Клетка. Грудная клетка
Шрифт:
====== Мужики с Марса, а бабы...ну, это ======
– Ты ничего мне не скажешь?
После пятнадцатиминутного молчания, пока мы ехали черт знает куда, эта фраза была самой подходящей. Рома выглядел каким-то напряженным. Я не хотела лезть на рожон, зная, что в моем положении лучше не злить единственный вариант на спасение, но, увы, по природе я немноооого нетерпелива. Я перебирала между пальцами прядь волос и в ожидании ответа смотрела в зеркало, пересекаясь там взглядом с Иванцовым. Он словно обдумывал что-то, принимал решение. Как же меня все достали с этой нерешительностью. Хочешь что-то сделать – сделай уже.
– Ясно, – многозначительно произнесла я, поворачивая голову к окну.
– Я не могу отпустить тебя, – с явным сожалением сказал Рома. – Тебе так будет лучше.
–
– Вика, просто поверь мне.
– Это, конечно, очень круто, но хотелось бы услышать, ну, знаешь, полную версию, – я вопросительно приподняла бровь, снова возвращая взгляд на зеркало заднего вида.
– Я бы с радостью рассказал тебе эту, ну, знаешь, полную версию, – скопировал мой голос Рома, – но мне самому всего не рассказали, уж простите.
– И откуда тогда тебе знать, что для меня это безопасно?
– Кирилл пообещал мне, – он со злостью вдавил пальцы в руль.
– Кирилл? О, я верю этому человеку больше, чем самой себе! Свою жизнь вон ему доверила, прикинь?!
– Я тебе больше не охранник, – фыркнул Рома.
– Ты оставишь меня одну с этим козлом? – с легким испугом в голосе спросила я.
– Так, Вика, он не козел...ну, немного...местами...короче, не называй его так.
– Почему? Он тебе, что, друг? Что-то не припомню, чтобы ты о нем лестно отзывался, – хмыкнула я, наматывая короткий локон на палец.
– А я и не обязан о нем лестно отзываться, – чуть ухмыльнулся Рома. – Ты вот Андрея тоже не осыпала тайными комплиментами, однако...
– Просто веди машину, – я подняла руку в знак молчания.
Парень усмехнулся и перевел взор на дорогу. Я только в тот момент подумала о том, что нас могут остановить на трассе где угодно, Роме ведь нет 18 даже, а он уже за рулем. Вот черт, это было бы ужасно нелепо. Несовершеннолетний юноша за рулем, а на заднем сиденье – помятая, с растрепанными волосами, неделю не видевшая нормального душа, в безразмерной мужской куртке девушка. Смахивает на похищение немного.
Остаток пути прошел в молчании. Я была погружена в свои мысли, и теперь не спешила делиться разного рода умозаключениями с Иванцовым. Я думала, как же отнесется к моему появлению Стальцев и знает ли он вообще о том, что я к нему еду. А что, было бы довольно мило заявиться к нему в дом – или где он там сейчас – с обнимашками и радостными воплями: “Сюрприз!”. Прыснув от смеха, я прикрыла рот рукой и прикусила губу, чтобы не рассмеяться в голос. Рома на это никак не отреагировал. Наверное, тоже слишком забылся в мыслях. Я быстро успокоилась и все же, иногда бросая на водителя короткие взгляды, вспоминала о его дружке, и воображение рисовало эту эпичную картину встречи. А Волди? Черт, о ней я даже как-то не сразу вспомнила. Андрей же, пока “спасал” меня, упомянул что-то о несчастном случае. Интересно было, что же на этот раз произошло с этой ущербной. И как так получилось, если она была со Стальцевым? Хотя, нет. Как раз в этом случае вероятность несчастного случая возрастает. Не знаю, чем Бог руководствовался, когда закладывал в мозг Стальцева мышление, но там он явно накосячил. Увлекшись мысленным обсиранием сия идиота, я не заметила, как мы подъехали к роскошному особняку. Высокая живая изгородь, аккуратно подстриженные декоративные деревья с осыпавшейся листвой, причудливые фарфоровые статуэтки садовых гномов и изящные фигурки птиц. Стены благородного серо-коричневого цвета из поддельного камня, яркий оранж черепицы, затемненные стеклопакеты, резная лакированная дверь с двуступенчатой лестницей, к которой ведет мощеная дорожка. Потрясающий дом Аркадия Владимировича, с коим связаны не самые лучшие воспоминания. Но по сравнению с притоном – да и с обычным домом – это место походило на небольшой рай недвижимости, как сказала бы Кери Бредшоу.
– Почему сюда? – выйдя из машины, я обернулась на Рому.
– Так сказал Кирилл, – он пожал плечами, захлопывая дверцу.
– И ты снова ему поверил, – оглядываясь, пробурчала я.
– А ты само очарование, – улыбнулся Иванцов, проходя вперед и открывая передо мной калитку.
– О, спасибо, сэр, премного благодарна, – “мило” улыбнулась я в ответ, в стиле гопника семеня к парадной двери.
Рома, даже если и хотел выдать мне в ответ какую-нибудь колкость, ничего не сказал. А может, пробубнел себе под нос, чтобы я не услышала. Так или иначе, он нагнал меня, и вместе мы за четыре с половиной секунды (я подсчитала) преодолели расстояние от ворот до входа в особняк. Возникла дикая мысль открыть дверь с ноги и с криками и оравой цыган появиться прямо перед наглой мордой Стальцева, но пришлось контролировать свое желание и просто ждать, нажав на кнопку звонка. Через половину минуты, хотя мне показалось, что прошло как минимум десять, в доме послышался шум, и двери открылись. На пороге стоял хозяин коттеджа собственной персоной. Как мне показалось вначале, Стальцев-старший был не в настроении, но, только разглядев в лохматом немытом пугале меня, он сразу засиял от счастья.
– ААА, ВИКУША, ДОРОГАЯ МОЯ!!! – лысеющий мужичок кинулся на меня с объятиями. – Что с тобой случилось? Пойдем в дом! Ромочка, чего ж вы стоите на пороге?!
Глядя на этого человека, невозможно не улыбаться. Настолько живой и веселый, казалось, он при рождении не кричал, а смеялся. Аркаша сдавил меня так, что, по-моему, у меня захрустели ребра. Потом отстранился, по отечески погладил по голове, цокнул языком и, взяв за руку, повел в дом. Массивый до того, что пуговицы пиджака вот-вот слетели бы с петель, при ходьбе, точнее, при беспечном подпрыгивании, он не создавал ощущение слоновости, то бишь пол не трещал у него под ногами. Два (или три) подбородка тряслись при любом движении мышц лица, поросячьи серые глазки улыбались сами по себе, придавая низкому лысому чудаку ещё больше умиления. Он что-то говорил по пути на, а я лишь согласно кивала или вставляла что-то типа “да-да” и “спасибо”. Аркаша, оценивающе оглядев меня, решил, что обед важнее душа, и повел прямиком на кухню, не забывая давать рекомендации к жизни Роме. Я высвободилась под конец из его хватки, быстро засунув руку в карман пропахшей плесенью куртки. Но хозяин дома исправил и этот факт, насильно стащив с меня верхнюю одежду, весело приговаривая что-то. Аркадий Владимирович с шутками и заумными речами довел меня до состояния радости к жизни. Мы подошли к кухне, из которой по воздуху просачивались аппетитные запахи, Аркаша потянул за ручку и хотел сначала пропустить, видимо, меня, но потом передумал, сам ступая вперед вместе с Иванцовым.
– Артемочка, к тебе друзья приехали! – оповестил пасынка на всю комнату задорным воплем мужчина.
Я стала за спину Ромы, ожидая увидеть его реакцию хотя бы на приход сюда моего друга. Но моя идея провалилась, так и не реализовавшись: Аркаша схватил меня за локоть и вытащил вперед себя. Эм...как бы так описать реакцию Стальцева, чтобы получилось именно так, как это было. Если взять приближенный вариант, то Артем был в ахуе. Вот.
– Т-ты? – удивленно вскинул он брови.
– Ага, – я по-детски закивала и невинно захлопала глазами. – Ты же рад? Все просил, чтобы я приехала – и вот я здесь.
Стальцев уронил в раковину недомытую тарелку и кинулся ко мне. На долю секунды я ужаснулась, но поняла, что, похоже, Артем всегда разыгрывает для отчима этот спектакль со своими псевдо-друзьями.
– Ну, наконец-то, – рассмеялся он, похлопав меня по плечу. – Подыгрывай, идиотка, – прошипел парень мне на ухо, все ещё сжимая в объятиях, пока я отходила от шока.
– Эм... – я лживо улыбнулась и, незаметно пнув Стальцева коленкой, подошла к столу. – Ну, чем сегодня угощаешь? А то я проголодалась зверски.
– Ах, Волди-то как обрадуется твоему приезду! Она только о тебе и говорила все это время! – Аркаша практически перешел на радостный поросячий визг, прихлопнув в ладоши размером с окорок. – Ну, Ромочка, что же ты стоишь на месте? Ты же тут все знаешь, иди, разогрей обед, пожалуйста!
Мы дружно помахали мужчине вслед, и милые улыбки сразу исчезли с лиц, когда дверь за ним закрылась. Я заложила выбивающуюся прядь за ухо, прошлась вдоль кухонных тумбочек, с видом хозяйки разглядывая всё, что там стояло. Что до Стальцева, то вид у него был самый разочарованный и ужасно злой. Ой, как будто мне не все равно.