Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв.

Бокщанин Алексей Анатольевич

Во второй половине XV в. стал приходить в упадок сложный и строго соблюдавшийся ритуал приема иноземных послов. Чувствовали это и сами иноземные послы. В 1460 г. произошел следующий случай. Яванские послы, возвращаясь из столицы, в пьяном виде подрались с иноземными монахами, доставлявшими «дань» ко двору в г. Аньцин (провинция Аньхуй). В результате шесть монахов было убито. По предложению Ведомства обрядов на Яву был отправлен императорский указ с просьбой наказать провинившихся, а посланец, сопровождавший послов, был наказан [492] . Этот беспрецедентный для более раннего времени случай показывает, что мелочный надзор за каждым шагом иноземных послов в Китае к 1460 г. значительно ослабел. Последнее, помимо всего прочего, объясняется коррупцией и разложением китайского бюрократического аппарата, ведавшего внешними связями.

492

«Мин ши», цз. 324, стр. 31771(3).

В начале XV в. китайское правительство, взявшее курс на всяческое поощрение и развитие внешних связей, не жалело

средств на их поддержание. Поэтому многие чиновники учуяли неограниченные возможности поживиться за государственный счет именно в этой области. Так, уже в 1430 г. в банкетном приказе было обнаружено крупное хищение продуктов, отпущенных для иноземных послов [493] .

В середине XV в. правительство уже пыталось хоть сколько-нибудь урезать расходы на прием иноземных послов. Для некоторых стран Западного Края число прибывавших с посольством людей было ограничено 35 [494] . Персонал заморских миссий был весьма значительным. Например, в посольство, прибывшее с Явы в 1440 г., входило 139 человек [495] . В связи с этим в конце XV в. на аудиенцию ко двору императора в столицу стали отправляться только сами послы (ши), а все остальные члены посольских миссий оставлялись в пограничных и портовых городах [496] .

493

Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 665.

494

«Мин ши», цз. 332, стр. 31878(1).

495

«Мин ши», цз. 324, стр. 31771(2).

496

«Гуандун тун чжи», цз. 89, стр. 49а.

Это мероприятие предназначалось для сокращения расходов на содержание иноземных послов. Однако оно не достигло своей цели. Это объясняется тем, что огромные суммы шли не на обслуживание посольств, а в карман наживавшихся на этом китайских сановников, что видно на примере банкетного приказа. С другой стороны, теперь почти все расходы по содержанию многолюдного персонала посольских миссий ложились на местные органы [497] . Это снижало прибыли и заинтересованность местных чиновников в развитии и поддержании внешних связей.

497

Там же.

Помимо банкетного приказа на связях с иноземцами грели руки и чиновники других учреждений. Должность посланца стала с середины XV в. предметом вожделения многих чиновников, В докладе на имя императора по этому поводу, поданному между 1452 и 1475 гг., говорилось: «Ныне чиновники из различных учреждений все добиваются назначения [посланцами], открыто давая взятки. Зло и пороки [от того] обнаруживаются повсюду. Те дела, из которых можно что-либо извлечь, поручают согласно личным просьбам, a те, которые трудно выполнить, — поручают посланцам. Это приводит к тому, что чиновники, будучи посланцами, оказываются беспомощными» [498] . Автор доклада предлагал восстановить права «настоящих» посланцев. Возможно, что инцидент с яванскими послами 1460 г. объясняется тем, что их сопровождал посланец, получивший место по протекции и озабоченный лишь личными выгодами.

498

Лун Вэнь-бинь, Мин хуй яо, т. I, стр. 686–687.

Тот факт, что сопровождение иноземцев сулило большие выгоды, подтверждается тем, что многие стремились получить должность переводчика при посольских миссиях. Помощник начальника Ведомства обрядов докладывал об этом между 1457 и 1464 гг.: «В последние годы сыновья чиновников, военных и гражданских лиц, ремесленников и поваров доверяются учителям и частным образом учат (иноземные языки], стремясь выдвинуться» [499] . Далее автор доклада предостерегал, что практика выдвижения случайных людей на должности, предполагающие общение с иноземцами, угрожает интересам государства. Однако людьми, которые стремились попасть на эти должности, руководило не только стремление выдвинуться. Общение с иноземцами открывало широкие возможности нажиться за счет контрабандной торговли привозимыми с посольствами заморскими товарами.

499

Там же, стр. 665.

Разложение китайского аппарата, ведавшего внешними связями, ярко проявилось к концу XV в. и в действиях китайских послов в странах Южных морей. Так, вскоре после неудачи с миссией Чэнь Цзюня в Тямпу (1473–1475 гг.) с послами Сына Неба произошел еще более скандальный случай. В 1478 г. в Китай прибыли посланцы от властителя Тямпы, который еще удерживал власть в некоторой части страны и просил титуловать его ваном. В ответ на это столичному цензору Фэн И и посланцу Чжан Цзиню было приказано возглавить китайское посольство в Тямпу для совершения титулования. Оба они взяли с собой много частных товаров для продажи в заморских краях. Прибыв к берегам Гуандуна, Фэн И и Чжан Цзинь узнали, что в Тямпе уже сменился правитель и что новый претендент на титул вана направил свое посольство ко двору. Однако вместо того, чтобы дожидаться приказа из столицы, китайские послы, боясь, что вместо них может быть послан кто-либо другой и их торговая операция сорвется, спешно отбыли в Тямпу. Здесь Фэн И и Чжан Цзинь обнаружили, что кроме упомянутого

претендента на престол Тямпы по имени Гулай (в китайской транскрипции. — А. Б.) имеется еще один — Типотай (в китайской транскрипции. — А. Б.). Последний был ставленником Дайвьета, сохранявшего после 1471 г. контроль над большей частью Тямпы. Китайские послы не стали посылать доклад в столицу. Они вышли из положения очень просто: получив взятку (100 лян золотом), они титуловали Типотая ваном Тямпы, передав ему все регалии и подарки, посланные императорским двором. После этого Фэи И и Чжан Цзииь направились в Малакку, где распродали свои товары и отбыли обратно в Китай с докладом об успешном выполнении своего поручения [500] . Однако Фэн И и Чжан Цзинь просчитались. В 1481 г. Гулай прислал в Китай послов, которые рассказали о действиях китайского посольства в Тямпе. Наказанию подвергся лишь один Чжан Цзинь, так как Фэи И умер на обратном пути в Китай. Чжан Цзинь был посажен в тюрьму, а после выяснения всех обстоятельств дела приговорен к смертной казни [501] .

500

«Мин ши», цз. 324, стр. 31763(2–3).

501

Там же, стр. 31763(4).

Дальнейшее отступление китайского двора с прежних позиций в странах Южных морей яснее всего прослеживается опять-таки на примере отношений Китая с Тямпой. Из доклада посланца упомянутого выше Гулая и в результате следствия по делу Фэн И и Чжан Цзиня в Китае стало известно, что в руках Гулая находится лишь пять районов из 27 входивших в состав Тямпы до захвата ее Дайвьетом [502] . Это были районы между Пандурангой (Фанранг) и Камбоджей. Остальная часть страны была подвластна Дайвьету и управлялась его ставленником Типотаем. Тем не менее послы Гулая, прибывшие в 1481 г. в Китай, просили у китайского правительства титуловать Гулая ваном Тямпы и оказать содействие в возвращении захваченной территории.

502

Там же, стр. 31763(3–4).

Вопрос о помощи Тямпе снова был поставлен на обсуждение придворных. Некоторые из них во главе с Чжан Моу предлагали направить в Тямпу двоих авторитетных китайских сановников. Однако правительство не решилось на это. Как уже практиковалось прежде, императорский указ, обвинявший правителя Дайвьета и предписывающий ему вернуть Гулаю территорию Тямпы, был передан через возвращавшегося дайвьетского посла [503] . Однако осторожность китайского двора объяснялась еще одним обстоятельством: китайцы не решили для себя, на кого им выгоднее сделать ставку в Тямпе против Дайвьета. Об этом свидетельствует тот факт, что тямские послы в 1481 г. были специально допрошены относительно прав на престол Гулая и Типотая. И хотя послы отстаивали законность прав Гулая, им было приказано отправиться в Гуандун и здесь дожидаться прибытия послов от Типотая, чтобы китайские власти могли дознаться истины. Послы Гулая находились в Гуандуне целый год, но Типотай не обнаруживал желания завязать отношения с Китаем [504] . Это, очевидно, решило дело: китайское правительство сделало ставку на Гулая. В 1486 г. Гулаю был послан императорский указ, предписывающий «унять» Типотая и отобрать у него все регалии власти, полученные от Фэн И и Чжан Цзиия.

503

Там же, стр. 31763(4).

504

Там же, стр. 31763(4).

При этом китайский двор обещал Типотаю прощение в случае мирного исхода дела [505] . Столичному цензору Ли Мэн-яну и посланцу Е Ину было приказано отправиться в Тямпу и доставить Гулаю письменное свидетельство о титуловании его ваном страны.

Но тут произошел беспрецедентный случай — китайские послы отказались ехать. Доклад Ли Мэн-яна по этому поводу гласил: «Тямпа — страна труднодоступная и далекая — вовлечена в беспрерывные войны с Дайвьетом, а кроме того, та земля захвачена Типотаем. Малейший промах может обратиться против нас и повредит престижу нашего государства. Следует через прибывшего оттуда посла передать Гулаю императорский указ с предписанием прибыть в Гуандун для принятия титула [вана]. Вместе с тем (следует направить] императорский указ в Дайвьет, чтобы он раскаялся» [506] . Самое интересное, что китайский двор отнюдь не наказал Ли Мэн-яна за непослушание. Наоборот, были предприняты шаги, которые предлагал Ли Мэн-ян.

505

Там же, стр. 31764(1).

506

Там же.

В этой ситуации Гулай стремился любым способом получить титул вана Тямпы и заручиться помощью Китая. Поэтому он кружным путем, остерегаясь вьетнамских кораблей, прибыл в Гуандун через Лаос. Здесь Ли Мэн-ян титуловал его ваном по всей форме китайского церемониала и, оставив Гулая, удалился в столицу [507] .

Эти события, относящиеся к 1486–1487 гг., можно считать следующим шагом на пути отказа Китая от политики поддержания номинального вассалитета стран Южных морей. А с точки зрения практики внешнеполитических связей они явились полным нарушением норм, считавшихся ранее незыблемыми.

507

Там же.