Клеопатра
Шрифт:
Но чтото необъяснимо влекло к Клеопатре завзятого ухажера. Он и сам не понял, почему великоватый нос царицы стал совершенно не заметен, зато ее глубокие синие глаза превратились в омуты, в которых захотелось утонуть. Марк почувствовал, что теряет голову. Его не пугал даже гнев Фульвии, правда, молодой муж все же скосил глаз, убеждаясь, что супруга исчезла в какихто зарослях с очередным поклонником. В их браке такое позволялось, это помогало сохранить отношения.
И Марк Антоний пустился во все тяжкие, он неожиданно для себя принялся сыпать комплиментами,
Цезарь увидел старания своего помощника и быстрым шагом направился к Клеопатре. У Децима Брута, заметившего назревающий конфликт, хватило ума оттащить Марка в сторону, якобы по очень важному делу. Когда тот стал сопротивляться, Децим просто сообщил, что Фульвия все видит. На голову Марка словно вылили сосуд холодной воды. Как бы ни была обаятельна египетская царица, ссориться со своей Фульвией он не желал!
– Ваше величество, если вы не прекратите кокетничать с Марком Антонием, я прикажу заключить его под стражу…
Клеопатра кивнула:
– Согласна. А я в ответ выцарапаю глаза Юнии Терции.
Цезарь усмехнулся:
– И будете выглядеть весьма глупо, потому что поводов для наказания Марка Антония у меня предостаточно и без вас, а Юния перед царицей ни в чем не провинилась.
Глаза Цезаря впились в лицо Клеопатры, любопытно, что она ответит? Та совершенно серьезно согласилась:
– Вы правы, диктатор, с моей стороны нелепо набрасываться на Юнию с кулаками. Я прикажу ее отравить, а с оставшимся вдовцом Кассием закручу интрижку.
Не успел Цезарь ахнуть от такой перспективы, как Клеопатра попросила:
– Не мог бы диктатор указать мне еще когонибудь из гостей, кто не имеет перед ним вины?
Игра затянулась. С улыбкой на устах Цезарь прошипел:
– Если ты вздумаешь когото соблазнить, я найду у него вину!
В ответ прозвучало:
– Договорились. Если я увижу, что ты когото раздеваешь взглядом, я ее отравлю!
Несколько мгновений они смотрели в глаза друг дружке, прекрасно сознавая, что угрозы не пустячные, а потом… расхохотались.
Со стороны могло показаться, что два правителя обсуждают какойто проект и уместной шуткой скрепили договоренность.
Всего один человек понял, что это вовсе не межгосударственный разговор. Сервилия, пристально наблюдавшая за Цезарем и египтянкой, поспешила подойти. Увидев приближающуюся многолетнюю любовницу, Цезарь пробормотал сквозь зубы:
– Сервилию не тронь, я с ней давно не сплю…
– Знаю, иначе давно придушила бы…
И Цезарь не был уверен, что это шутка. Птолемеи всегда безжалостно убирали тех, кто вставал у них на пути.
– Это единственная римлянка, достойная тебя, – бросила Клеопатра, делая шаг к подходившей Сервилии.
Прекрасно сознавая, что у нее не слишком ровные зубы, царица умудрялась улыбаться, почти не показывая их, при этом щеки становились совсем пухлыми.
Но в тот момент Цезарь
А среди гостей творилось чтото невообразимое. Каждый стремился если не прикоснуться, то хотя бы оказаться рядом с египетской царицей. Даже те, кто еще час назад морщил нос от ее внешней некрасивости, теперь были готовы признать Клеопатру первой красавицей не только Рима, но и всего мира.
Еще раз Клеопатра применила тайное средство жрецов, когда… выступала перед сенаторами.
Это получилось неожиданно. Рассказывая о чемто, Цезарь усмехнулся:
– Тебя бы к нам в сенат, ты бы показала этим соням, как надо вести дела!
Посмеялся добродушно, у него было хорошее настроение, а Клеопатра все приняла серьезно. Идея выступить перед сенаторами ей очень понравилась. Сначала Цезарь отбивался, как мог, а потом вдруг подумал: почему бы и нет? Но одно дело придумать такую выходку с любовницей и совсем другое – воплотить в жизнь. Это не триумфальный въезд в Город, сенаторы вряд ли согласятся, чтобы правительница чужой страны, да еще и женщина появилась в Курии.
Выход нашла сама Клеопатра, она лукаво блеснула глазами:
– Цезарь, а ты предложи им послушать меня в храме Беллоны, все же я получаюсь правительницей побежденной страны…
Задумка была гениальной, храм Беллоны – место, где встречали послов стран, с которыми либо предстояло договориться о мире, либо объявить войну. Находился он вне границ Города, сенаторы заседать там могли в случае необходимости, когда не желали допускать в Рим когото из чужих.
– А для тебя это не будет унизительно?
– Я надеюсь, после этого мне не запретят появляться в Городе? – с деланым испугом округлила глаза Клеопатра.
– Это смотря как ты себя будешь вести в храме.
Сначала предложение Цезаря выслушать египетскую царицу было встречено почти с возмущением, но он спокойно подождал, пока шум утихнет, и продолжил:
– Отцысенаторы, мы можем согласиться на ее просьбу при одном условии…
– Какие могут быть условия?! Допустить женщину в Курию и слушать ее там, где выступали Клодий и Катон?! Это же святотатство!
Цезарь с трудом сдержался, чтобы не крикнуть, что Клеопатра в чемто умнее многих сенаторов. Подняв руку в знак внимания, он снова дождался тишины.
– Если мне будет позволено, я закончу свое предложение. Мы можем согласиться на ее просьбу с одним условием… – голос Цезаря становился все громче, чтобы перекрыть возмущенное шипение сенаторов, – если примем ее не в Курии, а в храме Беллоны. Этим не будет нанесено оскорбление памяти погибших, но высказано уважение к стране, из которой приходит основной поток хлеба для наших домов. Царь Египта слишком молод, чтобы представлять страну, за него выступит царица. Не везде приемлемы наши порядки, во многих странах женщина может править, если она разумна и тверда.