Кислотой под кожу

Джулай Галина

Я спустила ноги на пол и только сейчас огляделась. Похоже, под спальню он забрал самую большую комнату. Кровать большая, больше обычной двуспальной. Кованая, изголовье высокое с красивым плетением, изножье видно совсем немного. Есть встроенный шкаф, комод и стол с полками. Довольно спартанские условия. Нигде ни картинки, ни фотографии. На полках только книги. Цвета сдержанные: серый, синий, черный. Мрачно.

– Проснулась?
– вздрагиваю.
– Как спалось?

– Сп...
– голос подводит, откашливаюсь.
– Спасибо, хорошо, - кажется, даже получилось улыбнуться.

– Иди к себе, оденься.

Ни тепла,

ни вчерашней заботы в его голосе нет. Он проходит к шкафу, и только сейчас ловлю себя на мысли, что опять не свожу с него глаз. На нем спортивные штаны, сидят низко. Его спину вижу впервые, она тоже покрыта рисунками, но они не скрывают красивого рельефа мышц.

– Майя, я сказал идти к себе, - не оборачиваясь и более жёстко выдернул он меня из моих размышлений.

Майя, не пчёлка...

Пулей выскочила, сердце бьется раненой птицей. Натягиваю вчерашние джинсы и футболку, они аккуратно сложенными лежали на диване. Что делать дальше, не знаю. От вчерашнего спокойствия и неги сегодняшнего утра не осталось и следа.

– Жду на кухне, - раздался голос хозяина квартиры.

И я выхожу из выделенной мне комнаты. Назвать ее своей не могу. Он уже одет: черные джинсы и водолазка. На пальцах массивные кольца. Он варит кофе в турке. Проходить не стала, так и остановилась в дверях.

– Значит, так, - даже не обернувшись, говорит он.
– Надеюсь, в себя ты пришла, - молчу.
– Пришла?
– бросает взгляд. Быстрый, но требовательный.

– Да, - киваю.

– Хорошо. Первое, ты должна есть три раза в день. Второе, убирать квартиру. Третье, в мою спальню заходить нельзя, если я не разрешил, - снова смотрит. Понимаю, что это одно из главных правил, несмотря на то, что озвучил он его не первым. Киваю.
– Четвертое, готовишь ужин. К ужину прихожу не всегда. Времени определенного нет. Это неважно, всегда можно разогреть. Список продуктов можешь записывать в блокнот, - он отключает огонь как раз в ту секунду, когда над туркай растет шапка из кипящего кофе.
– Блокнот и ручка на столе, - продолжает он.
– Пока всё. Что делать с тобой дальше, буду думать.

– Почему мне нельзя уйти?
– голос тихий, почти шепчу, но он расслышал.

– А что? Есть куда?

Задумываюсь и понимаю, что нет. Денег, чтобы снять новое жилье, пока нет. Все, что я имею, это то, что мне платят за мою квартиру, но это однушка в маленьком городке. Здесь мне этих денег хватит ненадолго. А работы опять нет. А значит сбережения нужно беречь.

Он выпивает свой кофе и уходит, даже не сказав «до свидания». Я опускаюсь на табурет и долго просто смотрю в одну точку, пока не начинаю реветь.

Почему плачу? Сама не знаю. Все эти дни не плакала, а сейчас как будто плотину прорвало. Оплакиваю свою никому не нужную жизнь. Когда я была маленькой, я мечтала быть самой хорошей девочкой и самой послушной. Такая глупость! Мои ровесницы мечтали о кукле Барби, а я – быть послушной. Просто мне хотелось, чтобы мама меня любила, а папа не кричал и не бил. Я не помню другого детства. Только желание быть хорошей, ведь тогда меня будут любить. Наверное, мама любила, но как-то по-своему... Бабушка – единственная, кто проявлял свою любовь, обнимая меня или читая сказки. Она почти никогда не ругала. И я все никак не могла понять: ну если с бабушкой у меня получается вести себя хорошо, то почему не получается с родителями? Я взрослела, удары отца становились

сильнее, оскорбления обиднее, а мамина любовь... Проявлялась во фразе "иди поешь", ну и в том, что она помогала мне прятаться от отца. Ведь могла и не делать этого.

Лёша. Мой Леша. Мой любимый, мой рыцарь, мой спаситель... Он – мое всё... Мне казалось, я жить начала только тогда, когда в моей жизни появился он. В благодарность я прощала ему его холодность и жестокость. Иногда он делал мне больно, очень больно, словами, поступками, кусал. Но все это было ерундой. Все это можно было стерпеть, ведь с того дня, как я ушла от родителей, на меня ни разу никто не поднял руку. Уже только за это я готова была сидеть у его ног. Я мечтала стать его женой. Самой лучшей женой в мире, готовой выполнить любое его желание. Наверное, от него и удар ремня я стерпела бы... Я училась готовить, старалась быть хорошей хозяйкой. Я знаю, как он не любил беспорядок. Поэтому дома у меня все всегда было идеально. Все на своих местах, чисто, аккуратно. Я была бы ему идеальной женой. Но теперь его нет. Не просто нет, его никогда больше не будет. Мои мечты рухнули, в который раз... И до конца осознала это я, похоже только сейчас.

??????????????????????????

Что теперь? Что меня ждёт? Я снова никому не нужна. И этот Лимон... О нем думать не хочу, потому что вопросов слишком много... И ни одного ответа... Какие бы версии я не строила, я точно знала – не угадаю. Думала, позарился на мое тело. Но нет. Хотя, наверное, у него полно красивых девушек, рядом с которыми я просто бледная моль. Не уверена, что ему нужна домработница. Квартира не запущена, кто-то ведь ее убирал раньше... Тогда зачем? Голова от этих мыслей просто разрывается...

Заставляю себя встать. Умываюсь холодной водой прямо здесь, на кухне. В голове звучат его правила. И я делаю себе завтрак. Чай и бутерброд. Больше не хочу, даже эту малость с трудом заставляю себя проглотить.

А потом переключаюсь на уборку. Начинаю с кухни. И не просто с поверхностей, я вымываю каждый шкафчик, и по необходимости его содержимое. Почти четыре часа уходит на это. Но мне немного легче, ведь пока я сосредоточена на том, что делают руки, голову не атакуют мрачные мысли.

7 глава Майя

Майя

Готовлю ужин, есть не сажусь. Жду Лимона. Зачем? Не знаю. Чувствую себя дурой. Не могу найти ответ ни на один вопрос. Восемь вечера, его нет. Девять, десять. Ужин давно остыл. Заставляю себя поесть. Настроения нет, как и аппетита. Одиннадцать. Иду в душ и в отведённую мне комнату.

Уснуть не могу. Все эти дни он приходил домой довольно рано, к девяти точно всегда был. Может, с ним что-то случилось? Судя по тому, что я видела, он связан с криминалом. И, наверное, не простая сошка. Его слушались, его приказы выполняли.

А разве может быть по-другому? Сомневаюсь. Мне кажется, невозможно не подчиниться его воле, когда он пристально смотрит... Что-то есть в его взгляде... Подавляющее, пугающее, страшное.

Я все-таки засыпаю. А когда просыпаюсь, на улице уже светло. В квартире тихо. Неужели он так и не пришёл? Меня охватывает паника. А если я опять останусь заперта в квартире? А ведь никто не знает, что я тут. И если он не вернётся...

Делаю глубокий вдох и выдох, пытаюсь посчитать от двадцати до ноля. Рано паниковать.