Китти, любовь моя!
Шрифт:
— А кто были те люди, что увезли вас? Эта леди была той же женщиной, которую вы считаете своей матерью?
— Нет, это была другая леди, она со мной почти не разговаривала. И она и джентльмен были одеты во все черное, и я их очень боялась. Странно, но я их почти не помню, как и сам переезд в приют. Пруденс мне говорила, что у меня был шок и поэтому в моей памяти образовался провал. Но в конце концов я оказалась в Пэддингтонском приюте под именем Кэтрин Меррик.
Он залпом допил содержимое своего бокала и поставил его на столик.
—
— Нет. Как бы я хотела, чтобы того, что произошло вчера, никогда не было! — воскликнула Китти, закипая от гнева.
Она поднялась с дивана, машинально расправив складки нового платья. Клод тоже поднялся, и они оказались лицом к лицу в дрожащем свете догоравших свечей.
— Вот такая история, — сказала она.
— Я бы сказал, печальная, — добавил Клод и улыбнулся, чтобы подбодрить и поддержать ее.
— Сэр, пожалуйста, не жалейте меня! Я прошу вас только об одном — позвольте мне забрать те вещи, что вы мне купили, потому что у меня уже не будет другой такой возможности...
— Разумеется, оставьте их у себя! И купите себе еще! Не может же виконтесса ходить в одном и том же платье!
— Клод, прекратите! — проговорила она дрожащим от возмущения голосом. — Мы не поженимся! Вы же знаете, что мы не можем себе этого позволить.
— Не вижу, что нам мешает обвенчаться! Дело в том, что после всего, что вы мне рассказали, я не могу отвезти вас обратно в Пэддингтон, даже если бы и захотел, — возразил он.
— Но почему?! Вы же раздумали на мне жениться!
— Это правда, я было раздумал. Но я снова передумал! — сказал он, пожав плечами.
— О, да вы сумасшедший! — воскликнула она, всплеснув руками. — Что скажет ваша мама, когда узнает? А тетя Сильвия? А остальные?
— Что хотят, пусть то и говорят! — Он взял ее руки и прижал к своей груди. — Китти, неужели вы не хотите узнать всю правду?
— После того, что произошло? Нет, не хочу!
— А я просто сгораю от желания все разузнать! Неужели вы хотите все бросить и покориться графине? Нет, я хочу во всем разобраться!
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Китти, пытаясь высвободить свои руки.
Но Клод притянул Китти к себе. Его лицо приняло какое-то странное выражение, голубые глаза лихорадочно блестели.
— Я должен сказать вам, что в вашем деле не обошлось без графини! Помните, что сказала тетя Сильвия? И пусть меня повесят, если я не докопаюсь до истины!
Она удивилась и вместе с тем обрадовалась, когда он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— А теперь идите спать. Должно быть, вы падаете от усталости. И учтите, мы отправимся в путь рано утром.
— Нам надо бы сначала все обсудить, — возразила Китти.
— Идите спать и не спорьте, или я сам отнесу вас в спальню!
Китти пошла к двери, но у порога остановилась, решив еще раз попытаться сломить его упрямство.
— Клод, прошу вас...
— Я считаю до трех. Раз...
— Подождите! — с мольбой и отчаянием воскликнула Китти.
—
Его лицо приобрело такое жесткое выражение, что Китти растерялась. И как-то так получилось — она сама не знала, как, — но желание его отговорить само собой исчезло. Тем не менее вопрос сорвался с ее губ:
— Вы хорошо подумали? Потом не пожалеете?
Клод подошел к ней, и, хотя здесь было довольно темно, она ясно разглядела его выступающий вперед подбородок, говоривший об упрямом характере обладателя.
— Если хотите знать, Китти, у меня нет другого выхода, так как я человек чести. Не перечьте мне. Для вас же лучше узнать всю правду. Китти, вы девушка благородного происхождения, и я погубил вашу репутацию. Поэтому мы отправимся завтра в Гретну, хотите вы этого или нет.
Китти уже привыкла к быстрому движению экипажа и теперь спокойно сидела, удобно откинувшись на спинку бархатного сиденья. Ей было не холодно в новом одноцветном платье из муслина — не по погоде легком и открытом, — так как у нее теперь был теплый шерстяной плащ, в который она уютно закуталась. Небо с утра было затянуто тучами, дул пронизывающий северный ветер, и кожаный верх экипажа был поднят, чтобы защититься от возможного дождя и сильных порывов ветра.
Проснувшись сегодня утром — гораздо позже, чем рассчитывал виконт, — Китти подсчитала, что ее не было в приюте двадцать четыре часа. Китти решила, что обязательно напишет миссис Даксфорд, чтобы та о ней не беспокоилась.
После завтрака, пока его светлость изволили безмятежно почивать, Китти попросила у Майксона бумагу и ручку.
Она три раза бралась описать свое теперешнее положение, но все три листа были скомканы и отправлены в корзину для бумаг. В конце концов она ограничилась сообщением, что жива, здорова и просит миссис Даксфорд не беспокоиться.
«Я скоро приеду в Пэддингтон и при встрече все вам объясню. Не беспокойтесь обо мне, у меня все хорошо», — приписала в конце письма Китти. Она сложила письмо, но ей пришла в голову еще одна мысль, показавшаяся довольно важной. Китти развернула письмо и написала постскриптум: «Я обязательно верну вам три пары белых чулок из хлопка, деньги за зубной порошок и зубную щетку я непременно вам верну».
Когда Клод наконец вышел из своей спальни, на часах было четверть двенадцатого. На Клоде были высокие сапоги, жакет из прочной коричневой ткани, надетый на кашемировый жилет горчичного цвета.
— Вы же вчера говорили, что утром придется очень рано вставать! — накинулась на него Китти.
Но его светлость был невозмутим.
— Одиннадцать разве не рано? — удивленно проговорил он. — Неужели вы думали, что я встану на рассвете?
Китти сказала ему, что написала письмо миссис Даксфорд в Пэддингтон, и попросила, чтобы его отнесли на почту. Клод взял письмо и отдал его своему камердинеру, распорядившись, чтобы тот проследил за исполнением. Затем его светлость начал завтракать.