Клеопатра
Шрифт:
Но сначала Цезарь решил дать себе хоть несколько дней передышки, он уже так устал… Клеопатра охотно поддержала такое решение. Она быстро показала, как умеет принимать гостей, столь роскошных пиров римлянин не видел. Искусство ее поваров затмило все пробованное до сих пор. Умение танцовщиц, как и музыкантов, поражало. В Александрии греческая способность веселиться причудливо переплелась с египетской, оставляя неизгладимое впечатление.
Цезарь всегда был воздержан в еде и питье и редко веселился, но оценить изящество пиров Клеопатры сумел. Об остальных и говорить нечего,
Если честно, то Цезаря это немного беспокоило. Рассказы о богатстве и роскоши Египта могли привести в Александрию новых желающих поживиться. Он понимал, что, уходя, он должен оставить в Александрии какието легионы и… кого? Легата с сенаторскими полномочиями? Но это будет больше похоже на губернатора. К тому же Цезарю вовсе не хотелось, чтобы еще раз нашелся желающий использовать Египет в качестве места для подготовки к броску на Рим.
Он искал выход и не находил. Одно дело объявить Клеопатру царицей, а ее маленького брата царем, и совсем другое действительно передать власть в руки молодой девушки и мальчишки. За ними снова встанут взрослые советники, которые передерутся между собой, и очередной Помпей попробует использовать александрийские дрязги в своих целях. Мысль о том, что любовница сумеет править сама, Цезарю даже не приходила в голову. Быть разумной и даже хитрой женщиной одно, а справиться с огромной страной – совсем другое. День шел за днем, а он не торопился обратно в Рим, проводя время в пирах и развлечениях, пока однажды не произошел интересный разговор.
– Почему я не помню тебя в Риме?
– Ты в это время был в Галлии. Отец встречался с Помпеем.
Цезарь хохотнул:
– Хорошо же сын отплатил за помощь его отцу! Лишить головы того, кому, по сути, обязан самой возможностью взойти на трон?.. Это черта Птолемеев? Твоя сестра Береника тоже расправилась с мужем, без которого стать царицей не смогла бы?
Клеопатра только покосилась на римлянина и фыркнула:
– Правильно сделала!
– Вы умеете быть благодарными?
– Кто «мы»? Птолемеи? Конечно, но только пока благодарность не мешает. А разве ты не так? И все остальные тоже.
Цезарь понял, что завел разговор не туда, и поспешил перевести на другое:
– С кем ты встречалась в Риме?
– Со многими, но если ты их об этом спросишь, не вспомнят.
– Почему?
– Я для них была никем. Тощая, некрасивая дочь отцапросителя. И для твоей Сервилии тоже.
Цезарь изумленно уставился на любовницу:
– Ты знакома с Сервилией? И… как тебе она?
– Сервилия? Красивая… умная… но главная ценность для нее не ты, а ее сынок Марк Брут. Если понадобится твоя голова, чтобы спасти его, она пожертвует.
Цезарь мысленно ахнул: Клеопатра, будучи совсем девочкой, поняла самую суть Сервилии, для которой действительно на первом месте был ее ненаглядный Марк Брут.
– Это тебе отец сказал?
– Отец? – слегка пожала плечами царица. – Сама заметила.
Разговор снова принял
– А ты сама, что для тебя самое важное? Власть?
– Жизнь.
– Но ты же не сможешь просто жить без власти и денег!
– Не смогу. Но я бы добилась и того, и другого.
И столько в ответе уверенности, что Цезарь даже усомнился, стоило ли влезать в спор Птолемеев. Пожалуй, вот эта и впрямь в одиночку справилась бы даже с Пофином. Но чуть позже он не без ехидства подумал, что не справилась. Не зря же она тайно пробралась к нему, ища защиту. Эта мысль придала уверенности, что сколько бы Клеопатра ни играла опытную правительницу, из прихоти ставшую любовницей римлянина, по сути она просто молодая девушка, которой нужно крепкое плечо и защита.
Почемуто понимание этого не вызвало насмешки, напротив, захотелось именно такое плечо подставить и такую защиту предложить. А еще, несмотря на всю строптивость любовницы, опекать ее и попросту приласкать, как щенка, делающего вид, что он взрослый, сердитый пес.
Хорошо, что Клеопатра не догадывалась о таких сравнениях, пришедших в голову любовника!
Поправляя последний локон в возведенной рабыней сложной прическе, Клеопатра словно между прочим вдруг объявила:
– Тебе придется плыть со мной вверх по Нилу!
Ну что за женщина?! Разговаривает так, словно это он ее должник!
– Не собираюсь, мне и в Александрии сейчас неплохо.
– Придется, – Клеопатра жестом отпустила рабыню, та исчезла с глаз, согнувшись до самого пола.
– Это почему? Силой заставишь? – Цезарь вдруг ехидно подумал, что сложное сооружение, на которое потрачен целый час, довольно легко разрушить, если просто запустить в прическу руки… А потом можно утащить ее обратно на ложе и посмотреть, как будет барахтаться… Мысль была нескромной, но такой заманчивой!
Воплотить не успел. Встала, изящным движением вывернула кисть руки, показывая ладошку. Знала ведь, что он без ума от тонких запястий и щиколоток, и беззастенчиво этим пользовалась.
– Раньше Лагиды получали царский урей в храме Птаха в Мемфисе! Ты ведь собирался торжественно провозгласить меня царицей?
Цезарь очень хотел спросить, нельзя ли сделать это в Александрии, но Клеопатра оказалась в опасной близости, и его руки против воли полезли под ткань одеяния… Сложную прическу он все же испортил, как и сам наряд, но это ничуть не расстроило царицу.
Она стояла в луче света прекрасная в своей наготе. Как можно в чемто отказать такой женщине? Потому Цезарь вздохнул:
– Хорошо, до Мемфиса.
В конце концов, Мемфис недалеко, быстроходные триеры преодолеют этот путь за пару дней туда и обратно.
– До истоков.
Заматывая набедренную повязку, Цезарь отрицательно помотал головой:
– До Мемфиса и обратно.
Ее руки потянули ткань повязки вниз.
– До Фив!
Почувствовав его мгновенное колебание, которое никак не относилось к поездке в Фивы, Клеопатра уже ластилась, как кошка, прижимаясь упругой грудью к его груди: