Кладбище
Шрифт:
— Ладно, давай выкладывай, что ты задумала. Я же вижу: у тебя есть что-то на уме!
Кит остановилась, поглядела на меня и кивнула:
— Я думала о тебе, Шон. Тут вот какое дело... В общем, ты должен встретиться с папой.
— Чтобы попросить у него твоей руки? Согласен!
— Господи, Шон, разве трудно побыть серьезным хоть минутку?! — воскликнула Кит и так очаровательно покраснела, что Вайнона Райдер заболела бы от зависти.
— Я совершенно серьезен, — заверил я Кит самым торжественным тоном, пристально глядя на нее. Она покраснела еще больше, так что несчастная
— Нет, я хочу, чтобы ты просто встретился с моим отцом. Для тебя это может быть полезно. Только ты не должен идти в таком виде... Придется тебе переодеться в обычную одежду, Шон. Папа и Соня, наверное, не возражали бы, но с ними будут Трахнутый и Джеки, а они наверняка станут над тобой потешаться, — проговорила она нехотя.
Я улыбнулся, но Кит только крепче сжала губы.
— Тут есть два обстоятельства, Кит... Я, конечно, буду очень рад познакомиться с твоим отцом, но... Дело в том, что это и есть моя обычная одежда. Разве ты не помнишь эти сверкающие доспехи? Именно в них я был в Ревери. Я всегда их надеваю, когда мне предстоит...
— Хватит трепаться, Шон! Я не шучу, — перебила она, начиная терять терпение.
Я слегка отступил назад, с удовольствием наблюдая, как она кипит. Кит, несомненно, сердилась по-настоящему, но на ее лице появилась очень, очень соблазнительная гримаска, которая мне ужасно нравилась.
— Значит, ты искала меня, думала обо мне, так? — уточнил я. — Конечно, такого парня, как я, трудно забыть!
— Что это ты вбил себе в голову? — огрызнулась Кит. — Я думала о тебе вовсе не так... не так, как ты думаешь. Мне просто хочется, чтобы у тебя все сложилось удачно. А папа может кое-что для тебя сделать, так что, если хочешь произвести на него хорошее впечатление, лучше переоденься. Посмотри на себя, на кого ты похож!
— То-то я смотрю, ты глаз от меня отвести не можешь!
— Прекрати.
— Я могу замолчать, но мне трудно не замечать очевидное.
— Давай, Шон, пошевеливайся, пока мои еще в баре. Ну пожалуйста!.. Они не будут торчать там вечно, а другой возможности нам может и не предоставиться! — взмолилась Кит.
— О'кей, ладно. Переоденусь. Подумаешь, делов-то... Хочешь, пойдем со мной? Я приму душ и переоденусь, а ты тем временем пороешься в моих компакт-дисках и покритикуешь мои музыкальные вкусы, — предложил я.
— Что ж, звучит неплохо, — откликнулась Кит. — Мне нравится!
— Тебе понравится все, что мы будем делать вместе! — решительно ответил я. И если мои слова не были Самой Большой Ложью Года, я уж и не знаю, что это было.
За те немногие минуты, которые понадобились мне, чтобы смыть с себя пот и соль, по долине реки Мерримак к побережью спустилась гроза. Всю неделю, что я провел в Солсбери, это повторялось чуть ли не ежедневно. Солнце и удушливая жара днем, ливень с грозой вечером. Порой мы с Саймоном выбирались на крышу, пили пиво «Сэм Адамс» и, глядя, как извилистые молнии лупят прямо в купол атомной станции, мечтали о том, чтобы наше унылое существование оказалось скрашено хотя
Тщательно вытершись полотенцем, я надел рубашку и джинсы. Кит тем временем разглядывала мои книжные полки. Книги ее не заинтересовали — она только притворилась, будто читает названия на корешках, зато подборка компакт-дисков настолько очаровала ее, что она даже не сумела этого скрыть. Все это были последние английские диски с самой модной музыкой, которая опережала американскую года на два-три, а то и больше. Обложки дисков вызывали у нее неподдельный восторг. Почти минуту я наблюдал за тем, как Кит перебирает эти сокровища, но тут она обернулась, и мне пришлось притвориться, будто я смотрю поверх ее головы в окно.
— Дождь пошел, — сказал я.
Она, оказывается, этого не заметила. Покосившись на окно, Кит рассеянно кивнула.
Квартирка, которую мы снимали с Саймоном, была очень маленькой. Она состояла из двух тесных спален и скудно обставленной гостиной: софа, два складных стула и журнальный стол. Дверь из гостиной вела в крошечную кухню. Никакого кондиционера, конечно, зато в окно врывался самый что ни на есть настоящий океанский бриз.
— Что это за музыка? — спросила наконец Кит, держа в руках сразу несколько коробок с дисками.
— Хорошая музыка, — заверил я ее.
— Я имею в виду, какая она? На что похожа?
— Это особый музыкальный стиль, который называется брит-поп. Нечто среднее между поп-музыкой и роком. Не знаю, существует ли какой-то американский аналог... Думаю, ближе всего к этому стилю стоят «РЕМ» и другие представители альтернативного рока, — пояснил я.
— Мне нравится «РЕМ», — кивнула она и несколько раз моргнула. Глаза у Кит были большие, ресницы — длинные и темные, поэтому каждый раз, когда она вот так медленно моргала, это получалось у нее очень соблазнительно, хотя, наверное, она и не имела в виду ничего такого.
Голубые васильки в обрамлении черных орхидей — вот какое сравнение могло бы прийти на ум романтически настроенному человеку. Мне, впрочем, было не до поэзии. Я боялся слишком увлечься и забыть о главном.
— Кто еще тебе нравится? — спросил я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— «Нирвана», «Пирл джем» и всякое такое, — ответила она.
— Тогда тебе должен понравиться «Оазис», — сказал я. — Если хочешь, можешь взять диск с собой. На время.
— Это твой любимый? — поинтересовалась Кит.
— Нет. Сейчас мне больше всего нравится «Рэдиохед», — ответил я.
— А можно послушать?
Я поставил ей «О'кей, компьютер» — диск, который был выпущен только на этой неделе. Уже после первых песен я понял, что группа Кит нравится. Меня это обрадовало. Один раз Кит уже обозвала меня «стариком», и мне не хотелось, чтобы она считала меня полностью отставшим от моды. Пока она слушала, я принес из холодильника пиво. Мы пили, слушали музыку, смотрели на дождь, и Кит, сама того не сознавая, придвигалась все ближе ко мне по ротанговому сиденью софы. Лишь в последний момент она спохватилась и, решительно отстранившись, нарочитым жестом поднесла к глазам руку с часами.