Клад Наполеона
Шрифт:
– Ага, как будто я знаю, как к нему ехать! Ты, дядя Петя, показывай – когда направо, когда налево…
– Как ехать, не знаешь, а командуешь! – проворчал пасечник. – Ну, значится, сейчас налево, вот к тому дереву… потом направо повернешь, через поляну…
Через четверть часа машина участкового остановилась перед огромным дубом, когда-то давно надвое расколотым молнией. Обе половины дерева остались живы и теперь были покрыты густой листвой.
– Вот, значит, он и есть – Громовой дуб! – значительно и веско проговорил пасечник, как будто
– Дуб-то дуб, – отозвался участковый. – Только мы сюда не за ним ехали. Где то место, про которое ты говорил? Ну, где тот человек якобы мотоцикл прятал?
– Что значит – якобы? – обиделся пасечник. – Если я говорю – прятал, значит – прятал! А место то – вон оно, справа от дуба, где кусты высокие…
Мужчины выбрались из машины и направились к кустарнику.
Джулька тоже выскочила наружу и принялась кругами носиться по траве.
– Вот оно, это место! – проговорил пасечник, подойдя к кустам. – Видишь теперь?
Василий вглядывался в кусты, однако ничего особенного пока не видел. Правда, признаваться в своей ненаблюдательности ему не хотелось, поэтому он неопределенно протянул:
– Н-ну… в общем, да…
– В общем! – передразнил его дядя Петя. – Не в общем, а в частности! Вон, видишь – тут ветки сломаны, а тут трава примята, а вот здесь масло машинное на листьях…
Теперь, после слов пасечника, Василий и сам заметил следы на траве и кустах. То есть он не мог бы так однозначно сказать, что здесь прятали именно мотоцикл, но что-то, определенно, было…
Довершить эту мысль он не успел, потому что в стороне от них истошно залаяла собака.
– Ну вот, – проговорил Василий недовольно. – Говорил, что от нее не будет шума, говорил, что не пустолайка, а она заливается как ненормальная! Угомони ее, дядя Петя, а то у меня от такого лая в голове свербит!
– А я тебе говорю – моя Джулька попусту никогда не лает! – возразил пасечник. – Ежели она подает голос, значит, что-то учуяла!
– Крысу она учуяла! – отмахнулся участковый. – Ну, уйми ее, а то я под такую музыку думать не могу!
– Плохому танцору завсегда ноги мешают! – проворчал пасечник, однако повернулся к собаке и крикнул: – Джулька, фу! Угомонись, тебе говорят!
Собачонка, однако, заливалась пуще прежнего.
Дядя Петя вздохнул и поплелся в дальний конец поляны, где обосновалась его Джульетта.
Вскоре оттуда донесся его голос:
– Вася, поди-ка сюда!
– Что там такое? – недовольно ответил участковый. Он в это время собирал и складывал в пакет для вещественных доказательств листья со следами машинного масла.
– Говорю, иди сюда! Джулька тут нашла кое-что…
Василий нехотя пошел вслед за пасечником.
Дядя Петя стоял, разглядывая что-то на земле. Джулька сидела рядом с ним. Она больше не лаяла – успокоилась, как только хозяин обратил на нее внимание.
– Ну, что там у вас? – спросил Василий недовольно. – Крыса, что ли?
– Сам ты крыса! – обиженно отозвался пасечник. – Тут он, прежде чем мотоцикл взять, что-то закопал.
Василий и сам уже увидел пятачок рыхлой, темной свежевскопанной земли. Он сбегал к машине за саперной лопаткой и принялся торопливо копать. Дядя Петя с интересом наблюдал за его работой, Джулька постоянно лезла под руку, так что пару раз ей досталось лопатой, но Василий больше на нее не ругался.
Рыхлая земля легко поддавалась, и яма росла на глазах.
Вскоре лопата звякнула о металл.
Участковый начал копать осторожнее, и вскоре они с дядей Петей увидели небольшой зеленый металлический ящик.
– А ты говорил – крыса! – удовлетворенно проговорил пасечник и ласково потрепал свою собачку. – Я же тебе говорил – у нее чутье редкостное!
Василий еще немного поработал лопатой, освобождая ящик, потом подхватил его за ручки, вытащил из ямы и поставил на траву.
Это был такой же ящик, как те два, которые они с Матвеем нашли в затопленной машине. Металлический ящик, с плотно пригнанной крышкой, выкрашенный водостойкой темно-зеленой краской. Только этот ящик был раза в четыре меньше тех, но самое главное – по его весу Василий понял, что он пустой.
Чтобы проверить свою догадку, он подцепил замки и откинул крышку ящика.
Как он и думал, ящик оказался почти пуст.
– Видно, этот ящик на мотоцикл не помещался, – проговорил дядя Петя, который из-за Васиного плеча наблюдал за его работой. – Он что-то достал из ящика, а сам ящик закопал…
– Что же такое хранилось в этом ящике? – протянул Василий, глядя перед собой. – Что же в нем лежало такое, если преступник ради этого убил четверых, притом бросив в болоте груду золотых и серебряных окладов, дорогих крестов, церковной утвари? Что же такое особенное спрятали немцы больше полувека назад на дне озера?
Драгоценности, более дорогие и компактные, чем тяжелая церковная утварь?
Но откуда в их глухом углу, в их захолустье взяться таким драгоценностям? Здесь никогда не строилось дворцов или богатых имений. Бедные деревни, сельские церкви да нищие погосты… так что вряд ли в здешних местах можно было найти что-то более дорогое, чем оклады икон и церковные чаши.
Тогда, наверное, какие-то важные документы?
Но что это за документы, которые не устарели за шестьдесят с лишним лет? Кого сейчас могут интересовать секреты такой давности?
Дядя Петя только молча покачал головой, у него уж и вовсе в голове не укладывалось такое происшествие.
– Ты, Василий, над этим голову не ломай, – посоветовал он, – что уж тут сделаешь.
– Да на мне четыре убийства висят! – вспылил Уточкин и подумал в глубине души, что это не совсем правда. Дело-то громкое, поэтому трудится над ним целая бригада из Веснянска.
– Один в поле не воин, – сказал дядя Петя и поглядел искоса, – а ты чегой-то бобылем живешь? Жена у тебя где?
«В Караганде!» – захотелось рявкнуть Василию, он еле сдержался.