Китайский эрос (сборник)
Шрифт:
Он закрыл крышку, вышел из сада и огляделся. В обители никого не было. Мао осторожно пробрался в покои Кунчжао. Там он отобрал несколько ценных вещиц, спрятал их за пазуху и, покинув обитель, быстро зашагал к городу.
Как раз в эту пору начальник уезда куда-то уехал по делу, и госпожа Лу ожидала его у ямыня. Мао-Шалопут присоединился к ожидающим.
— Не тревожьтесь! — начал он. — Я надумал еще раз осмотреть тело и, когда вы все ушли, вернулся. И что же, как вы думаете, я обнаружил? Правда, это не господин Хэ, но в гробу лежит не монахиня, а монах.
— Прекрасно! —
Удивительные вещи случаются иногда в Поднебесной! Только что Шалопут закончил свой рассказ, как из толпы выходит старый монах.
— Вы говорите, что монахини уморили монаха? Как он выглядит? В каком монастыре его нашли?
— В обители Отрешения от мирской суеты. Мы нашли его на восточном дворе. Наверное, он скончался совсем недавно. Лицо у него продолговатое и худое, щеки желтоватые.
— Да это мой ученик, не кто иной, как он! — промолвил старый монах.
— Как же он туда попал? — удивились присутствующие.
— Видите ли, я настоятель монастыря Великого Закона, мое имя — Цзяоюань. У меня был ученик Цюйфэй, двадцати лет от роду. Учиться он не любил и не хотел, и я ничего не мог с ним поделать. В третью луну он пропал и до сих пор не вернулся. Родители, вместо того чтобы бранить сына за лень и нерадивость, постоянно его оправдывали, а потом, когда он исчез, заявили властям, будто это я свел его в могилу. Сегодня дело будет разбираться. Если умерший — действительно мой ученик, обвинение с меня снимается.
— Учитель, пойдемте, я вас провожу, вы все увидите сами, — предложил Шалопут.
— Ну что ж, хорошо! — согласился монах.
Но едва собрались они идти, как к Цзяоюаню подбежали старик со старухой. На монаха посыпались удары.
— Плешивый разбойник! Где наш сын? Ты его убил! — кричали они.
— Погодите! Уймитесь! Ваш сын нашелся! — закричал в ответ монах.
— Где же он? — воскликнул старик.
— Твой сын спутался с монахинями из обители Отрешения от мирской суеты и там по какой-то причине умер. Тело его зарыто в дальнем конце сада. — Монах указал на Шалопута: — А вот и свидетель.
Он потянул Мао-Шалопута за собой, а старик со старухой пошли следом.
К этому времени крестьяне, жившие подле обители, узнали о случившемся, и все, от мала до велика, сбежались поглядеть. Шалопут, раздвинув толпу, провел монаха в заглохший сад. Вдруг откуда-то из дома послышались стоны. Шалопут распахнул дверь и вошел внутрь. На кровати лежала старая монахиня, по-видимому, уже при последнем издыхании.
— Дайте мне поесть, я умираю с голоду, — застонала старуха.
Шалопут, однако ж, остался глух к ее мольбе. Он захлопнул дверь и повел монаха дальше. Снова сняли крышку гроба. Старик и старуха протерли свои слезящиеся, подслеповатые глаза и принялись внимательно разглядывать тело. Им показалось, что умерший похож на их сына, и они громко заплакали. Зрители, которые толпились поодаль, спрашивали, в чем дело, и Мао-Шалопут, размахивая руками, пустился в объяснения. Видя, что родители опознали тело, монах остался доволен, подозрение в убийстве больше над ним не тяготело, а кто на самом деле лежал в гробу — его ученик или же кто иной, — нисколько его не занимало.
— Пошли, пошли! — заторопил он старика. — Сын нашелся, теперь нужно доложить начальству. Успеешь еще поплакать, сейчас надо допросить монахинь.
Старик утер слезы и собственными руками закрыл крышку гроба. Они покинули обитель и вернулись в город. Оказалось, что и начальник уезда уже успел вернуться. Стражник, который должен был охранять старого монаха, сбился с ног в поисках своего обвиняемого. С лица его градом катился пот. Но вот наконец монах вместе в Шалопутом появился у дверей ямыня, и все бросились к ним с расспросами:
— Ну как? Правда, что это твой ученик?
— Истинная правда, — ответил монах.
— Значит, можно разбирать оба дела вместе, — решили присутствующие.
Стражники ввели всех к начальнику уезда. Жалобщики встали на колени. Первой говорила госпожа Лу. Она рассказала об исчезновении мужа, о ленте, что нашел Куай, о разговоре послушниц и о том, что в гробу лежал мужчина.
За ней взял слово старый монах. Он сообщил, что в третью луну внезапно исчез его ученик. Монах не знал, что он скончался в женской обители, не знали этого и отец с матерью.
— Но сегодня обнаружилось с полной очевидностью, что я в его смерти неповинен. Жду вашего милостивого решения, — закончил монах.
Начальник уезда обратился к старику отцу.
— Это действительно твой сын? Ты не ошибся?
— Какая может быть ошибка, коли это мой сын! — воскликнул старик.
Начальник уезда приказал четырем стражникам идти и привести монахинь. Стражники помчались в обитель, но, кроме праздных зевак, сновавших из одного двора в другой, никого не обнаружили. В одном из приделов они нашли старую настоятельницу, уже при смерти.
— Может, они спрятались на западном дворе? — предположил один стражник.
Все четверо направились туда. Ворота были заперты. Стражники постучались — никакого ответа. Тогда стражники перелезли через стену — на всех дверях висели замки. Стражники взломали двери и осмотрели комнаты — во всем доме не было ни одной живой души. Взявши кое-какие вещи, стражники направились в сельскую управу, а оттуда в город. Все это время начальник уезда дожидался их в зале присутствия.
— Монахини скрылись неизвестно куда. Мы на всякий случай привели сельского старосту, — доложили стражники.
— Куда делись монахини? — спросил начальник уезда старосту.
— Ничтожный ничего об этом не знает, — отвечал староста.
— Монахини тайком скрыли в обители мужчину, а потом умертвили его! Это дело гнусное и противозаконное, ты его утаил, а теперь, когда все вышло наружу, пытаешься увильнуть, прикидываешься, будто тебе ничего не известно! Зачем же тогда сельская управа? — загремел начальник и приказал бить его батогами.
Староста стал молить о пощаде, и уездный смилостивился. Он распорядился отпустить старосту на поруки и приказал ему в трехдневный срок поймать преступниц. Стражники получили приказ запереть и опечатать монастырь.