Китайский секрет для мистера Форда
Шрифт:
– Ступайте. Завтра в девять будьте здесь. И не опаздывайте!
Гулкие коридоры Оперы с бесчисленными дверями путались, путались, пока окончательно не превратились в дурацкий лабиринт, выхода из которого не было. Со всех стороны раздавались крики рабочих, звуки роялей, голоса распевающихся артистов и разыгрывающихся инструментов. Вот жалобно заплакало. Ухнуло барабаном. Запело трубой.
– Моя любовь, моя Ка-а-армэ-э-эн! – страстно простонал по-французски тенор за соседней дверью.
Когда Д.Э.
Тут и рожок, и труба, и скрипка запели вместе под решительное уханье барабана. Плечи искателя приключений расправились, походка стала решительной. Небрежным шагом, с суровым лицом двигался он по ступеням. Навстречу спешил какой-то пузатый в испанском мундире, явный дон. Д.Э. Саммерс и не подумал сбавить фасон, испанский дон тоже, и они столкнулись.
– Смотри, куда прешь!
– Сам смотри! – огрызнулся Джейк.
Постоял, глядя вслед пузатому, и пошел за ним.
Но пузатый дон направлялся совсем не на сцену, а в буфет: пить коньяк и кушать бутерброды. От вида и запахов театрального буфета Джейк забыл, зачем пришел, но буфетчик поднял вопросительно-снисходительный взгляд, и он ретировался.
Отовсюду тянуло сквозняками. Пробегали, переругиваясь, полураздетые актрисы, обдавая его ароматами пудры, духов и пота. Были они толстые, с болтающимся мясом предплечий и почти все старые: не меньше тридцати лет.
– Тьфу, – сказал Джейк.
Погуляв еще по коридорам, там спустившись, здесь поднявшись, сям пробежав по дощатому разболтанному трапу, он споткнулся об один из пожарных шлангов, которые то и дело попадались под ногами, и упал на одно колено, больно ударившись о цементный пол.
Сверху послышался отдаленный рев, Джейк вздрогнул и понял: аплодисменты. Он находился под сценой.
Низкий женский голос запел, что, мол, у любви, как у пташки, крылья.
Джейк выругался себе под нос, чихая от пыли и потирая ушибленное место.
Наконец, он выбрался в огромный театральный двор: сарай, конюшня… Тут же заскрипели ворота, застучало по доскам и рабочие повели, одну за другой, четырех лошадей. Джейк спрятался за распахнутой дверью, затем, крадучись, последовал за упитанным крупом крайней кобылы. Грязный белый хвост мотался туда-сюда. Крутой зад мелко вздрагивал. Копыта с неторопливым стуком перебирали по доскам.
На сей раз расчет оказался верным: лошади шли на сцену.
За кулисами дуло. Стройный Тореадор играл на бочке в покер с двумя усатыми пожарными.
– Ну где ты, чтоб тебя разорвало? – заорал блондин со спитой рожей. – Выходить надо!
Тореадор встал, повернулся, оказавшись помятым накрашенным мужиком. Почесавши под красным тореадорским поясом, которым была обмотана его толстая
Скоро со сцены послышалось:
Тост, друзья,Я ваш при-ни-маю!То-ре-а-дор солдату друг и брат!..Джейк выглянул из-за кулисы – ложа, где сидели Найтли и Маллоу, находилась на противоположной стороне, почти вплотную к сцене. На сцену нельзя. Да и какая от этого польза? Вход в ложу из вестибюля! Но и назад было нельзя: прогуливаться опять по театру черт знает сколько времени – увольте! Кроме того, следовало вернуться до конца представления.
Зато кулисы пересекали деревянные лестницы. Пока было, за что зацепиться, высота была не страшна. Бывший палубный матрос забрался повыше. Ступил на балку. Выпрямился. И понял, что назад пути нет. У него безбожно тряслись колени.
Где-то внизу, в самой глубине сцены, белела в свете прожектора нарисованная луна.
Тореадор, смелее в бой…
Музыка вдруг умолкла и воцарилась драматическая пауза. Все замерло в ожидании.
– Ну да, ну да, – пробормотал Джейк.
Он сделал несколько осторожных шагов и остановился. Потом прошел еще. Прожекторы у него под ногами давали на сцену тусклый красный свет. От высоты и запаха газовых светильников спирало дыхание. Спина и ладони взмокли. Ну, еще немного.
< image l:href="#"/>– Пусти!
– Не пущу!
– Пусти!
– Не пущу!
Кармен, дородная тетка с красными щеками и маком на макушке, яростно вырывалась из рук дона Хосе. Скрипки заплакали вполголоса: приближалась трагическая развязка.
Дон Хосе страстно умолял Кармен.
– Свободной я родилась, свободной и умру! – выкрикнула та.
Сверкнул нож убийцы.
Зал ахнул.
– Врача, кто-нибудь!
– Позовите врача!
– Вы же могли убиться, молодой человек! – возмущался профессор, когда выяснилось, что Джейк почти не пострадал: от слов «врача!» он почти мгновенно вскочил на ноги. Д.Э. Саммерса спасли праздничные флажки, натянутые над головами артистов. Он их все оборвал. И еще сам дон Хосе. Флажки и его спасли от верной смерти, приняв на себя часть веса Д.Э. Саммерса. Артистка, игравшая Кармен, так испугалась, что бросилась на колени перед своим убийцей, рыдала и просила ответить ей. Теперь убийца дружески похлопывал ее по спине, пил воду из поданного кем-то стакана, и утешал Кармен, как умел.