлером. Вот где будет реальная работа для нашего флота, а не возить гарнизоны в Исландию и водить за ручку конвои.
На борту «Кирова» другой «сукин сын» также был зол. Карпов имел напряженный разговор с адмиралом, и вышел из лазарета недовольным и совершенно нерадостным. Вольский непоколебимо стоял на то, что никакие ядерные боеголовки не могли устанавливаться на ракеты без его прямого и однозначного приказа. Карпов пытался спорить, взывал к адмиралу, пытаясь заставить его увидеть логику ситуации, но тот уперся в стенку вместе с Золкиным и отказался слушать. Мало того, он приказал не вступать в дальнейшие столкновения и даже зашел так далеко, чтобы угрожать удалить его с мостика, если он продолжит настаивать, что было оскорбительно, в особенности в присутствии доктора. Все, что ему удалось выторговать у адмирала, это разрешение привести системы вооружения в готовность в случае надобности. Вольский был непреклонен.