КК. Книга 8
Шрифт:
Единственными передышками были редкие семейные обеды или ужины. Марина сидела напротив, в маленькой столовой, присутствовали тут и мать с Маргаретой. Леди Шарлотта изо всех сил старалась сделать такие обеды теплыми, и ей с ее удивительным чувством такта и юмора это удавалось. О войне, по негласному соглашению, за столом не говорили. Но Люк и так почти не принимал участие в беседе. Он наслаждался покоем.
Да, пусть Марина была обижена и замкнута, пусть редко поднимала на него глаза, но рядом с ней вдруг становилось легче дышать, словно с груди спадал тугой железный обруч, и голова светлела, и силы появлялись.
После
– Я хочу навестить Василину, - проговорила она прямо, когда его светлость, допивающий кофе, спешно поднялся ей навстречу, поцеловал руку.
– Но штатный маг сказал, что без твоего разрешения телепорт не откроет. Я хозяйка в этом доме, Люк, или твоя прислуга, что мне нужно спрашивать разрешения? Мне достаточно запрещали до этого, муж мой.
Последние слова она произнесла с присущей ей едкостью, выдернув руку - и в голосе звучал вызов, почти просьба запретить ей куда-либо ходить, чтобы можно было от души им обоим поскандалить. Ей тоже было не по себе.
И он многое мог бы сказать. Что телепорты барахлят, и ему страшно, что маг не удержит переход и Марину распылит. Или признаться, как не хочет ее никуда отпускать, потому что она может не вернуться. Но вместо этого его светлость набрал номер мага и коротко приказал ему:
– Госпожу герцогиню пропускать, куда она пожелает, Тиверс. Естественно, если вы уверены, что удержите проход.
Когда он отключил трубку, Марина растерянно отступила назад.
– Выпьешь со мной кофе?
– предложил он хрипло.
Она покачала головой, отступая. Повернулась, нажала на дверную ручку.
– Вернись, - попросил он ей в спину. Марина не ответила - а Люк следующие два часа места себе не находил.
Но она вернулась. И телепортом пользовалась с тех пор какие-то разы.
Марина
Мы взяли обыкновение собираться с леди Лоттой и Ритой в чайной гостиной и обмениваться новостями. Всем, о чем шептались слуги, что слышали по телевизору или от родных-знакомых и что касалось войны. Маргарета все еще, очевидно, недолюбливала меня, но вместе было не так страшно.
Хотя, конечно, я была бы счастлива, если бы могла разделить свои страхи и эмоции с сестрами. Но Василину я видела всего дважды: один раз, когда навещала ее в лазарете, а она мирно спала на койке под присмотром виталистов, и второй, когда заглянула на пять минут после того, как она очнулась, чтобы обнять, поцеловать, смочить слезами ее воротник и сбежать обратно в Дармоншир. Как бы мне ни хотелось быть с ней и вернуться в Рудлог, я не имела права ее отвлекать. Но иногда мы созванивались - на минуту, на две, просто чтобы услышать голос друг друга и поддержать.
Зато удалось поболтать и увидеться с Полей. Я чуть в обморок не упала, когда услышала в трубке ее жизнерадостный голос, потому что одно дело знать и ощущать, что она вернулась, и другое - слышать. И совсем малозначительными показались и все увеличивающаяся утренняя боль от иголок, и мое нынешнее положение.
– Привет, - сказала она бодро, - если ты поспешишь, то еще успеешь застать меня без шкуры. Телепорт для тебя готов, я тебя буду ждать прямо
Я добежала до нашей телепорт-арки за пару минут, успев приказать Ирвинсу срочно вызвать мага, и уже через пять минут обнималась с Полиной. Она почти не изменилась, только глаза стали строже и уголки губ чуть опустились вниз. Но, может, мне просто показалось.
Мы так торопились рассказать друг другу все, перескакивая с одних событий на другие, истерически смеясь над самыми простыми шутками - от облегчения, - что четверть часа пролетела, как несколько секунд, а мы так ничего и не успели обсудить. Пол зевнула, подняла на меня осоловевшие глаза, пробормотала «прости, Мари, но рррррр….» и медленно стекла на пол с хрустнувшего стула засыпающей медведицей.
Я смеялась сквозь слезы, глядя на нее, и никак не могла успокоиться и уйти, и пила кисленький брусничный морс, пока в гостиной покоев не появился Демьян Бермонт, не кивнул мне вежливо и не предложил носовой платок. Полину он, как мне показалось, не напрягаясь, поднял на руки - а она была очень, очень большой, - и понес в спальню. Я все ещё нервно посмеивалась, вспоминая ее болтающиеся лапы, пока король Бермонта невозмутимо провожал меня до телепорта.
Он был настоящей глыбой. И только на прощание сжал мне левую руку, скользнув над запястьем ладонью, и очень серьезно сказал:
– Спасибо.
– Это же Полина, - попыталась я объяснить, с трудом, потому что горло сжималось. Я хотела сказать, что я для нее готова не то что иголки раскаленные вкалывать - каждый день себе пальцы отпиливать, но не смогла, потому что к глазам опять подкатили слезы. Но Бермонт понял, кивнул.
– Я запомню это, Марина.
Я заглянула и к Ани с Каролиной. И там отдохнула душой: у Ангелины в Истаиле был настоящий курорт. Честно говоря, я побаивалась появляться к ней на глаза, потому что была уверена, что она расколет меня на рассказ про мою неудачную семейную жизнь за пару минут, выпотрошит до глубины души и вынесет приговор. Но то ли Ани была слишком занята - а она действительно провела со мной и Каришей мало времени и ушла, - то ли решила, что жена Кембритча - это теперь головная боль Кембритча, но ни словом, ни намеком не коснулась моего замужества. Только проговорила мне на ухо, обнимая:
– Я была бы спокойнее, если бы ты пожила здесь, Марина.
– Я пока в безопасности, - пробормотала я с неловкостью, потому что на самом деле она озвучила мои тайные мысли. Уйти в Рудлог или сюда, в Пески, потому что мне было страшно, очень тоскливо без родных. Не знаю, что заставляло меня оставаться в Вейне.
Здесь, в Песках, было мирно, и нега, казалось, текла над землей в потоках сладко пахнущего каким-то цветком ветра, шуршала листами бумаги на планшете Каролины, лилась размеренным голосом отца и знакомым говорком Валентины, нашей соседки, внезапно оказавшейся здесь же, смехом ее мальчишек и матери. Я плавала в теплом бассейне, я ела сладкие фрукты и пила ледяной щербет, грелась на солнце, пока не поняла, что испытываю дикое чувство вины перед оставленными в Вейне леди Лоттой, Маргаретой и даже Люком. И даже магом Тиверсом, которому каждое открытие телепорта давалось все труднее. И поэтому скомканно попрощалась с родными и ушла в дождливую, промозглую, охваченную войной Инляндию.