Китайский зодиак (сборник)
Шрифт:
У меня мурашки побежали по коже. Думаю, что каждый из присутствующих был потрясен не меньше меня.
– Иными словами, – изрек Павел Трофимович, – наследство оказалось проклятым? Как я, кстати, и предсказывал! – И он обвел всех присутствующих озорным взглядом.
Агриппина Васильевна успокаивающе положила руку на его колено.
– Похоже на то, – снова заговорил Николай. – Унаследованные головы принесли неприятности каждому из нас. Мы все в той или иной степени пострадали. И все это началось сразу же после смерти Вадима Абрикосова. Повторюсь: клепсидра – живой действующий организм. И я полагаю, что наша задача – вернуть артефакты на историческую родину и проследить за тем, чтобы они не попали в руки мошенников. Ведь речь идет не только о мести и о возвращении ценностей. Мы столкнулись с жадностью в людях, одержимых страстью к собирательству,
Все были согласны. В этот вечер мы быстро разошлись по домам. Виноградовы, словно сговорившись, молча отправились в свои спальни, обдумывая сказанное Николаем. А потом завертелась карусель. Николай нашел швейцарскую адвокатскую контору, а также позвонил в посольство Китая в Москве. Я написала главному редактору газеты «Жэньминь жибао» открытое письмо от имени семьи Виноградовых. В нем говорилось, что семья готова передать ценности, принадлежащие дворцово-парковому комплексу Юаньминъюань, то есть китайскому народу, безвозмездно. Мы заручились поддержкой всех главных информационных агентств, особенно тех, чьи серверы пострадали от компьютерного вируса, и они опубликовали это письмо на своих сайтах.
Юристы, а также Китайский фонд по репатриации ценностей делают все возможное, чтобы артефакты вернулись домой.
Головы дракона и собаки вместе с другими элементами клепсидры будут храниться в музее до тех пор, пока не соберется полный зодиакальный круг. И, быть может, тогда дворец Юаньминъюань восстанет из пепла, как птица Феникс.
Я знаю, что добрые дела всегда вознаграждаются. И убеждаюсь в этом снова и снова. Могу сообщить вам новости: Сережа Виноградов окончил школу и поступил в институт. Он стал чемпионом по кунг-фу в стиле «Змея в тени орла». Мечта – встретиться с Джеки Чаном – пока еще не осуществилась.
Марина вышла замуж за Николая. Медовый месяц молодожены провели в Китае. Павел Трофимович и Агриппина Васильевна радуются счастью дочери и успехам внука, они здоровы. Адвокат Дынский уехал из Москвы, оставил семью и начал новую жизнь где-то в глубинке. Поговаривают, что он работает библиотекарем.
Вопреки моему опасению, наш журнал не только не закрыли, но и расширили. Теперь я возглавляю и редакцию, и большое подразделение по созданию и тестированию онлайн-игр. Мое высокое начальство после недолгих, но явно мучительных раздумий дало понять, что игры на «китайскую историческую тематику» будут очень востребованы. После «удачного провала» игры «Дворец Юаньминъюань» тысячи пользователей потребовали продолжения. Ну что же, мне пришлось и с Николаем пообщаться, и в Интернете поискать, и в библиотеке посидеть, и посоветоваться с известным синологом академиком Масловым, чтобы разработать наиболее интересные сюжеты из истории Китая для очередной игры.
Если бы не история с китайским зодиаком, вряд ли состоялась бы моя встреча с Чо Мином – великолепным мужчиной, в которого я безумно влюблена. Надеюсь, что это чувство взаимно. Он работает старшим редактором отдела истории в информационном агентстве «Жэньминь жибао» и параллельно управляет своей небольшой издательской компанией «Янтарь» – выпускает журналы и книги. Бизнес идет неплохо.
Как оказалось, Мин расследует загадки трагедии дворца Юаньминъюань, даже когда-то защитил дипломную работу в университете по истории, правда истории… русской. Он увлекается русским роком и обожает песни группы «Кино».
Мин милый, добрый, сильный, нежный, любознательный, эрудированный. Марина и Николай его сразу же приняли. Кстати, техникой «Змея в тени орла» Мин владеет блестяще, и ему всегда есть о чем поговорить с Серегой Виноградовым. Жизнь налаживается, и теперь мы все наслаждаемся каждым ее днем.
Мой любимый мужчина родился под знаком Дракона. А я перекрасилась в огненно-рыжий цвет. Так, на всякий случай.
Шелковые рукава
Этой истории могло бы не случиться, не заболей Шура, моя соседка по лестничной клетке. Она работает в библиотеке
Делать нечего, с утра я отправилась в педагогический институт, кляня себя за сговорчивость. Как я пройду через проходную, как объясню, что замещаю Шуру? Придется кому-то звонить, доказывать, рассказывать… Такая волокита! Чем ближе я подходила к бело-желтому зданию института, построенному в середине XIX века по замыслу архитектора как коммерческое училище для купеческих сынов, тем меньше мне хотелось принимать библиотеку и хоронить себя заживо среди горы учебников и прочей литературы. Мне в принципе было чем заняться, например оплакивать свою последнюю неудачную любовь. Хотя, наверное, лучшего места, чем пыльная полупустая библиотека, для этого не найти. Можно вытащить томик Цветаевой и насладиться сполна знакомым с юности «Мой милый, что тебе я сделала?!».
К моей радости, никакой волокиты у проходной не случилось. Оказывается, Шура позаботилась и об этом. Как ей это удалось, удивилась я, получая у проходной временный пропуск. Заведующий административно-хозяйственной частью института вручил мне большой железный ключ, а также магнитную карточку, которые открывали библиотеку. Внушительно глядя поверх очков, заведующий веско произнес: «Редкие книги на руки не давать. Читальный зал проверять. Студентам засиживаться в читальном зале не разрешать». С этим напутствием я и начала работу. Я обошла небольшое помещение, тесно уставленное стеллажами с учебниками, методическими пособиями, книгами. Пахло старым клеем, отсыревшей бумагой и пылью. Боковая дверь вела в читальный зал. Рыжие клены институтского парка заглядывали в окна, казалось, что зал освещен мягким золотистым светом.
Впереди меня ждал длинный день. Как намеревалась, я нашла томики Цветаевой и Ахматовой, подумав, вытащила бунинские «Темные аллеи».
Резкий звонок, возвестивший начало перемены, испугал меня. Противно дребезжащий, он вывел меня из состояния спокойного оцепенения, в котором я пребывала полтора часа, и дал понять, что я нахожусь в педагогическом вузе, весьма оживленном месте. И точно: дверь открылась, и в библиотеку ворвалась первая группа студентов. Их голоса, смех, звонки мобильников напомнили мне птичий базар. С первыми запросами я немного запуталась, но потом втянулась, с удовольствием выдавала книги, выписывала формуляры. Дверь то и дело распахивалась, впуская очередную стайку учащихся, кто-то выходил из библиотеки, сталкивался в дверях с друзьями, тут же завязывалась беседа. И только очередной пугающе резкий звонок прекратил эту оживленную суету. Короче, в утренние часы мне так и не удалось полелеять свою обиду на Игоря, моего бывшего молодого человека.
А впрочем, с какой стати обижаться? Наша любовь, которая текла в свое время как мощная полноводная река, стала мелеть, обнажая неприглядные берега, пока не превратилась в мутноватый ручей. И кто в этом виноват? Когда наш роман только завязывался, я была безумно увлечена, – так, что у меня искры из глаз сыпались, когда я видела Игоря или слышала его голос. Игорь чутко отзывался на мое чувство, его отношение ко мне было нежным, очень эмоциональным, его любовь порой даже пугала меня. И вот наступил день, когда я поняла, что он уже не любит меня. Я была подавлена и винила во всем себя. Это я не сохранила любовь, это я черпала из этого источника, полагая, что он неиссякаем… Годы идут. Мне скоро двадцать четыре. Замужем не была, живу с родителями, можно сказать, классика жанра – старая дева. Я горько усмехнулась – институтская библиотека как нельзя лучше соответствовала этому образу. Любовь только в романах на полках, а в жизни вместо ярких насыщенных отношений – беспросветная тоска. Я прошлась вдоль стеллажей, примеряя на себя образ старой девы. Занятно, я никогда о себе так не думала. У меня были романы, даже слишком много, у меня есть друзья. Семья не по-современному большая: если собрать всех, с детьми, внуками и правнуками, получится не меньше сорока человек. Я могла считать свою жизнь полной, но разрыв с Игорем оказался слишком болезненным. Я не чувствовала в себе никакого задора для новых отношений.