Клановое проклятие

Ковальчук Игорь

Обычно Эмита без возражений соглашалась сопровождать Моргану хоть к врачу, хоть в магазин – отношения у них были очень сердечные, пусть и не такие теплые, как могли бы быть, если учесть, что долгое время девочка даже не догадывалась, что родилась у другой женщины, называла жену отца мамой. Но на этот раз в нужный момент ее не оказалось дома. Майден и Дэннат тоже где-то бродили, Мэлокайн позвонил утром и сообщил, что задержится на пару дней (а ведь только вчера появился, и после такого долгого отсутствия). Моргана неуверенно посмотрела на дверь, потом на холодильник, но его

пустые полки смотрели на нее с таким укором…

Решившись, она быстро оделась и вышла на улицу. Живот у нее был еще не настолько велик, чтобы доставлять чрезмерные неудобства, и под широкой верхней одеждой оставался незаметным. Но шла молодая женщина медленно, осторожно. Она внимательно поглядывала по сторонам и лишь у витрины детского магазина задержалась, с интересом разглядывая милые маленькие вещицы, расставленные на длинных полочках.

– Привет, – произнес незнакомый женский голос, и, обернувшись, Моргана увидела стройную девушку с высокой белокурой прической, в сером платье с узким лифом, на высоких каблуках-шпильках и с тревожными быстрыми глазами. – Ты меня не помнишь?

– Нет, – смущенно ответила молодая женщина. Она лихорадочно копалась в памяти – собеседница казалась ей смутно знакомой.

Белокурая девушка сдержанно улыбнулась тонкими губами. Улыбнулась с усилием.

– Реневера, – подсказала она.

– Рена! – ахнула Моргана. Ей было стыдно. – Конечно. Как же это… Как же это я забыла…

– Бывает, – Реневера смотрела на родственницу испытующе и с какой-то странной тревогой. – Ты идешь в этот магазин?

– Нет, я хотела заглянуть в продуктовый.

– Давай я с тобой. Помогу подобрать продукты… – девушка окинула Моргану оценивающим взглядом, и та невольно покраснела. – Неужели больше некому сходить в магазин?

– Все заняты.

– Ты могла бы заказать набор продуктов по телефону или Интернету. Ладно, идем, я хоть помогу тебе донести покупки.

Моргана благодарно кивнула.

Они медленно шли по улочке, где на тротуаре через каждые три метра росли ширококронные деревья, накрывающие своей тенью и асфальт, и нижние этажи шестиэтажных домов с эркерами и фальшивыми колоннами. Пользуясь случаем, супруга Мэлокайна дышала чистым воздухом и нисколько не торопилась добежать до магазина. Она совершала моцион. Реневера тоже не спешила, и несколько минут она вдумчиво молчала. Потом все-таки поинтересовалась.

– Как дела у Руина? Я слышала, он женился.

– Давно уже, лет двадцать назад.

– У него все хорошо?

– Вроде бы да.

– Он счастлив?

Голос Реневеры показался Моргане напряженным. Молодая женщина покосилась на спутницу с удивлением.

– Если бы нет, наверное, он бы уже расстался с женой.

– Его супругу зовут Катрина?

– Да.

– Она красивая?

У Рены была тоска в глазах. Моргана смутно вспомнила, что у ее брата была связь с этой родственницей, когда он еще и не догадывался, что это – родственница. Почему не сложились их отношения, сестра Руина не знала, тот период остался в ее памяти, как обрывки образов, которые никак не складывались в цельную картину. Очень смутно Моргана помнила, что,

кажется, была беременна и родила, а может, и не родила, и вовсе не вынашивала никакого ребенка. Она старалась не концентрироваться на своих воспоминаниях и довольствовалась ощущением, что события того времени для нее не так уж важны.

Молодая женщина не знала, что подобное отношение к тем событиям – результат усилий отличного специалиста по психиатрии. Он счел, что проще заставить пациентку забыть, чем пытаться изменить ее мотивации. И та не пыталась хоть как-то противодействовать врачу. Пожалуй, она воспринимала с облегчением этот необычный провал в памяти, потому что, строго-то говоря, самое главное все-таки запомнила – на уровне простых фактов.

О связи Руина и Реневеры она узнала задним числом, когда этих двоих, казалось, уже ничего не связывало. Моргана пребывала в полном неведении, почему они разошлись, и никогда об этом не спрашивала. Ей казалось, что расстались они по-доброму, взаимно решив, что не подходят друг другу.

А вот сейчас на нее смотрит девушка, и взгляд ее, вне всяких сомнений, – взгляд влюбленной. Она все еще любит Руина.

Это пробудило в молодой женщине обычное женское любопытство.

– Красива ли Катрина? – переспросила она. – Мне сложно судить. Ведь я не мужчина и не мой брат. Но живут они хорошо.

– Правда? Мне казалось, что с Руином без труда сможет ужиться лишь очень покладистая девушка, – Рена помолчала. – Ты не расскажешь мне, как ведут себя женщины в твоем родном Провале?

Моргана смутилась – ей не слишком приятно было вспоминать – но, поколебавшись, все-таки не стала отказываться. Она объяснила, что положение женщины в Провале по большому счету определяется ее личными средствами и положением. Знатная и богатая дама, сочетавшись браком с равным или чуть менее обеспеченным мужчиной, может рассчитывать и на уважение, и на сравнительную свободу. За нее всегда вступится семья, если, конечно, речь не идет об измене. Впрочем, знатные вдовы, управляющие хозяйством, имеют наложников и любовников, обладают властью.

– Но все равно остаются в подчинении у мужчин, – закончила Реневера. – Замужняя женщина – всегда собственность супруга, верно?

– До определенной степени, – возразила Моргана. – Жизнь семьи определяет множество законов и традиций, имеющих силу правила. Муж обязан делать для жены и детей все, на что он способен по своему положению и богатству: содержать, оберегать, уделять внимание…

– Но суть остается прежней.

– Пожалуй, да.

– И Руин именно так привык строить свои отношения с женщинами, я угадала?

– Не то чтобы… В чем-то конечно. Он привык распоряжаться, быть главным. Он привык, что женщин надо оберегать.

– И указывать им, как поступать.

– Я бы не сказала.

– Но как же он ладит с Катриной? Она никогда с ним не спорит?

– Почему же… Иногда они ссорятся. По мелочам, конечно.

– Я слышала, она из рода Айнар. Они славятся строгостью своих нравов. Наверное, потому супруги и не спорят всерьез, – Реневера упорно смотрела себе под ноги. Она казалась смущенной.