Китайский эрос (сборник)
Шрифт:
Не обнаружив ничего такого, что раскрыло бы ему секрет, правитель направился к главному залу, где стоял его паланкин. Монахи во главе с настоятелем вышли его проводить и встали у ворот на колени. Правитель уехал.
Всю дорогу Ван Дань находился в задумчивости. «Кажется, там нет ничего подозрительного, — думал он. — Кельи действительно надежно закрыты со всех сторон. Но тогда откуда все эти чудеса? Неужели их творят глиняные и деревянные истуканы? А может быть, здесь замешан какой-то злой дух, который морочит голову людям, прикрывшись именем бога?». Долго думал Ван Дань, и наконец в его голове созрел план.
— Найди мне двух певичек из заведения и вели им переодеться в знатных дам. Пусть нынче же вечером они отправляются в храм Драгоценного Лотоса и останутся там на ночь. Дай им два пузырька с тушью. Если ночью к ним кто-нибудь заявится и станет развратничать, пусть они незаметно выкрасят ему голову. Завтра утром я поеду туда и сам проверю. Только учти, чтобы об этом не знала ни единая душа! Сделай все осторожно!
Чиновник нашел двух знакомых певичек по имени Чжан Мэйцзе и Ли Ваньэр и рассказал им о поручении начальника. Женщины не посмели перечить. Под вечер, переодевшись в дам из знатных семей, певички сели в паланкины, возле которых выстроились слуги с постельными принадлежностями. Пузырьки с жидкой тушью были спрятаны в шкатулке среди прочих мелочей. Процессия вошла в монастырь. Порученец, выбрав две подходящие комнатки, оставил возле дверей слуг, а сам отправился доложить начальнику уезда о выполнении приказа.
Через некоторое время появились монахи с послушниками, которые несли фонари и чай. В этот вечер в кельях было свыше десяти женщин, пришедших молить богов о потомстве. Среди них находились и две певички, но они вовсе не собирались молиться и даже возжигать благовонные свечи в Чадодарственной Зале. Загудел монастырский колокол, забили барабаны, возвещая наступление первой стражи. Женщины приготовились отойти ко сну, в то время как их слуги остались подле дверей. Монахи, заперев двери, удалились.
Чжан Мэйцзе, проверив засовы, положила под подушку пузырек с тушью и зажгла лампу поярче. Она разделась и легла в постель, но заснуть не могла. Ожидание необычного отгоняло от нее сон, и певичка то и дело поглядывала по сторонам. Прошло около двух часов. Стихли голоса людей, раздававшиеся снаружи, и вдруг певичка услышала шорох, доносившийся откуда-то из-под пола возле изголовья, будто скреб жук. Тут она заметила, что одна из половиц тихо отодвинулась в сторону, и в отверстии показалась голова человека. Выбравшись наружу, он встал возле ложа певички. «Монах! — тихо прошептала перепуганная певичка. — Значит, все эти проделки — их рук дело. Вот как они оскверняют женщин из добрых семей! Неудивительно, что у начальника возникло подозрение и он придумал этот ловкий план!»
Тем временем монах бесшумно подобрался к светильнику и задул огонь. После чего разделся, откинул полог и шмыгнул под одеяло. Чжан Мэйцзе прикинулась спящей. Когда же монах попытался на нее взобраться, певичка сделала вид, что проснулась.
— Кто это? — вскрикнула она, пытаясь отстраниться. — Кто здесь смеет развратничать?
Монах, крепко обнимая женщину, прошептал:
— Я — златоглавый архат, пришел даровать тебе младенца.
Ученик Будды оказался очень опытным в любовном искусстве, и певичка, казалось бы, сведущая в подобных делах, не могла за ним угнаться. Когда страсть монаха дошла до предела, Чжан Мэйцзе незаметно помазала его бритую голову краской. В любовном угаре монах ничего не заметил. Они дважды сыграли в любовную игру, и только тогда монах встал с ложа.
— Вот здесь, — сказал он, протягивая женщине бумажный пакет, — лекарство, которое помогает работе детородных органов. Каждое утро принимай его по два цяня /12/, запивая горячей водой. Пить следует несколько дней подряд, дабы окрепла утроба и роды прошли бы легко.
Монах исчез, а обессиленная певичка закрыла глаза и погрузилась в забытье. Вдруг она почувствовала, что ее кто-то трясет. Монах, очевидно, вошел во вкус.
— Уходи! — оттолкнула его певичка. — Я устала и хочу спать. Ты уже приставал ко мне дважды. Ненасытный!
— Как ненасытный? Ты обозналась, голубка! Я пришел к тебе впервые и еще не испробовал вкуса любви.
Певичка поняла, что перед ней другой человек. По всей видимости, монахи появлялись в келье чередой, один за другим. Женщину охватило беспокойство.
— Я не привыкла к таким делам и плохо себя чувствую. Не приставай ко мне!
— Не тревожься! У меня есть редкое любовное снадобье под названием «весенние пилюли». Прими их, и ты сможешь резвиться хоть целую ночь!
Монах достал из-за пазухи бумажный пакетик, который, однако, певичка не взяла, побоявшись, что в нем какой-нибудь яд. Во время любовного сражения ей удалось выкрасить и второго гостя. Под утро, когда пропели петухи, монах ушел, и доски на полу встали на место.
А теперь мы расскажем о Ли Ваньэр, которая, как и ее подруга, лежала в своей келье и не смыкала глаз. Ее окружала темнота, поскольку свеча недавно погасла от удара крыльев ночной бабочки. Прошло более двух часов, прежде чем певичка услышала шум позади ложа. Кто-то отодвинул полог, лег на ложе и залез под одеяло. Женщина очутилась в крепких объятиях мужчины и почувствовала прикосновение его губ. Певичка потянула руку и наткнулась на круглую и гладкую, как тыква, голову.
— Ты, кажется, монах! — спросила Ли, ощупывая макушку. В ее руке уже была кисть, смоченная краской.
Монах ничего не ответил. Надо сказать, что Ли была моложе подруги и очень охочая до любовных утех. Ласки монаха пришлись ей по вкусу.
«Я давно слышала, что монахи знают толк в любовных делах, только не верила. Сейчас убедилась сама!» — подумала она, вступая в любовную битву. Но вот сражение подошло к концу, и, как говорится, дождь кончился, а тучи рассеялись. И вдруг у ложа появилась еще одна фигура.
— Повеселились, и хватит! — сказал мужчина сиплым голосом. — Дайте и мне позабавиться, доставьте удовольствие!
Первый монах, хихикнув, удалился, а его место занял второй. Он стал гладить и щупать певичку, а потом полез с поцелуями. Ли Ваньэр сделала вид, что его приставания ей не по душе.
— Мой приятель, как видно, тебя вконец заморил! — проговорил новый гость. — Не горюй! У меня с собой «весенние пилюли», от которых сразу взыграет кровь!
От снадобья исходил тонкий аромат. Проглотив любовное зелье, певичка почувствовала, что ее тело стало удивительно мягким и податливым, От ласк она испытала настоящее блаженство. Однако даже в пылу любовной битвы она не забыла о приказе начальника уезда. Гладя монаха по его бритой голове, она шептала: