Klangfarbenmelodie
Шрифт:
Потому что на сцене будет Алиса, его Алиса, и это… господи, его просто захлестнет, наверное, сразу же. И Тики будет плевать на то, что Алиса — выдумка, потому что все это слишком вымотало его, просто убило, и он… хотел, чтобы его кто-то понял.
Когда на сцене появилась обманчиво хрупкая, закутанная в темно-синее платье фигурка, младший возбужденно захлопал и заулыбался, а Тики… уткнулся к свою чашку с чаем и приказал себе не поднимать глаз.
— Она смотрит на тебя, — тихо заметил Вайзли, толкая его в бок. — Ну Тики! Ну ты смотри какая
Микк не хотел смотреть. И одновременно желал этого.
Он боялся поднимать взгляд на сцену, боялся увидеть свою рассыпавшуюся пеплом мечту, боялся возненавидеть уже не просто Аллена, а саму Алису.
Потому что где-то глубоко внутри всё ещё теплилась надежда, что они — два отдельных человека, совершенно глупая надежда, просто не имеющая права на существование, но мужчина отчаянно хотел верить в это.
— Приветствую всех вас, уважаемые гости, — мягко начала Алиса (как же не хотелось называть её Алленом) с улыбкой в голосе, — и без лишних прелюдий, желаю насладиться сегодняшним вечером.
Когда свет начал медленно гаснуть, Тики всё же не сдержался и поднял взгляд, натыкаясь на пронзительно глядящие прямо на него серые глаза.
И как он этого раньше не замечал?.. Ведь глаза у Алисы и Аллена были совершенно одинаковые. А может, он заметил это только сейчас лишь потому, что до этого вытащил из брюха у Уолкера пулю, а потом провел у его постели несколько часов после того, как Неа отправили спать?
Перчатки тоже были теперь объяснимы. Рука Аллена была одним сплошным увечьем, и это увечье хотелось изучить. Без лишних подтекстов — это просто притягивало взгляд. Тики было интересно.
Тики не хотелось об этом думать. Он знал, что если сейчас начнет сопоставлять Аллена из реальности и Алису из своих фантазий, то способен вытворить какую угодно глупость. Начиная тем, чтобы залезть на сцену и пару раз хорошенько вломить сучонку, глядящему как побитая собака, и заканчивая возможностью очередной влюбленности.
Хотя предполагать последнее было, конечно, глупо. Ну не мог же Тики в самом деле влюбиться в Аллена. Это было бы слишком жестоко даже для мести за всех брошенных им прежде баб.
И угловатая нескладная фигура была теперь прекрасно объяснима.
Он же был парнем, чёрт раздери.
Слишком женственным парнем, которому стоило лишь надеть платье, и всё — не отличишь от девушки.
Неа, по иронии, был совершенно прав, когда в шутку отзывался таким образом о брате.
Но свет погас, освещая лишь сцену и стоящих на ней музыкантов, и Алиса, прикрыв глаза и ласково улыбнувшись, сразу же преображаясь, становясь совершенно другой, запела.
Тонкие запястья порхали в воздухе, плавно вырисовывая незамысловатые фигуры пальцами, и Тики наблюдал за ними, уже просто не в силах оторвать взгляд.
Он сравнивал.
Аллен тоже отличался плавностью рук — когда готовил, его кисти действовали так мягко, так грациозно, что мужчина, как-то наблюдавший за этим, мимоходом подумал, что юноше хорошо было
Алиса сегодня исполняла джазовые аранжировки популярных западных песен и лукаво улыбалась, хитро поигрывая плечами, укутанными в тонкую воздушную вуаль, когда пела про то, что наступила новая эра с химикатами и тому подобным.
Аллен всегда был невозмутимым эгоистичным засранцем, но Алиса была удивительно эмоциональна на сцене, делясь своими чувствами со всем залом, буквально пронзая ими насквозь, заставляя прочувствовать всё.
И Тики удивлялся — как в настолько холодном сученыше могли вообще вырабатываться такие искренние эмоции?
Или, может, Аллен таким был только когда пел? Тики не знал и боялся задумывать об этом, потому что если его мысли окажутся правдой — Алиса не солгала о своих чувствах ни единым словом, и это… Черт, это было хуже всего, потому что Алисы не существовало, а говорил Тики с Алленом.
И Микку… сложно было представить свое взаимодействие с редиской — совершенно любого рода — после того, что между ними произошло. После того, что мужчина чувствовал к человеку, который с самого начала водил его за нос.
Потому что к Неа Тики вернется и будет с ним. Оберегать, опекать, заботиться. Другу это было действительно нужно, а Тики… Ну, он как-нибудь уж потерпит. Потому что Неа… он засел у него слишком уж глубоко подкоркой, и так просто выковырнуть его теперь не выйдет.
Без боли — не выйдет.
А Тики не хотел больше боли. Ему было уже достаточно.
Алиса пела, и Тики вслушивался, всеми силами пытаясь понять, постичь, как с самого начала не разглядел обман. Ведь грим и парик было видно сразу.
И даже голоса… голоса у них абсолютно не различались. Нередко Тики замирал на месте, когда говорил с Алисой, потому что что-то в ней всякий раз казалось ему знакомым, но каждый раз от отторгал опасные догадки, всякий раз. Строил какие-то теории относительно того, что Алиса и Аллен встречаются, боже мой…
Если бы все в этой жизни было таким простым.
Проблема, очевидно, была именно в том, что Микк слишком мало взаимодействовал с младшим Уолкером. Они же даже и не разговаривали, и редиска постоянно где-то пропадал, когда мужчина зависал у Неа. А ещё он прятал взгляд под чёлкой, сутулился, нервно перебирал пальцы… создавал впечатление забитого жизнью человека, в общем.
Аллен был безжизненным: бледным, безэмоциональным, ледяным, мрачным. Он был похож на приведение иногда — седые волосы, замысловатая загогулина татуировки на лице, отрешённая невозмутимость.
А Алиса… даже сейчас она была недосягаемо прекрасна, и Тики от осознания этого хотелось удариться головой об стол. Руки, шея, ноги, пальцы — всё в ней было совершенно другим и таким же одновременно.
Алиса была Алленом — сейчас это представлялось так чётко, так ясно, так… обречённо-спокойно, что хотелось просто расхохотаться и покинуть кафе, чтобы больше никогда не видеть этого поганого клоуна.