Клетка судьбы

Дэвис Дженнифер

— Аллисса — сильная, умелая девушка, — ответил Кердан. — Я видел, что она перенесла в Кловеке. Я не сомневался, что она сможет о себе позаботиться. Не важно, был там один мой человек или двадцать. Она умная, находчивая, а еще — отличный боец.

Дармик сжал переносицу.

— Ты не понимаешь? Она — моя единственная дочь. Я люблю ее больше жизни. А ты подвергаешь ее опасности. Не важно, умелая ли она, если она мертва.

— Ты не переживал за мою безопасность? — спросила Аллисса у Кердана. Ее почти всю жизнь защищали,

ничего ей не позволяли. Это была одна из причин, по которым она уходила из замка ночью — чтобы ощутить свободу.

Кердан взглянул на Дармика и ответил:

— Как только я увидел, как ты сражаешься с моими людьми при моем отце, как ты владеешь мечом, что почти размером с тебя, я понял, что ничто не может тебя остановить.

Никто не говорил, все обдумывали слова Кердана.

Дармик моргнул.

Одар резко отвернулся от них.

— Спасибо, — ответила Аллисса. Она часто слышала, что не могла делать, и было приятно услышать о том, что она могла. И похвала от Кердана, беспощадного воина, была ценной.

— У нас нет времени на споры, — сказал Кердан. — Чтобы план сработал, мне нужно, чтобы Хурит и Ларек присоединились к семи моим солдатам, которые ждут нас с мужчиной и женщиной, похожих по описанию на Одара и Аллиссу. Они пойдут к дому герцога, где их ждет Жана. Там Хурит и Ларек отведут замены в дом. А мы нападем. Двести пятьдесят человек собираются на места, пока мы говорим.

Аллисса поняла, что никто ничего не сказал после заявления Кердана. Ладно. Она потерла поясницу.

— Мы пойдем пешком, или неподалеку есть лошади? — она с надеждой озиралась, не видя их.

— У моих людей есть лошади для нас. Нужно только пройти пять миль на запад.

Аллисса застонала. Еще пять миль. Но зато там будут лошади. И Кердан считал ее отличным воином.

* * *

Аллисса остановила лошадь, разглядывала цветущую долину перед собой. Река текла меж двух холмов, покрытых полевыми цветами. Она вдыхала сладкий аромат.

— Красиво, — до этого она не думала, что Рассек может быть таким красивым.

Кердан поравнялся с ней, склонился на лошади и смотрел на пейзаж внизу.

— Не все в Рассеке блеклое, грязное или гадкое, — он повернулся к ней. — Я уже тебе говорил, что мы были процветающим королевством. Я хочу вернуть прежнюю роскошь, он говорил с таким убеждением, что Аллисса знала, что это случится.

Она похлопала лошадь по шее. Ее отец и остальные из их группы спешились в тридцати футах за ними под прикрытием огромных дубов.

— Почему твоя армия такая злобная?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Кердан.

Она пыталась подавить картинки искалеченных солдат в пещере, головы на копьях у границы Рассека, пылающие деревни.

— Для них убийство главнее переговоров или плена, — и не чистое убийство, а самым жестоким образом.

— Понимаю, откуда такие мысли, — его лошадь негромко заржала,

хотела с остальными пить из ближайшего ручья. — В Рассеке мы пытаемся договариваться. Но это длится не долго. Мы поняли, что если ударим быстро и с силой, шанс успеха будет выше, а потерь среди солдат — меньше.

Аллисса покачала головой.

— Я о жестокости каждого солдата. Я слышала, солдаты Рассека доходили до того, что насиловали женщин и убивали детей. Я видела, что они сделали с моими людьми. Они не убили их, а пытали, резали на куски. В этом не было необходимости.

— Согласен, — его глаза словно разглядывали каждый дюйм ее лица, оценивая ее. — Ты видела моего отца, он не добрый. Думаю, армия отражает его, — он заерзал в седле, уже не глядя на нее.

— Что такое? — спросила она.

— Я думал раньше, что мой отец хороший. С его смерти я много думаю о нем и о своем детстве. Может, мои воспоминания искажены детским взглядом.

Аллисса обдумывала это, ей казалось, что Кердан открыл ей частичку себя. Мысль пугала и восхищала ее. Он носил много масок, но становился понятнее для нее.

— Каждый раз, когда отец уделял мне внимание, учил трюкам с мечом, я думал, что он меня любит. Он усыпал меня подарками, приглашал лучших наставников, а когда мне стало тринадцать, он разрешил мне пойти в армию. Теперь, оглядываясь на прошлое, я понимаю, что он не так часто был рядом. Со мной всегда была мать, а не отец. Почему-то я решил, что мои родители были идеальными людьми, любили друг друга и не могли сделать ничего неправильного. Я понимаю, что они и хотели, чтобы их такими видели, но дело не в этом, — его глаза стали стеклянными.

— Какими бы ни были их чувства друг к другу, они любили тебя, — Аллисса была недолго при короле, но даже она видела, что он любил сына.

Кердан кивнул без слов.

— Я очень люблю своих родителей, — прошептала она, чтобы солдаты ее не услышали. — Но это не значит, что я не злюсь на них порой, — она сглотнула. Как… с моим братом-близнецом Савенеком. Они скрыли это от меня. Не сказали, что мой брат жив. Я не могу описать свои чувства насчет этого. Я раздавлена из-за их лжи, ведь это важная информация. Но при этом я рада, что у меня есть брат. Все сложно. Никто не идеален. Но я знаю, что родители любят меня.

Кердан посмотрел поверх плеча на Дармика, стоящего, скрестив руки, наблюдающего за их разговором.

— Вижу, твой отец любит тебя, — сказал Кердан. — Как и еще несколько человек.

Она не хотела поворачиваться снова, потому что и так знала, что Неко и Натенек следили за ее движениями. Готовые броситься и защитить ее, если нужно. Она улыбнулась.

— Даже Одар, — отметил Кердан, взглянув на ее ладони.

Деревянное кольцо Одара все еще было на ее пальце. Она крутила его, не знала, что с ним делать. Она забыла, что оно было на ней.