Кладбище домашних животных
Шрифт:
– Будем считать, с идеей инкорнации ты знакома… Католики верят в Ад и Рай, но еще они верят в то место, которое называется Лимбо, а другие называются Чистилищем. Гандисты и Буддисты верят в Нирвану…
На стене появилась тень. Речел. Слушает.
Луис стал говорить медленнее.
– Существует много всяких теорий. Но что же происходит на самом деле, Элли, никто не знает. Люди говорят, что знают, но когда они рассказывают, во что верят, выясняется, что эти идеи предписывает им их Вера. Ты знаешь, что такое Вера?
– Ну?
– Садись. Присаживайся ко мне на кресло, – предложил Луис. – Скажи, как ты думаешь, этот стул будет стоять тут завтра?
– Да,
– Значит, ты Веришь в это. Ты считаешь, что именно так и случится. Я тоже так считаю. Вера – это значит верить в то, что произойдет то или иное событие. Правильно?
– Да, – ответила Элли.
– Но мы не знаем, будет ли все так на самом деле. Какой-нибудь грабитель, специализирующийся на воровстве стульев, может сломать его или унести, правильно?
Элли хихикнула. Луис улыбнулся.
– Но мы верим, что такое не произойдет. Вера великая вещь, и по-настоящему религиозные люди, вот таким же образом Верят, что знают некоторые вещи, но я, например, в этом сомневаюсь. Ведь существует много различных религий. Что мы знаем об этом? Когда мы умираем, случается одно из двух: или наши души и мысли останутся после нашей смерти в какой-нибудь форме в нашем мире, или нет. Если они останутся, то справедливым может оказаться любое из предположений, любой религии. Если нет, то религия – только дурман. Вот и все.
– Смерть.., это словно засыпаешь?
Луис задумался, а потом сказал:
– Очень похоже, я думаю.
– А во что ты Веришь, папочка?
Тень на стене исчезла. Покой в доме восстановлен. Большую часть сознательной жизни, со времен колледжа, Луис предполагал… он верил, что Смерть – конец жизни. Теперь, побывав у постелей многих умирающих и не почувствовав того, что называли «отлетом души»… Но не отлет ли души почувствовал он, когда умер Виктор Пасков? Луис был согласен со своим учителем психологии, который рассказывал, что есть жизнь после смерти, объясняя свое мировоззрение с помощью многочисленных статей в различных журналах, но как-то он все опошлил, приведя доводы из дешевых статей желтой прессы, – безумные конструкции из галлюцинаций, пытающиеся объяснить бессмертие. Луис был также согласен со своим знакомым по общежитию, который заявил, когда готовился к экзамену (Луис еще был на втором курсе), что Библия подозрительно полна чудес, которые быстренько прекратились с наступлением рационального века («совсем прекратились», сказал он), и у него хватило сил отступать шаг за шагом перед другими, кто авторитетно возразил, что хотя изобилие сверхъестественного ушло, но кое-что еще осталось в мире и рассеяно по чистым, хорошо освещенным местам. «Итак, Христос оживил Лазаря», – так гласят знакомые строчки. «Со мной будет все в порядке, если я приму это на веру. То есть соглашусь с тем, что один утробный плод может снова стать утробным плодом в другой матке – земле; матке – похожей на каннибала. А потом, разжав зубы для проверки своих легких, она выпустит его – родит заново. Предположим, что при этом я смогу что-то приобрести.., или что-то потерять. Но как устал я наблюдать кружение Смерти.. – поняли, о чем это я? Я не спрашиваю, как Черч вылез из могилы. Но я могу засвидетельствовать, что раньше он был мертв. Я, словно Иуда, говорящий, что только он верит в воскрешение Иисуса и только тогда, когда напьется до розовых слонов. Мне кажется, он – настоящий псих, а никакой не Иуда».
Нет, на самом деле Луис не верил в то, что кот мог быть живым, когда его хоронили.
– Я верю, что мы уходим, – медленно сказал он дочери. – А если быть точным, у меня нет своего мнения. И тут каждый человек считает по-своему. Я верю, что мы исчезаем, и в то, что миссис Крандолл оказалась в таком месте, где будет счастлива.
– Ты в это веришь, – протянула Элли. Это был не вопрос. Ее слова прозвучали испуганно.
Луис улыбнулся, немного обрадовавшись и немного смутившись.
– Я уверен в этом. И я верю, что для тебя самое время спать. Уже десять минут назад тебе пора было лечь.
Он дважды поцеловал дочь в губы и носик.
– Ты думаешь, что животные тоже уходят?
– Да, – сказал он машинально и в тот же момент мысленно добавил: «Особенно коты». Слова мгновение дрожали у него на губах, готовые сорваться; кожа Луиса пошла мурашками. Ему стало холодно.
– Ладно, – спокойно сказала Элли. – Пойду поцелую мамочку.
– Правильно.
Луис посмотрел вслед дочери. За дверью гостиной она повернулась и сказала:
– Я сильно струсила насчет Черча в тот день, так? Плакала и все такое?
– Нет, милая, – сказал Луис. – Я не думаю, чтоб ты сделала что-то глупое.
– Если он умрет я смогу его похоронить? – спросила она, а потом решила, что мысль, высказанная ею вслух, слишком страшная. Тогда она сказала, словно соглашаясь сама особой. – Точно…смогу. – А потом отправилась на поиски Речел.
Позже, в кровати, Речел сказала Луису:
– Я слышала, о чем ты с ней говорил.
– И ты не одобряешь? – спросил Луис. Он решил, что, может быть, лучше будет разобраться с этим, раз Речел сама так хочет.
– Да, – ответила Речел, чуть поколебавшись. Не слишком-то это на нее похоже. – Да, Луис, этот разговор мне не понравился. Я неожиданно испугалась. Ты же знаешь меня. А когда я пугаюсь, я перехожу к обороне.
Луис не мог вспомнить, чтобы Речел когда-нибудь говорила с таким усилием. Неожиданно он почувствовал, что должен вести себя осторожнее, чем раньше, когда говорит с Элли в присутствии Речел. Он чувствовал себя так, словно попал на минное поле.
– Испугались чего? Смерти?
– Не моей, – проговорила она. – Я твердо уверена.., чего-то большего. Когда я была маленькой, я больше думала об этом. Забытые сны. Сны о чудовищах, которые явятся в мою кровать съесть меня… Все чудовища выглядели похожими на мою сестру Зельду.
«Да, – подумал Луис. – Все дело именно в этом. Наконец это всплыло на поверхность впервые за время их супружеской жизни».
– Ты не рассказывала о ней, – сказал Луис. Речел улыбнулась и прикоснулась к нему.
– Ты, Луис, такой хороший… Я никогда никому не рассказывала о ней. И я пыталась никогда о ней не думать.
– Всегда предполагал, что на это у тебя есть свои причины.
– Да.
Речел замолчала, задумавшись.
– Я знаю, она умерла.., менингит спинного мозга…
– Менингит спинного мозга, – повторила Речел. – Нигде в доме даже не осталось ее фотографии.
– Есть фотография маленькой девочки в альбоме твоего отца.
– В его кабинете! Да. Я о ней забыла. И моя мать, думаю, носит одну фотографию в бумажнике. Зельда была на два года старше меня. Она заболела.., и лежала в дальней спальне.., она лежала в дальней спальне, словно наша нечестивая тайна!
Неожиданно Речел откинулась на подушки, затряслась в рыданиях. Луис решил, что это начало истерики и встревожился. Он потянулся к жене, взял ее за плечо, но Речел отодвинулась от него. Луис успел только ухватить кончиками пальцев ночную рубашку жены.