Клановое фэнтези. Руны Возмездия
Шрифт:
А тем временем голову дьявоглота, отсеченную воздушным резаком, уже полностью объяло магическое свечение. Вдруг она пошевелилась, заелозила по камню, перевернулась несколько раз с бока на бок, оставляя после себя густой мутный след. Глаза выкатились еще больше. Пасть неутомимо хрипела, хоть и не имела вроде бы поддува из легких, плевалась ядовитой слизью, изрыгала боевые заряды Иномирья – била во всё подряд, напропалую. Изгаженный кустарник вокруг смертоносного ошметка плоти дымился, камни лопались, глухо потрескивали, словно угли в костровище. Внезапно голова пару раз подпрыгнула, отталкиваясь от земли рогами, т. е. средоточием Силы, а затем зависла над поверхностью и… медленно поплыла к поверженному туловищу. Оно тоже издавало странные фыркающие звуки, выказывало явные признаки жизни. А при подлете родной башки и вовсе развернуло к ней кровоточащий обрубок шеи и приготовилось к воссоединению. Зубастую пасть исказило подобие хищной улыбки. Наверное, так ухмыляются
Уля вовремя сдула с ладони облачко глубинного праха. А знакомое с детства заклятие Препятствия сложилось в уме само собой, почти автоматически.
Помощь пришлась партнеру в самый раз. Кирилл бесшумной тенью проскользнул мимо подруги, уводя за собой чудовищ. Но всё же успел на ходу бросить Ульяне воздушный поцелуй. Горящие радостью глаза спутника будто бы кричали: «Ура-а! Будь славна магия дочери Пепла!». И девушка горделиво подбоченилась.
Каждый волшебник из родного становища Ули, где бы он ни находился, обязательно имел при себе чудодейственный фетиш – мешочек золы из жерла Сонного Пращура – родового исполина, полузатухшего вулкана. Пепел векового предка всегда с неописуемой чуткостью реагировал на магию своих последователей и являлся для них, по сути, естественным артефактом, природным источником волшебства. Сейчас Уля пустило в ход основное свое оружие.
Отрубленная глыбища драконьей башки никак не могла преодолеть сопротивление чужеродной магической субстанции. Рычащая голова неистово ёрзала туда-сюда вокруг такого близкого, такого желанного и… такого недосягаемого обрубка шеи. Она отчаянно пыталась сбросить с себя прилипшую пленку вулканического пепла. Но тщетно. Пленка, приклеившись намертво, категорически мешала воссоединению с обезглавленной тушей. Как только парящая глыба подлетала поближе к ране, зола с силой отталкивала ее назад. Полумертвое тело сотрясали дикие конвульсии. Оно лихорадочно дергалось, подпрыгивало, упорно боролось с вражеской волшбой; по ходу безжалостно вспарывало когтями и шипами невинный камень, вздымало в небо груды осколков. Ульяна даже пришлось отползти подальше, вновь и вновь прибегая к заклятию Отражения для самозащиты.
Но силы расчлененного чудища таяли на глазах. Движения его неумолимо замедлялись, теряли напор, темп и вскоре, вообще, превратились в хаотичное дерганье, неконтролируемую агонию. Свечение вокруг летающей головы угасло. Она глухо шмякнулась на землю и вдруг визгливо-визгливо заверещала, как поросенок под ножом. От невыносимой вибрации звука всё вокруг задрожало. С кустарника посыпался облетевший лист; камни затряслись; по болотной жиже помчалась мелкая рябь. Уля схватилась за уши. Запредельный свист разрывал перепонки. Одинокая голова поверженного монстра с особой пронзительностью взвизгнула в последний раз и вдруг с грохотом взорвалась, расплескивая вокруг себя огромный заряд нереализованной магии Подложки. Шумный хлопок пронесся над головами сражающихся. Ударная волна вырвала с корнями ближайший ряд кустарника, выворотила с насиженных мест здоровенные камни, сбила с ног Ульяну, которая только-только пыталась встать. Горючей темной слизью волшебнице забрызгало весь плащ. Прочная кожа тут же потемнела, оплавилась, задымилась, источая жуткое зловоние. Девушка торопливо скинула зараженную одежду, на карачках отползла в сторону. Но радости ее не было предела. «Мы забили дьявоглота! – ликовала кудесница. – Двурогого дьявоглота! Ого!»
Но – Святая Братия! – оказывается, поверженный монстр Изнанки «первой ласточкой» отнюдь не являлся. За спиной у волшебницы что-то злобно, протяжно захрипело. Она мгновенно обернулась. Там… там… корчился в агонии еще один! Тоже – двурогий! Во дает! Ничего себе – Кирюша. Интересно, откуда он взялся такой?..
Но успокаиваться было еще совсем рано! Противник то и дело получал подкрепление. В чем Уля тут же с испугом убедилась – ох!..
В нескольких саженях от нее противно холодил воздух внушительных размеров Провал Потусторонья. Тонкая пленка, прикрывающая Пропасть Иномирья, стремительно поднималась, росла, обретала форму. Кожа будущего чудовища сразу же покрывалась какими-то желваками, шрамами, шишками. Эти наросты, с одной стороны, играли роль кольчуги, защищающей тело от точёной стали, а с другой, магического оберега – от боевых заклятий. Мечи, дубинки и рутинная волшба здесь бессильны. Лишь уникальные заговоренные клинки и чародейство высшего порядка способны кое-как пробить доспехи Подложки. Ни первым,
Девушка с горечью вспомнила, что – по преданиям – в стародавние времена, когда маги еще не делились на кланы, а составляли единое воинство, Высший Совет Братии творил совместную волшбу такой силы, какая позволяла на десятилетия крепко-накрепко запечатывать огромные территории, целые области от посягательств Великой Изнанки. Эх сейчас бы сюда тех былинных героев!.. Но все мощнейшие алгоритмы, принципы магических построений, объединяющих потенциал отдельных кудесников в несокрушимую Силу, давно утеряны или, может быть, намеренно извращены подлыми шпионами – приспешниками врага.
…Истошный вопль умирающей головы расчлененного чудища на короткий миг вывел из равновесия воинов Подземелий. Все они, как по команде, обернулись на предсмертный клич собрата. Кирилл же не испытывал ни разочарований, ни соболезнований. И не упустил удобного случая. Пользуясь замешательством в стане врага, парень пулей взлетел по шипам, как по лестнице, на голову ближайшему дьявоглоту. Шустрый воин быстро выхватил из-за пояса острый кинжал и со всей силы воткнул его в драконий глаз. Дзин-нь!!! Точнее, попытался воткнуть. Нет, Кирилл не промахнулся. Лезвие угодило точно в центр крупного зрачка, но беспомощно соскользнуло вбок, словно соскочило с прочного зализанного стеклянного шара, не причинив глазу ни малейшего вреда. Какие бы чары не наложили на данный клинок маги, но пробить заговоренные Владычицею Дна очи он не смог. Раздался лишь гулкий металлический звон, будто ударил небольшой колокол. Дзин-нь! И ничего!..
Чудовище лениво моргнуло, однако тут же пришло в себя. Оно яростно тряхнуло головой, пытаясь сбросить противника. Из широко открытой пасти повалили густой убийственный смог. Кирилл, будто отчаянный наездник, вознамерившийся обкатать гигантское дикое животное, метался, как угорелый, с шипа на шип, уворачиваясь от ядовитого облачка. А чтоб не слететь с шершавой драконьей башки, волшебник приклеил к рукам и ногам точечные заклятия Липкости. Эти заклятия обращали всё, к чему прикасались конечности молодого мага, в тягучий клей, в том числе и дубленую кожу дьявоглота. Самому чудищу такая процедура по вкусу явно не пришлась. Его огромная голова вмиг покрылась липучими пятнами ожогов. Монстр взревел от боли, точно доисторический динозавр, разом позабыл про испускание отпугивающего ядовитого пара. Почуяв беззащитность врага, Кирилл тут же воспользовался предоставленным шансом, перекатился на самый край живой глыбы, бесстрашно пристроился на кончике пасти, разлегся наглым образом прямо на широченных ноздрях и сунул в рот дракону пустые ножны из-под меча отверстием вниз. Быстрой скороговоркой парень протараторил: «Зубки-скорлупки, хотите погулять? Выйти за околицу, выстроиться в ряд? Прыгайте гурьбою, дружный мой отряд, к новому хозяину в ножны под заклад». И… – у Ули чуть глаз не выпал! – блестящие клыки боевого чудища, оставив свои законные гнезда, добровольно перекочевали в магическую полость, словно их всосал туда могучий таинственный насос. Зачарованные ножны раздулись при этом, распухли до неприличия, приняв, по сути, форму широкого ведра. А в нем, как грибочки в садочке, мирно побрякивали «зубки-скорлупки». Ошарашенный дьявоглот, ничего не понимая, ворочал туда-сюда безоружной головой, тоскливо мычал, как некормленый бычок, и, казалось, пытался, напрягая глаза, заглянуть самому себе в пасть. Но ничего путного из этого у него, ясно дело, не получалось. Разумеется, чудище сразу же ощутило непривычную пустоту меж челюстями и, вероятно, хотело выяснить поточнее, что именно там стряслось.
А художества деревенского волхва на этом не закончились.
Кирилл подхватил футляр с костяшками под мышку, выставил его перед собой наподобие ружья. Ножны в руках волшебника тут же сузились, округлились, вытянулись в аккуратный длинный ствол. Вот из него-то, словно из многозарядного мушкета, и открыл огонь неутомимый чародей. Бу-бух! Далекое эхо отозвалось за стеной кустарника: пу-тух-х… И снова: Бу-бух!.. Пу-тух-х… Бу-бух!.. Пу-тух-х… На каждый выстрел магический пистоль подпрыгивал в пальцах кудесника, будто артиллерийское дальнобойное орудие, рвался так, что чуть не выскакивал из рук. Бу-бух!.. Пу-тух-х… Бу-бух!.. Пу-тух-х… Кирилла швыряло отдачей во все стороны: туда, обратно. Спасали только липучки.
Вероятно, парень с самого начала догадался, что зубы дьявоглота, так же, как и шипы, являются полномочными уникальными артефактами Иномирья, способными пробить любую преграду, вспороть любую обшивку – особенно, если ими пальнуть из ружья, точно картечью. И надежда молодого воина полностью оправдалась. Чудо-снарядам цены не было. Даже знаменитая драконья бронь не смогла перед ними устоять. Кирилл уже успел продырявить у себя под ногами шкуру монстра в нескольких местах.
Раненый дьявоглот истошно ревел, орал – Уа-а! Уа-а! – трубил во всю глотку – У-у!!! – метался по каменной площадке, разбрасывал в припадке своих партнеров, как щенят, вставал на дыбы, заваливался на спину и вновь подскакивал, как ужаленный. Однако скинуть наездника ему так и не удалось. Липучки держались на славу.