Клетка для простака. Тот, кто шепчет
Шрифт:
Глава 14
Дежурный по станции дал пронзительный свисток. Последние двери со стуком закрылись. Поезд на Лондон, отходящий в половине второго, заскользил вдоль платформы саутгемптонской центральной станции, набирая скорость, так что окна замелькали перед скопившимися там людьми.
– Говорю вам, это невозможно! – запыхавшись, сказал Стивен Кертис.
– Хотите пари? – бросил сквозь зубы Майлс. – Отведите машину назад, Стив. Теперь все в порядке.
– Никогда не прыгайте в поезд, который идет с такой скоростью! – завопил Стив. – Никогда…
Его голос замер вдали. Майлс, забыв обо всем, мчался рядом с дверью купе для некурящих вагона первого класса. Услышав чей-то крик, он увернулся от товарной платформы и схватился за ручку двери. Поскольку поезд ехал по левой стороне, прыжок в купе был делом нелегким.
Он рывком открыл дверь, прыгнул, чуть не потерял равновесие, почувствовав острую боль в спине, спас себе жизнь, ухватившись за ускользающий край двери, и, испытывая головокружение, которым напомнила о себе старая болезнь, со стуком закрыл дверь за собой.
Он добился своего. Он находился в одном поезде с Фей Ситон. Задыхаясь, Майлс стоял у открытого окна, глядя в него невидящим взором и слушая стук колес. Когда дыхание стало ровнее, он обернулся.
На него с плохо скрываемым отвращением смотрели десять пар глаз.
В купе первого класса, рассчитанном на шестерых, уже сидели по пять человек с каждой стороны. Пассажиров всегда приводит в ярость появление опоздавшего, который вскакивает в поезд в последний момент, а сейчас случай был из ряда вон выходящий. Хотя никто не сказал ни слова, атмосфера в купе была леденящей, и разрядил ее лишь полноватый военный, бросивший на Майлса ободряющий взгляд.
– Я… э-э-э… прошу прощения, – промямлил Майлс. У него мелькнула мысль, не следует ли прибавить к сказанному какую-нибудь цитату из писем лорда Честерфилда, какую-нибудь соответствующую апофегму, но воцарившаяся в купе атмосфера расхолаживала, и в любом случае его занимали совсем другие проблемы.
Майлс, спотыкаясь о ноги пассажиров, поспешно добрался до двери, ведущей в коридор, и закрыл ее за собой, чувствуя позади захлестнувшую купе волну всеобщей благодарности. В коридоре он немного постоял в раздумье. Выглядел он достаточно прилично, поскольку ополоснул лицо водой и поскреб его бритвой всухую, правда, пустой желудок выражал громкий протест. Но все это было не важно.
Важно было найти Фей, и сделать это как можно скорее. Состав не был длинным, и его нельзя было назвать переполненным. Это значит, что одни пассажиры сидели, тесно прижавшись друг к другу, и пытались читать газеты, сложив руки на груди, наподобие покойников, другие дюжинами стояли в коридоре между баррикадами из багажа. В самих же купе стояли в основном лишь те тучные дамы с билетами третьего класса, которые отправляются в купе первого класса и стоят там воплощенным укором, пока какой-нибудь представитель мужского пола не почувствует себя виноватым и не уступит место.
Прокладывая себе путь по коридорам, спотыкаясь о багаж, стараясь обойти выстроившиеся в туалеты очереди, Майлс пытался философски осмыслить представшую перед ним картину. Осматривая одно купе за другим, он говорил себе, что в этом грохочущем и качающемся поезде, мчащемся среди зеленой сельской местности, перед ним предстает поперечный срез всего английского общества.
Но, говоря откровенно, он не был настроен на философский лад.
Быстро пробежав по всему поезду в первый раз, он испытал некоторую тревогу. После второго осмотра он запаниковал. После третьего…
Фей Ситон в поезде не было.
Спокойно! Не сходи с ума!
Фей Ситон должна находиться здесь!
Но ее не было.
Майлс стоял у окна в коридоре среднего вагона, вцепившись в поручень и пытаясь сохранять спокойствие. Становилось все жарче и пасмурнее, низкие тучи смешивались с дымом поезда. Майлс пристально смотрел в окно, пока сменяющие друг друга пейзажи за окном не начали расплываться перед его глазами. Он видел испуганное лицо доктора Фелла и слышал голос доктора Фелла.
Те «объяснения», которые безумным полушепотом давал доктор, набивая карманы Майлса печеньем, призванным заменить ему завтрак, не отличались большой ясностью.
– Найдите ее и не отходите ни на шаг! Найдите ее и не отходите ни на шаг! – Все, что говорил доктор Фелл, сводилось именно к этому. – Если она будет настаивать на том, чтобы вечером вернуться к Грейвуд, то все в порядке – лучше не придумаешь, – но оставайтесь с нею и не отходите от нее ни на шаг!
– Ей грозит опасность?
– По-моему, да, – сказал доктор Фелл. – И если вы хотите, чтобы была доказана ее невиновность, – он замялся, – хотя бы в самом страшном из преступлений, какие ей приписывают, то, ради Бога, не подведите меня!
Самое страшное из преступлений, какие ей приписывают? Майлс покачал головой. Он с трудом удерживался на месте в качающемся вагоне. Фей либо опоздала на поезд – что казалось невероятным, разве что сломался автобус, – либо, что выглядело более правдоподобно, в конце концов вернулась обратно.
А он мчится в противоположном направлении, удаляясь от дома, что бы там ни происходило. Но крепись! Есть во всем этом и обнадеживающий момент!… «Нечто совершенно ужасное», предрекаемое доктором Феллом, видимо, могло произойти только в том случае, если бы Фей поехала в Лондон и довела до конца свои планы. Из этого следовало, что беспокоиться не о чем. Или он не прав?
Майлс не мог припомнить более долгой поездки. Поезд был экспрессом, и Майлс, даже если бы и захотел, не мог бы сойти с него и вернуться домой. В окна били струи дождя. Майлса обступило некое семейство, выплеснувшееся из купе в коридор, – так снуют взад-вперед туристы, скопившиеся вокруг костра, – вспомнив о своих бутербродах, находящихся в небольшом чемодане, погребенном под грудой чужого багажа, они подняли неимоверную кутерьму. Поезд прибыл на вокзал Ватерлоо в двадцать минут четвертого.