Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв.
Шрифт:
Весьма разнообразна была китайская фарфоровая посуда, широко вывозившаяся в заморские страны. Видное место в китайском экспорте в страны Южных морей занимали изделия из бронзы и железа, продукция художественных ремесел и ювелирные изделия, бумага, пищевые продукты (некоторые зерновые, ревень и др.).
В XIV–XVI вв. китайские купцы вели торговлю в странах Южных морей с учетом спроса на тот или иной товар в каждой из этих стран. Сведения об этом зафиксированы во многих географическо-этнографических описаниях иноземцев в китайских источниках. В этом отношении для рассматриваемого нами периода особенно интересны труды Ма Хуаня, Фэй Синя и Гун Чжэ-ня. Относительно спроса в Тямпе здесь записано: «Очень любят китайские тарелки, чашки и другие вещи из сине-белого фарфора, полотно, шелк, набивной шелк, стекло и другие товары» [660] . На о-ве Биллитон «берут рис и другие зерновые, разноцветный шелк, темно-синие холсты, изделия из меди, фарфоровую посуду с синей росписью» [661] . Наконец, в Сиаме «берут белый фарфор с синей росписью, ситец, разноцветные шелка, атлас, золото, серебро, медь, железо, стекло, ртуть и зонтики» [662] . Такого рода записи можно найти в источниках почти о всех заморских странах.
660
Ма Хуань,
661
Фэй Синь, Сын ча шэн лань, цз. 1, стр. 10.
662
Там же, стр. 12.
Вместе с тем, стремясь обеспечить максимальную прибыльность своей торговли в странах Южных морей, китайские купцы уже в XV–XVI вв. знали и использовали принцип вывоза того или иного товара именно из той страны, которая славилась его производством. Так, в источниках отмечается, что Тямпа известна своей слоновой костью, каламбаком, черным деревом и ароматным осветительным маслом [663] ; Сиам — первосортной сапановой древесиной [664] ; о-в Тимор — сандаловой древесиной [665] ; Малакка — оловом [666] ; Самудра — черным перцем [667] ; о-в Брас — серой амброй [668] ; о-ва Сулу — жемчугом [669] ; Аче — камфарой [670] ; Наньболи — лаковым деревом [671] ; Молуккские острова — пряностями и особенно гвоздикой [672] .
663
Там же, стр. 2.
664
Там же, стр. 12.
665
«Гуандун тун чжн», цз. 89, стр. 486.
666
Фэй Синь, Сим ча шэн лань, цз. 1, стр. 20.
667
Там же, стр. 22.
668
Там же, стр. 27.
669
Фэй Синь, Сим ча шэнь лань, цз. 2, стр. 15.
670
Там же, стр. 27.
671
Ма Хуань, Ин я шэн лань, стр. 33.
672
«Мин ши», цз. 323, стр. 31757(1–2).
Помимо драгоценных металлов, служивших средством обращения и платежа в большинстве стран Южных морей, в торговле между ними и Китаем в XV–XVI вв. широко применялась и китайская медная монета. Значительный вывоз ее в заморские страны практиковался еще в XI–XIII вв. Поэтому во «Всемирной истории» китайская медная монета уже к XV в. определяется как «своего рода международная валюта в торговле во всей Восточной Азии, Индокитае и даже в странах Южных морей [673] . Этот факт прежде всего свидетельствует о широком размахе китайской морской торговли в указанных районах. Естественно, отток медной монеты имел определенное отрицательное значение для Китая. Однако это во многом компенсировалось созданием выгодной конъюнктуры для китайской морской торговли в странах Южных морей.
673
«Всемирная история», т. 3, стр. 546. Отметим, однако, что в конце XIV и в XV в. в Китае отливалось довольно мало медной монеты. В обращении она принудительно заменялась ассигнациями. Поэтому основной контингент китайской медной валюты, обращавшейся в странах Южных морей в этот период, составляли монеты X–XIII вв.
Таким образом, морская торговля между Китаем и странами Южных морей в конце XIV — начале XVI в. не была однородной. Помимо меновых операций, сопровождавших посольские отношения, и параллельно с ними велась централизованная, государственная торговля. Кроме того, существовала частная морская торговля, которая могла вестись как одновременно с посольским обменом (торговля членов посольских миссий и прибывавших с посольствами купцов), так и самостоятельно.
Касаясь качественного состава торговли Китая со странами Южных морей, можно отметить, что наряду с «предметами роскоши» из стран Южных морей ввозились различные материалы, служившие сырьем для китайского ремесла и мануфактуры. О потребности Китая в иноземных товарах, среди которых немалую долю составляли товары из стран Южных морей, свидетельствует следующая запись в источнике: «Как известно, различные иноземные товары необходимы Китаю и их нет в Китае. Поэтому иноземцы неизменно хотят продавать их, а Китай неизменно хочет приобретать их» [674] .
674
Янь Цун-дянь, Шу юй чжоу цзы ли. цз. 8. стр. 226.
Выгодность торговли с Китаем для стран Южных морей также не подлежит сомнению. Об этом свидетельствует «нарушение» сроков доставки «дани» в сторону учащения и стремление иноземцев торговать в Китае, единодушно отмечаемое многими китайскими источниками. Таким образом, данные внешнеторговые связи отвечали интересам обеих участвовавших сторон.
Кроме того, если обмен «данью» и «дарами» не был прибылен для китайского правительства, то этого никак нельзя сказать о сопровождавшей посольские связи централизованной торговле, которая подразумевала изъятие половины товара в виде налога и беспошлинный ввоз приобретаемых за морем на казенные средства товаров. К тому же основная прибыль от внешней морской торговли сосредоточивалась не в руках центральных властей, а попадала чиновникам и «сильным домам» приморских провинций. О выгодности же частноторговых связей между китайцами и населением стран Южных морей не приходится говорить, ибо в противном случае эти связи не существовали бы.
Отмеченное различие форм, в которых осуществлялась внешняя торговля Китая со странами Южных морей, необходимо учитывать при рассмотрении внешнеторговой политики минского правительства в конце XIV — начале XVI в. Вкратце цель этой политики состояла в том, чтобы как можно больше ограничить частную торговлю и тем способствовать монопольно высоким прибылям от поступавших на внутренний рынок через централизованные каналы заморских товаров. Однако эта общая линия допускала колебания под давлением обстоятельств и подразумевала различное отношение к торговле членов посольских миссий и купеческой торговле, к торговле иноземных купцов в Китае и китайских — за рубежом. Эти различия видны на примере приведенных выше законоположений,
Комплекс мероприятий правительства, которые подразумевает последний из вышеизложенных пунктов, вошел в историю под названием политики «морского запрета» (хай цзин чжэн цэ). Она сводилась к частичному или же полному (в зависимости от времени) юридическому запрещению жителям приморских провинций Китая уходить в заморские страны для торговли [675] . Практическое соблюдение запрета должны были обеспечить местные власти приморских провинций. Но, хотя запрещение частным лицам выходить в море без специального разрешения формально не отменялось, местные китайские власти не всегда ревностно относились к исполнению этой обязанности. Для их побуждения требовалось периодическое вмешательство центральных властей, которые издавали «запретительные» указы и реже командировали на места специальных эмиссаров для неукоснительного проведения в жизнь этих указов [676] .
675
Нам кажется вполне обоснованным мнение С. Сакума, который, анализируя характер «морского запрета» в период Мни, считал его внутриполитической мерой, в основном касавшейся самих китайцев и поэтому совершенно отличной от так называемой политики закрытых дверей последующего времени (С. Сакума, Мэйсё но кай кин сэй саку, стр. 47). Однако здесь требуются некоторые уточнения. Хотя по сути политика «морского запрет» преследовала внутриполитические цели, поскольку она касалась внешней морской торговли, сразу же после начала своего осуществления она стала очень существенным фактором, влиявшим на внешние связи страны в целом. Иногда она порождала и общее ограничение частных внешнеторговых связей как китайских, так и иноземных купцов. В «Шу юн чжоу цзы лу», например, записано: «По заветам минских императорских предков всем странам, таким, как Дайвьет, Тямпа, Снам, Камбоджа, Самудра, Ява, Паханг, Байхуа, Палембанг и Бонн, разрешалось подносить дань двору. И только когда прибывшие вместе с [послами] торговцы пускались на большой обман, то временно это пресекалось, а затем снова велись те же сношения» (Янь Цун-дянь, Щу юй чжоу цзы лу, цз. 9, стр. 21а). Правда, это были лишь временные мероприятия, которые не могут служить поводом для пересмотра самой сути политики «морского запрета», направленной против китайской торговли. Но они отражались и на дипломатических отношениях Китая с заморскими странами, и это следует учитывать. Что же касается сопоставления политики «морского запрета» периода Мин и политики «закрытых дверей» конца XVII — начала XIX в., то следует добавить, что последняя, при несомненном их различии, выросла на хотя и периодической, но более чем двухвековой практики «морского запрета» под влиянием внешних факторов и создания нового политического положения в самом Китае. Это станет особенно ясно, когда мы подойдем к рассмотрению внешних связей Китая с заморскими странами в XVI в.
676
Политика «морского запрета» практиковалась и до прихода к власти в Китае минского правительства. Впервые строгий запрет на выход в море для купцов из провинции Чжэцзии, Фуцзянь и Гуандун был введен и 1292 г. («Сюй цзы чжи туи цзянь», т. 4, Пекин, 1958, стр. 5193). Это было снизано с попыткой завоевательного похода на Яву и в другие страны Южных морей. С 1294 г. строго ограничивалась и торговля купцов заморских стран в Китае, а в 1303 г. были закрыты управления торговых кораблей. Известное смягчение запрета наметилось лишь после 1314 г., но и затем время от времени он снова строго соблюдался.
В «Мин ши» мотивы политики «морского запрета» трактуются весьма расплывчато: «Ввиду возникновения прецедентов сношения с иноземцами [действия] вероломных купцов огранчивались запретительными законами. Эти меры предпринимались для того, чтобы уничтожить раздоры среди них» [677] . Однако здесь симптоматично употреблено слово «прецеденты». Оно довольно точно отражает причину появления на свет «запретительных» указов, которые чаще всего вызывались именно возникновением каких-либо прецедентов, становившихся известными центральному правительству. Поэтому, когда не происходили острые стычки купеческих флотилий с кораблями и постами правительственной береговой обороны и Китаю не грозило нападение «японских пиратов», а также внутри страны не было борьбы за престол, китайское правительство начинало смотреть сквозь пальцы на не перестававшую считаться незаконной частную морскую торговлю. Отсюда периодически появлявшиеся «запретительные» указы нужно расценивать как ограничительные меры временного характера, которые не были в состоянии остановить частную внешнюю торговлю.
677
«Мин ши», цз. 81, стр. 29035(1).
Мотивы, вызывавшие появление таких указов, могли быть весьма различны. Обнародование того или иного «запретительного» указа не всегда было вызвано непосредственным стремлением минского правительства к основной цели своей внешнеторговой политики — ограничению частной и развитию централизованной морской торговли. На появление многих из этих указов оказывали влияние конкретные обстоятельства внутриполитического и внешнеполитического свойства.
Первый «запретительный» указ относительно выхода частных китайских торговцев в море, изданный минским правительством, относится к 1371 г. [678] .
678
«Мин ши», цз. 91, стр. 29154(3).
Издание этого указа ставится в «Мин ши» в прямую связь с мерами Чжу Юань-чжана, направленными против его соперников в борьбе за власть — Ши Го-чжэня и Чжан Ши-чэна, которые укрепились на прибрежных островах и «вошли в сговор с японскими пиратами» [679] . Сохранилось высказывание самого Чжу Юань-чжана о том, что «запрет» 1371 г. вызван опасениями перехода прибрежных провинций на сторону Ши Го-чжэня и Чжан Ши-чэна [680] . Как видим, введение запрета на выход в море с самого начала существования минского правительства было предпринято как мероприятие, преследовавшее не только меркантильные, но и чисто политические цели — укрепления у власти победившей группировки Чжу Юань-чжана. Интересно отметить, что в 1371 г. минское правительство еще не отказалось от политики активного завязывания внешнеполитических и торговых связей с заморскими странами. Наоборот, запрещая китайским торговцам выходить в море, правительство в том же 1371 г. специальными указами предписывало местным властям освободить от всяких налогов торговые корабли Тямпы и Палембанга, приходившие в Китай [681] .
679
Там же.
680
Чжан Вэй-хуа, Мин дай хайвай маои цзяньлунь, стр. 18.
681
«Мин ши», цз. 324, стр. 31761(2), 31772(3).