Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв.

Бокщанин Алексей Анатольевич

Первоначально цели, которые преследовались курсом на восстановление интенсивных посольских связей в начале XV в., были до некоторой степени идентичны тем, которые ставились в конце 60-х — начале 70-х годов XIV в. Новая правящая верхушка, захватившая власть в результате переворота, стремилась упрочить свой авторитет и влияние внутри страны и за ее пределами. Интересно, что для подтверждения своей «законности» китайское правительство разослало государственные печати в Сиам, Камбоджу, Самудру и на Яву, а также произвело повторное титулование местных властителей ванами, вне зависимости от того, были они уже титулованы китайским двором или еще нет.

Довольно ясно общие цели этой политики правящей верхушки Китая в начале XV в. вскрываются в «Мин ши», где записано: «После того как Чэнцзу (Чжу Ди. — А. Б.) с помощью оружия утвердился в Поднебесной, он вознамерился подчинить своей власти десять тысяч стран и разослал послов во все четыре стороны света для привлечения (иноземцев

ко двору)» [191] .

Однако в начале XV в. китайское правительство предпринимает некоторые шаги для того, чтобы добиться большей, чем раньше, действенности своего номинального сюзеренитета по отношению к странам Южных морей. Это отнюдь не было случайным явлением. Как известно, в это время наблюдалась общая активизация всей внешней политики Китая. Она проявилась в захвате китайскими войсками вьетнамского государства Дайвьет, военных успехах в борьбе с армиями монгольских феодалов, новом крупном разгроме «японских пиратов», отправке целого ряда посольств и военных отрядов в восточный Тибет, северную Индию и Среднюю Азию.

191

«Мин ши», цз. 332, стр. 31877(3).

Причины этой активизации следует искать в конкретных социально-экономических условиях, сложившихся в Китае в конце XIV — начале XV в. Минское правительство, пришедшее к власти на гребне широкого народного движения, направленного против иноземных угнетателей, не могло не считаться с настоятельными нуждами и требованиями народных масс. В конце XIV в. это нашло отражение в ряде внутриполитических мероприятий правительства, ставивших своей целью облегчение положения народа и подъем экономики страны. Были упразднены наиболее тяжелые формы эксплуатации населения, отменено рабство (практиковавшееся в Китае в период монгольского господства), снижены и отсрочены некоторые налоги. В ходе народного движения возросла площадь крестьянских держаний земли и расширилось крестьянское землевладение. Одновременно увеличились фонды государственных земель. Улучшилось положение ремесленников и купцов, стабилизировалась финансовая система страны.

Все это привело к тому, что в конце XIV — начале XV в. в Китае наблюдался экономический подъем. Развитие производительных сил в этот период базировалось на феодальном хозяйстве, которое еще не исчерпало своих возможностей и не привело к изменению характера феодальных производственных отношений. Тем не менее в результате подъема в развитии экономики в начале XV в. произошло общее увеличение хозяйственного и военного потенциала Китая. Создались объективные предпосылки для проведения активной внешней политики.

Выше отмечалось, что установившаяся в конце XIV в. практика взаимного обмена посольствами со странами Южных морей в лучшем случае могла обеспечить видимость их вассалитета по отношению к Китаю. Поэтому в начале XV в. минское правительство, стремясь пойти дальше, чем прежде, по пути укрепления системы номинального вассалитета, прибегает к новым формам внешнеполитического воздействия в данном районе. Такой новой формой явились многократные, периодические экспедиции китайского флота в Южные и Западные моря. Правда, с этими экспедициями в заморские страны отправлялись китайские послы с прежними полномочиями, но теперь они стояли во главе огромного по тем временам флота со значительной армией на борту. Небольшая свита, сопровождавшая послов раньше, лишь охраняла их безопасность во время поездки, но никак не могла гарантировать достижения поставленных целей. Как мы видели, в конце XIV в. при возникновении конфликтов со странами Южных морей китайское правительство остерегалось направлять туда своих послов и пересылало официальные депеши через посредников. Морские экспедиции начала XV в. должны были обеспечить усиление китайского влияния в заморских странах. В данном случае авторитет далекого от властителей стран Южных морей китайского императора подкреплялся вполне весомыми доказательствами. Той же цели должна была служить и многократность, периодическое повторение экспедиций китайского флота.

Помимо этих политических задач морские экспедиции начала XV в. преследовали и определенные экономические цели: расширение внешней морской торговли. Развитие внешнеторговых связей в начале XV в. отвечало хозяйственным интересам страны, переживавшей подъем в развитии производительных сил. Особенно велика была роль городов, торговли и ремесла в бассейне нижнего течения Янцзы и приморских провинциях Восточного и Южного Китая [192] . Нужно учесть, что до 1421 г. столица страны находилась в Нанкине — в самом центре наиболее развитого в экономическом отношении района [193] .

192

По некоторым подсчетам, из 33 ведущих торговых центров того времени только 1/4 их находилась на севере страны, а 1/3 была сосредоточена в нижнем течении Янцзы («Чжунго тунши цзяньбянь», стр. 782).

193

Проблемы

экономического развития Китая конца XIV — начала XVII в. остаются дискуссионными и не могут быть подробно освещены в рамках настоящей работы. Спорным, в частности, остается вопрос, насколько далеко пошло развитие городов, ремесла и торговли в бассейне нижнего течения Янцзы и юго-восточных провинциях страны. Однако все исследователи сходятся на том, что именно эти районы страны были наиболее экономически: развиты и играли значительную роль в экономике Китая.

Именно здесь, о устье Янцзы, оснащались экспедиции китайского флота в страны Южных и Западных морей. Развитие политических и экономических связей с этими странами отвечало нуждам и стремлениям разнообразных кругов населения указанных районов и прежде всего торговцев и ремесленников крупных городов. Поэтому есть основания предполагать, что, в посылке экспедиций китайского флота в начале XV в. нашли определенное отражение интересы этих слоев населения.

Нужно учитывать также, что сфера деятельности китайского флота не ограничивалась районом Южных морей. Некоторые корабли доходили до берегов Аравии и Восточной Африки. Именно в это время были освоены и описаны морские пути на Ближний Восток. Известно, что торговля Китая со странами Центральной и Передней Азии, получившая значительное развитие в конце XIII — первой половине XIV в., шла по материковым караванным путям. После распадения Монгольской державы и изгнания монгольских властей из Китая эта торговля значительно сократилась, а большая часть караванных торговых путей была перерезана. Поэтому, как небезосновательно отмечают некоторые исследователи, достижение китайским флотом стран Ближнего Востока южным морским путем могло способствовать возобновлению и продолжению этой торговли.

Однако следует подчеркнуть, что, пролагая морские пути на юг и на запад и стремясь закрепить китайское влияние в заморских странах, минское правительство в начале XV в. непосредственно не руководствовалось идеей протекционизма частной морской внешней торговли. В планы центральной власти входило лишь всемерное поощрение и укрепление государственной торговли, шедшей параллельно с посольским обменом и в рамках этого обмена. В связи с этим нужно четко различать ‘конкретные цели экспедиций, не выходившие за рамки развития казенной, централизованной формы торговли, и результаты, которые объективно имела их деятельность для внешнеэкономических связей Китая с заморскими странами.

Таким образом, экспедиции китайского флота в страны Южных и Западных морей явились следствием общей активизации внешней политики Китая в начале XV в., подготовленной экономическим подъемом в стране.

Наиболее значительными из морских экспедиций начала XV в. были походы флота под начальством Чжэн Хэ, продолжавшиеся с некоторыми перерывами с 1405 по 1433 г. В источниках цели экспедиции трактуются по-разному. Непосредственным толчком для их снаряжения, как указано в «Мин ши», послужило то, что «Чэнцзу подозревал, что Хуйди (свергнутый Чжу Ди предшественник Чжу Юнь-вэнь, — А. Б.) бежал за море, и хотел настигнуть его, а также стремился показать иноземным странам силу своих войск, богатство и мощь Китая» [194] .

194

«Мин ши», цз. 304, стр. 31462(2).

Что касается поисков Чжу Юнь-вэня, то это могло быть лишь предлогом для начала экспедиций. Известно, что в действительности Чжу Юнь-вэнь ушел в буддийский монастырь, где и провел остаток жизни [195] . Ни в сохранившихся мемориальных надписях с описанием заморских походов, ни в трудах современников и участников экспедиций — Ма Хуаня, Фэй Синя и Гун Чжэ-ня — нет даже упоминания о розысках Чжу Юнь-вэня.

Вторая из указанных в «Мин ши» целей также оспаривается участником экспедиций — Ма Хуанем. Отмечая размах и внушительность экспедиций, он в то же время пишет: «Однако в действительности разве только желание похвалиться и потягаться в роскоши входило в помыслы двух императоров?» [196] . Ответ на этот вопрос дается в стихах, предпосланных труду Ма Хуаня: «Послы китайского императора, получив указание свыше, направились в иноземные края распространить волю императора» [197] .

195

J. Needham, Science and Civilisation in China, vol. 1, pp. 143–144.

196

T. e. Чэнцзу (1403–1424 гг.) и Сюаньцзуна (1426–1435 гг.), при которых снаряжались экспедиции (см. Ма Хуань, Ин я шэн лань, Предисловие к «Го чао дянь гу», стр, 1).

197

Ма Хуань, Ин я шэн лань, Стихи, стр. 1.