КК. Книга 8
Шрифт:
– А ещё можете?
– попросила принцесса, подбегая к нему. Фанатичный блеск в зеленых глазах разгорелся сильнее.
– Нет, - буркнул Тротт. Алина обиженно моргнула, но неожиданно не стала спорить - покладисто кивнула и пошла рядом, разворачивая уже свои крылья и пытаясь махнуть ими.
– Когда, интересно, у меня появятся перья?
– крыло дернулось, мазнуло Макса по плечу.
– Пух - это, конечно, забавно, но я похожа на длинношерстную эмиратскую овцу.
Он покосился на ее крылья, усмехнулся - длинный рыжевато-черный пух правда походил на тонкую шерсть южных овец.
– Через несколько месяцев, Богуславская. Потом
Принцесса все ещё неловко махала крыльями, потом успокоилась, сложила их за спиной.
– Я надеюсь, что мы выберемся раньше, лорд Тротт.
– Я тоже, Алина. Но это будет трудно.
Они шли дальше - мхи пружинили под ногами, пахло сырой землей и грибами, вовсю палило солнце, жужжали мелкие насекомые, сопела Богуславская - к середине дня, до первого привала, она начинала выбиваться из сил, но старательно ускоряла шаг, чтобы не отставать.
Упрямства ей, конечно, было не занимать, и она так иногда напоминала Тротту Михея, что у него комок в горле вставал. И он поражался, как не замечал этого раньше. Даже когда у нее была другая внешность - разве можно перепутать эту бульдожью настойчивость, манеру от обиды или злости глядеть исподлобья, чуть раскачиваясь, или прикусывать в моменты сосредоточенности нижнюю губу, или сопеть от раздумий или эмоций? А сейчас, став очень похожей на мать, принцесса иногда так поворачивалась или склоняла голову, что от игры теней выглядела почти копией друга. В чертах, мимике, даже в некоторой неуклюжести движений.
Как крутит узлы жизнь, как оглушающе логичны течения судьбы. Когда-то Михей стал причиной его, Макса, инициации. А сейчас, скорее всего, именно из-за Макса инициирована дочь друга, из-за его воздействия сорвалась и попала сюда. И не только из-за чувства вины он обязан вывести ее - но и потому, что за много лет впервые появилась возможность отдать долг Михею, которого он не смог спасти. Которого убил.
Выведет его дочь - может, груз на совести станет менее удушающим?
Вообще она хорошо приспосабливалась. Хныкала куда меньше, чем Макс мог предположить, почти не жаловалась, не лезла из любопытства в норы и не скрывалась из виду, вечерами помогала, чем могла: таскала ветки для костра, просила научить ее разжигать огонь, носила воду, следила, как он разделывает добычу. Глотала слезы, но старалась учиться защищаться, терпела боль, не срывалась в истерику. Еще бы двигалась быстрее, но он и так много требует.
А еще через полчаса он, сорвавшись, орал на нее, красную от страха и слез, ругая себя за то, что перехвалил, расслабился, перестал плотно контролировать ее.
– Я говорил вам не отходить от меня, Богуславская. Вы не на прогулке в парке вашего дворца!
– Простите, лорд Тротт, - жалко всхлипывала принцесса, размазывая слезы по лицу. Плечи ее тряслись.
– Ей-богу, мне хочется вас выпороть, - рявкнул он, отворачиваясь от греха подальше и ощущая, как колотится от адреналина сердце. Потому что действительно хотелось схватить ее и встряхнуть хорошенько.
– Это непедагогично, - грустно сказала подопечная ему в спину, и он в раздражении пнул мох и пошел вперед, кривясь от боли в раненном боку. В куртке зияла прореха, рану под крылом пекло. И нужно было бы остановиться и подлечить себя, но Макс сейчас был слишком раздражен. За спиной раздались тихие быстрые шаги - Богуславская пробежала мимо разделанного, все ещё подергивающего лапами гигантского паука и пошла следом. Душераздирающие всхлипывания в двух шагах
Увы, потребности организма у путников никто не отменял. Принцесса иногда, страшно краснея, просилась в кустики, и он тщательно эти самые кусты проверял и не отходил далеко. И сам он периодически останавливался, уходил за папоротник - спутница тоже отходила на десяток шагов вперед и терпеливо ждала. Он так привык к тому, что система уже отработана, что когда сегодня, застегивая ремень, услышал тонкий придушенный визг и отчаянное «Лорд Тротт!», даже не отреагировал сразу.
А выскочив из-за дерева, увидел, как шагах в пятидесяти от него навстречу несется принцесса, а за ее спиной, метрах в двух, перебирая тонкими ногами и посвистывая - местный гигантский паук, лорх. Тротт рванул к ней, на ходу доставая клинки, успел вклиниться между арахноидом и Богуславской, толкнуть ее в сторону, спасая от удара огромных челюстей - и подставиться под них самому. Благо, реакция спасла. Но лорх его все равно задел, получил клинком в глаз, отскочил, сводя и разводя жуткие челюсти и тонко свистя от боли.
Вкус и запах крови заставили паука снова рискнуть - он присел и прыгнул вперед, чтобы раздавить жалящего противника массой и потом уже сожрать. Кричала Богуславская, а Макс, чувствуя, как режет в спине, перекатился вперед, за спину приземлившемуся пауку и развернулся, подрезая ему задние ноги. Паук закрутился на месте, зашипел, припадая на передние - и Тротт, выбив еще один глаз противнику, прыгнул завизжавшему арахноиду на гладкую спину и двумя ударами клинков отсек ему башку.
На привал Макс остановился, когда наткнулся на очередной ручей. Дурь и злость из головы уже выветрились, и адреналин перестал гнать вперед организм. Принцесса, молчаливая и виноватая, прятала красные глаза и вздыхала. Сбегала ему за водой, потопталась рядом - он, усевшись на ствол, снял куртку и пропитанную снизу кровью сорочку и пытался прощупать рану. Взял у спутницы флягу, налил на холстину, попытался промыть. Получалось с трудом.
– Можно я?
– тоненько спросила Богуславская и шмыгнула носом. Тротт угрюмо протянул ей ткань и флягу, и принцесса зашла ему за спину, отвела крыло, полила рану водой, приложила ткань. Макс сжал зубы, выругался.
– Тут кожа порезана лохмотьями, - дрожащим голосом проговорила она, - крови немного, но содрано с две ладони. И опухло сильно. Очень больно, лорд Тротт?
– Промывайте, Богуславская, - буркнул он, снова сжимая зубы.
– Чем чище сделаете, тем лучше я смогу заживить.
Она промывала, снова бегала к ручью, снова лила воду. Всхлипывала и всячески показывала свое раскаяние.
– Зачем вы вообще пошли вперед?
– раздраженно спросил он через несколько минут.
– Птицу увидела и захотела для нас поймать к ужину, - виновато призналась принцесса из-за его спины.
– Простите, пожалуйста. Я с вами не так боюсь и делаю глупости. Я больше ни на шаг от вас не отойду, правда. Я так испугалась!
Она снова всхлипнула и замолчала, упорно и тихо промокая кровь тканью - дыхание ее касалось его кожи, пока он сосредоточенно пытался зарастить рану. Алина вдруг погладила его по плечу, уткнулась в него мокрым лбом и пробормотала потерянно: