Клетка. Грудная клетка
Шрифт:
Странное чувство. После всего этого хотеть его. Злость на него – на саму себя – была бы куда более продуктивна. Мы заперты в этом сыром вонючем подвале. И хочется обвинить в этом Кирилла. Причинить ему боль. До разодранной кожи на костяшках и крови. Уйти бы отсюда. Подальше от слов, подальше от мыслей. Отомстить, со всей злости, точно и строго, чтобы попасть прямо в грудь, напрямик к сердцу. К этому вонючему, гнилому, черствому сердцу.
– Все будет хорошо.
Он убивает взглядом. Этого вполне хватит. Он так близко. Он слишком близко для того, чтобы просто говорить. И это неправильно – сейчас ждать от него поцелуя. Но тело ноет, каждая клеточка жаждет прикосновения. Мучительного, жаркого, изнывающего.
– Как ты можешь так говорить, Вик? – сумасшедший
– Хватит истерик! Я хочу поддержать тебя, я пытаюсь хоть что-то сделать для нас, чтобы меньше скорбеть по поводу этого-пиздец-невыносимого заточения!
– Не я сделал это с нами!
– Нами?
– Ох, ну, прости, что так округлил! – он всплеснул руками. – Хорошо, нет никаких “нас”, довольна?
– Я просто уточнила, придурок! Мы...Есть ты, а есть я. И ты никогда не говорил “мы”. Я не знаю, как объяснить, но...
– Что ты хочешь, чтобы я сказал?
– А у меня есть выбор?
– Нет, вообще-то. Но раз уж ты завела этот разговор...
Мое любопытство зашкаливало. И гордость одновременно с этим. Эмоции сильнее меня, увы. И я не знаю, что мне с этим, черт побери, делать. Потому что я хочу услышать правду, но боюсь.
– Я ничего не заводила, – я усаживаюсь поудобнее, чуть отодвигаясь от него. – Если бы ты хотел мне что-то сказать, то давно сказал бы.
– Ты меня достала уже! Это невыносимо!
– Какая жалость. Я скорблю больше всех.
– Блять, ты можешь засунуть свой сарказм себе хоть на один день в зад, а? Просто одолжение.
– Не могу, извини.
– Почему же?
– Таким, как ты, я одолжения не делаю.
– Таким, как я? Как мы заговорили!
– Ты назвал меня шлюхой, издевался. Пытался через Вику забрать у меня какую-то наркоту. Ты просто воспользовался мной...
– Да, и поэтому сейчас излил тебе душу! Пиздец гениальная логика!
– Да потому что я не могу тебя понять. Ты выслеживал меня, я это знаю, ты следил за мной после того, как мы...
– Ты можешь оставить эту тему?
– Нет, я хочу знать правду.
– Какую?
– Какого хрена ты пришел сюда за мной, вот какую!
– Хочешь правды? – он схватил меня за локоть и развернул к себе. – Это была твоя вина, ты вторглась в мою жизнь. Я никогда никому так не открывался, не доверялся искренне. Ты, возможно, первый человек в моей жизни, кому я поверил. Я… Я позволил тебе стать частью моего одиночества, моей боли. Потому что это всё не для тебя. Ты заслуживаешь другой жизни. Я знаю, как ты прежде жила, знаю, что с тобой было. Я понимаю тебя, я тебя изучаю. Это очень интимно, это слишком твое, я знаю. Но я ничего не могу с этим поделать. Меня к тебе тянет, потому что ты строишь из себя гордую и дерзкую, но я смог тебя сломать. Ты сдалась, ты подчинилась мне, и это ещё круче. Я никогда не думал, что буду одержим кем-то. Никогда. Мне плевать, что ты после этого будешь делать...чувствовать ко мне...но я все равно скажу. Потому что ты выворачиваешь мою душу наизнанку. Потому что с тобой я снова чувствую, что я живу. Ты заставляешь меня чувствовать, переживать. Всё это – все эти приключения, истерики, ощущения. Я мечтал об этом, я этим дышал. Ты подарила мне всё это. Я знаю, что со мной ни черта не будет всё хорошо. Поэтому...Я тебя люблю.
Мысли беспощадно роются в голове, как в забитом вещами шкафу. Даже сейчас, даже после стольких «нельзя» и «ненавижу» я чего-то от него ждала. Хотела. Его слова. Всего три слова, а...вы видите, как тут замечательно, в этом сарае? Я даже рада, что застряла тут с ним. Иначе я бы не услышала это. Или услышала, но не так. Не так, как того требует сознание.
– Ты не признаешься в любви, я знаю. Но я тебя люблю. Кирилл убьет меня. У него всё по правилам, всё по плану. Казалось бы. Но это не так, сколько не доказывай себе обратное. И ничего не изменишь. И вот за это я действительно прошу прощения.
Слова сбивают с толку, носятся в беспорядочном движении, цепляются друг за друга. И ясно только одно: он нужен. Нужен сейчас. Необходим. Пожалуйста-нужен-сейчас-прошу. Дотронуться до него. Почувствовать его. Прикоснуться. Ощутить во рту вкус его губ. Вкус ЕГО губ. Как хорошо было бы кричать на него и дальше, изображая ненависть. Как раньше. Но это признание меняет тебя. И ты понимаешь, что отношение уже не будет таким же. Я смотрю на него, прямо в зеленые – охирительные! – глаза, и с восторгом отмечаю, что даже после всего произошедшего он прекрасен. Чертовски.
– Я...
Я хочу что-то сказать ему в ответ, но диалог кажется мне лишним. Душещипательного монолога вполне достаточно. Я приподнимаю его голову к себе за подбородок и склоняюсь к побитому лицу. Губы медленно касаются его губ. Мимолетное ощущение новизны – я почти забыла, каково это, целовать его. И волна удовольствия...
...почти желания, до онемения на кончиках пальцев...
...экстаза. Она накрывает меня с головой. Язык скользит ко мне в рот, и металический привкус крови взрывает мозг. Руки тянутся к его рубашке, запуская влажные ладони под расстегнутую куртку. Запах дороги и меха врезается в рецепторы. Горький, почти смешной запах въедается в кожу на уголках губ, и он сразу забирает этот запах себе. Поцелуем. Неистово. С едва уловимым трепетом. Ему совсем не больно – а может, он просто хорошо это прячет – когда я прикусываю нижнюю губу. Разбитую. И снова чувствую его кровь на языке. Мандраж. Эйфория. Меня придавливает к стене его разгоряченное тело. Хотеть его. Снова и снова, теперь я понимаю, почему как-то подумала, что вполне могу морально зависеть от него. Может, это и есть моя любовь. Пусть больная, ненормальная, слишком протестующая и больше похожая на страстный бред. Но это моё. В этом что-то есть. Что-то изумительное. Одна рука забирается мне под свитер, а вторая скользит по внутренней стороне бедра. Раньше эта зона не была чувствительной, а сейчас я почти умоляю его. Быстрее-ближе-больнее. Я извращенно хочу этого. И всё то, что случилось...это не может не добавлять маниакального страха, который вместе с кровью капает из его разбитой губы. И когда он останавливается, я понимаю, что до боли хочу ещё. Но это было бы просто аморально.
– Девчонка на выход, – дверь открывается, и противный знакомый голос шрамоголового возвращает меня в реальность. – ЖИВО!!!
Я поднимаюсь и прохожу в другую комнату. Кирилл, довольный, как сытый котяра, протягивает мне чью-то куртку и, дождавшись, пока я её одела, берет за руку.
– Куда ты меня ведешь? – по дороге спрашиваю я.
– К твоей смерти, – шепчет он, резко развернувшись ко мне. – О, я найду тебя, не переживай. И проделаю всё то, – открывая двери, он, словно папочка, ведет меня по двору, – что обещал. Но пока ты будешь лишней. Ты не должна это знать. Рома! – он махает парню у машины рукой.
– Я никуда не поеду! Ты не посмеешь ничего сделать Андрею, жалкий...
– Закрой рот, сука! Или это будут твои последние слова. Лучше не беси ещё больше.
Иванцов подмигивает мне, кивает Кириллу, грубо хватает меня за руку и буквально заталкивает в машину. Я понимаю, что ему надо изображать отвращение, но это все равно меня чертовски злит.
– Отвези её к Стальцеву... – слышится мне за закрытой дверцей авто.
Все ведь не может закончиться хорошо. Всегда будет что-то, или кто-то, кто всё испортит. Всегда будет остаточное чувство страха. Я знаю, и эта теорема не требует доказательств. И сейчас, когда меня как будто отпускают, я знаю, что это не конец. Так просто эта история не закончится. Не для меня точно. Я ни на йоту не чувствую себя свободной. Только счастливой, потому что теперь...я на седьмом небе...я принадлежу Андрею. Всего три слова согревают меня, отгоняя мысли обо все другом. Только на секунду. Реальность слишком притягивающая. И ещё одно странное понятие, которое меня злит и интригует больше другого: то, что я теперь тоже замешана в этой истории, о которой я не знаю пока что и четверти всего. Но в угол забиваться я точно не стану.