Классические тексты дзэн
Шрифт:
– Написав эту гатху, – сказал Патриарх, – ты не прозрел собственной изначальной природы. Ты лишь подошел ко вратам Дхармы, но не проник вовнутрь. Если таким образом стремиться к освобождению, искать непревзойденно высокое просветление-бодхи, то вряд ли ты добьешься успеха. Для непревзойденно высокого просветление-Бодхи необходимо достичь познания собственного изначального сердца, что стоит за словами, прозреть изначальную природу, не [выйти из круга] рождений и не смертей и в любой момент постоянно думать о самосозерцании. Мириады дхарм никогда не останавливаются, а в одной истине пребывают все истины. Таковы мириады миров. Таково и наше сердце – а это значит, что оно и есть воплощение истины. И если именно так ты будешь взирать на все это, то это и станет самоприродой непревзойденно высокого Бодхи. Иди, поразмышляй один-два дня [над тем, что я сказал тебе], а затем напиши новую гатху и принеси ее мне посмотреть. Если эта гатха
Шэньсюй поклонился и удалился. Но вот уж прошло несколько дней, а гатха все еще не была готова, сердце пребывало в смятении, дух и мысль никак не могли успокоиться, и он будто грезил наяву. Сидел, стоял – все было ему не в радость.
Как-то через пару дней один молодой монашек проходил через галерею и повторял вслух слова гатхи, [что написал Шэньсюй]. Я, Хуэйнэн, лишь только услышал эту гатху, тотчас понял, что нет в ней прозрения изначальной природы. И хотя не являлся я наставляющим учителем, [каковым был Шэньсюй], я с раннего времени познал Великий смысл. Я тотчас спросил монашка:
– Что за гатху Вы повторяете?
– Ты, дикарь – откуда тебе знать об этом? Великий учитель [Хунжэнь] так сказал: «Нет в мире дела более великого, чем [цепь] людских рождений и смертей. Тот, кто желает принять от меня рясу и Дхарму, должен сочинить гатху и показать ее мне. Если я почувствую в ней Великий смысл, то передам этому человеку рясу и Дхарму Шестого патриарха. Старший монах Шэньсюй начертал на южной стене галереи «Гатху об отсутствии внешних проявлений», и Великий учитель велел всем нам повторять ее, [сказав]: «Надо пестовать себя на основе этой гатхи, дабы избежать Пути зла. Поистине, велика будет заслуга того, кто будет пестовать в себе [смысл] этой гатхи».
– Я тоже должен повторять эту гатху, чтобы в будущем достичь плодов этого! – воскликнул Хуэйнэн. О, премудрый! [72] Вот уже в течение восьми месяцев я молочу рис и даже не подходил к залу [настоятеля]. И я лишь мечтаю о том, чтобы Вы, премудрый показали мне, где написана гатха, дабы я мог свершить перед нею поклонение.
Монашек отвел меня к тому месту, где была написана гатха, дабы я мог поклониться. Я же сказал: «Я не умею читать, поэтому прошу Вас, достойный монах, прочтите мне ее». В тот момент находился там окружной помощник цензора [73] из области Цзянчжоу [74] по фамилии Чжан, по имени Жиюн, который и прочел эту гатху громким голосом. Я, послушав ее, сказал:
72
«Премудрый», «достойный», дословно «возвышенный человек» (шан жэнь) – термин, первоначально используемый в буддизме для обозначения наставников и патриархов. Затем превратился в обиходное обращение к буддийскому монаху безотносительно его статуса.
73
Речь идет о чиновничьей должности «бе цзя» – помощнике окружного цензора (ревизора) или помощнике окружного начальника (правителя области). Эта должность возникшая во 2 в. до н. э. сохранилась вплоть до династии Тан. Изначально в эпоху Хань «бе цзя» был послом по особым поручениям в другие провинции, позже этот термин начинает обозначать мелкую чиновничью должность. В эпохи Суй-Тан – областной чиновник, независимо от конкретных обязанностей. Затем с XI в. «бецзя» превратилось в вежливое обращение к помощнику правителя области (тун пань).
74
Цзянчжоу («Речная область») – область, созданная в IV в., в эпоху Суй изменила свое название на Цзюцзянчжоу – «Область девяти рек», а в династию Тан, то есть ко времени описываемых событий вновь вернулись к ее старому названию Цзянчжоу. Охватывает всю территорию провинции Цзянси, провинцию Хуньэй в районе города Учан. Сегодня часть этой территории занимает уезд Цзючжоусянь, принадлежащий провинции Цзянси.
– У меня тоже есть одна гатха, льщу себя надеждой, что чиновник запишет ее.
– Поистине удивительно, – воскликнул чиновник, – что ты также способен сочинить гатху!
– Я лишь стражду обрести непревзойденно высокое простветление-бодхи, – вновь обратился я к чиновнику, – не пренебрегайте новичком. Даже самые низкие люди могут обладать высочайшей мудростью, а высочайшие люди могут не обладать ни смыслом, ни мудростью. Если Вы будете с пренебрежением относиться к другим, Вы впадете в бесчисленное множество грехов.
– Что ж, – сказал чиновник, – диктуй свою гатху, я запишу ее для тебя. Но не забудь, если ты получишь Дхарму, прежде всего спасти именно меня!
Хуэйнэн произнес гатху:
Изначальное бодхи – отнюдь не дерево У пресветлого зерцала нет подставки. Изначально не существовало никаких вещей, Так откуда же взяться пыли? [75]Как только чиновник записал эту гатху, все, кто присутствовал при этом, были столь поражены, что даже не смогли сдержать возгласов восхищения. Все говорили друг другу: «Сколь удивительно! Нельзя судить о людях по их внешности! Как оказалось, что столь долгое время среди нас был воплощенный бодисаттва?!»
75
Это – одно из самых знаменитых сочинений чаньской традиции. Здесь каждая строка гатхи Хуэйнэна является ответом на соотвествющую строку гатхи Шэньсюя.
Патриарх [Хунжэнь] увидев, сколь была поражена паства, убоялся, что это может навредить мне, и поэтому сказал о гатхе: «И он тоже не прозрел свою внутреннюю природу».
Все решили, что так и есть.
На следующий день Патриарх тайно пришел в помещение, где молотили рис. Увидев, как Хуэйнэн, привязав к пояснице камень [76] , толчет рис, Патриарх сказал: «Человек, что стремится к [познанию] Пути, ради Дхармы готов забыть и о собственной жизни. Так ли это?». А затем вновь спросил: «Готов ли рис?». «Рис готов уже давным-давно! – ответил я. – Он лишь ждет, когда его просеют».
76
Хуэйнэну из-за небольшого собственного веса и в связи с тем, что он сильно ослабел, было нелегко управляться с каменным пестом, который буквально перевешивал его. Поэтому он привязал к пояснице камень для устойчивости. Это – символ решимости преодолеть духовные трудности через еще большие физические трудности. Этим же и объясняется вопрос Пятого патриарха.
Патриарх ударил три раза своим посохом и удалился.
Я, Хуэйнэн, тотчас понял, что имел в виду Патриарх. Как только пробила третья стража, я вошел в покои к [Патриарху]. Патриарх, развернув свою монашескую рясу [77] как ширму, дабы никто не мог видеть нас, начал проговаривать «Алмазную сутру». Как только он дошел до пассажа «следует пробудить свое сердце, будучи свободным от любых привязанностей» [78] , я, Хуэйнэн, получив Великое Озарение, воскликнул: «Все мириады дхарм не отделимы от нашей собственной изначальной природы!».
77
Речь идет о широкой и длинной рясе – кашае (кит. цзяша), одеваемой обычно наставниками и старшими монахами.
78
Досл.: «не имея места, где можно бы было пребывать».
[Затем], обращаясь к Патриарху, я сказал: «Когда бы я мог подумать, что наша внутренняя природа изначально абсолютно чиста! Когда бы я мог подумать, что наша внутренняя природа изначально свободна от цепи рождений и смертей! Когда бы я мог подумать, что собственная внутренняя природа абсолютно самодостаточна! Когда бы я мог подумать, что собственная внутренняя природа изначально недвижима! Когда бы я мог подумать, что собственная внутренняя природа изначально способна породить мириады дхарм!»
Поняв, что я получил просветление, Патриарх, обратившись ко мне, сказал: «Тому, кто не познал собственного изначального сердца, не будет пользы от изучения Дхармы. Если же ты познал изначальное сердце свое, прозрел собственную изначальную природу, то будешь зваться «мужем достойным», «Наставником Небес и людей» и «Буддой» [79] .
Так, когда пробила третья стража (т. е. в полночь), я, Хуэйнэн, получил Дхарму, и никто из людей не узнал об этом. Мне было передано учение о моментальном просветлении, а также патра и ряса. [Патриарх] сказал: «Отныне ты – Шестой патриарх. Оберегай себя, распространяй наше учение и не дай ему прерваться».
79
«Муж достойный» (санскр. пурусаамиасаратха, кит. чжанфу), «Наставник Небес и людей» (санскр. дэва-манусиасастр, кит. тянь жэнь ши) – два из десяти священных имен Будды.