Клетка. Грудная клетка
Шрифт:
– Да я тут не при чем! – она влепила мне пощечину, чтобы я успокоился. – Андрей, – девушка потянула меня к себе за локоть, приподнимая от земли, – клянусь, я узнала обо всем в последний момент, а потом… Мы хотели помочь тебе. Вика вернулась сюда из-за тебя, это она там осталась…
Что? Вика? Там? Осталась? Осталась с кем? Нет. Нет. Нет. Я не позволю, чтобы она снова пострадала из-за меня, больше этого не будет. Он не посмеет её тронуть, ему ведь был нужен я и эти деньги. Он не тронет Вику, зачем она ему, этому извращенному гею? Черт, от собственных мыслей становится только хуже.
– Даже не думай, – она снова тянет меня на себя, когда я разворачиваюсь
– Ага, и с ковровой дорожкой, к черту!
– Послушай сюда, – Вика рванула мою руку, и я врезался в хрупкое девичье тело. Сейчас она смотрела на меня так рассерженно, что уж лучше бы не смотрела, не заставляла чувствовать себя виноватым, – у меня есть снотворное. И если ты не уймешься, я тебе 10 кубов его вколю, ясно? Не заставляй меня идти против данных обещаний.
– Каких, например?
– Что я помогу тебе.
– А что, снотворное…
– Оно может тебя убить. После фибрилляции…
– Фибрилляции?
– Пошли уже, – вздохнула она. – Расскажу, когда выберемся отсюда. И ты, кстати, тоже. Ты мне должен.
– Звучит обнадеживающе, – улыбнулся я сквозь боль.
– Опять хочешь про семейники поговорить? – фыркнула Вика, и мы оба рассмеялись.
POV Артем
Я заперт тут, как в клетке. В боку торчит пуля, я даже не могу вдохнуть или выдохнуть, чтобы не почувствовать её. Черт, что могло быть хуже? О, нет, я знаю что – я заперт тут с этой истеричкой. Кирилл орал на неё, угрожал пистолетом, она что-то ответила ему, и он ушел, бросив меня к ней, как к гиене.
– Зачем ты тут?
После получасового молчания вот самое ж время поболтать. Поглядите на меня, я жажду общения, в синяках, с подбитым глазом, вывихнутым запястьем и пулей в бочине. Сижу за столом, прилаживаю к глазу холодную ложку и хлестаю воду, стакан за стаканом. Сейчас вроде как надо очистить организм, чтобы микробы вышли вместе с мочевиной, все по учебнику анатомии, блять. Зачем я поступил в мед, это вопрос куда лучше. Но эта девчонка выбрала более трепетную тему. После бесконечных ссор, оскорблений и прочего говорить с ней кажется самоубийством.
– Потому что нас заперли. Уж поверь, я бы сбежал при первой возможности.
Стоит ли говорить о том, что Кирилл запер «тайник» на замок? Думаю, и так понятно. Иначе бы я на самом деле сбежал. Летел бы сломя голову, несмотря на ранение.
– Надо обработать рану, – бесцветно сказала Вика.
Пфф, называть её Викой? Ещё чего! Надо придумать прозвище какое-нибудь обидное. Но в голову ничего не приходит, кроме банального «шлюха», «мегасиськи» и «овца». Не мой уровень унижения.
– Прихватила операционный набор с собой?
– Да, а что, не видно? – фыркнула она и отвернулась.
Сидеть на лавке у стены, поджав под себя ноги – как это… до глупости пафосно. Она не плачет, но я же вижу, что очень хочет. Мечтает выглядеть сильной, а на деле очередная глупая девчонка, неудачница. В чем ей повезло в жизни? И этот вопрос сам собой вырывается наружу.
– В чем тебе повезло-то, неудачница?
Она поднимает голову, и от её взгляда мне не по себе. Ставит ноги на пол, поднимается и идет ко мне, медленно так, грациозно, блять. У неё разбита губа, рассечена бровь, руки в крови, засохшие пятнышки крови также на кофте и светлых джинсах. Это… Это почему-то на секунду туманит мой разум, потому что в голове проплывает поцелуй в библиотеке. Я встряхнул головой, в буквальном смысле пытаясь выкинуть это воспоминание из головы. Зачем я ей открылся? Мог бы просто трахнуть и забыть, так нет же, надо было рот раскрывать. И эта её подружка, иногда мне кажется, что они одинаково мыслят, потому что я слышу до ужаса похожие слова:
– Мне повезло с друзьями. Родителями. Любимым человеком, – чуть ли не по слогам отчеканила она, подойдя ко мне и склонившись над столом. – Не уверена, что ты сможешь понять, потому что слово «любимый» и ты не сопоставимы. Я ненавижу тебя за то, что ты есть. Ненавижу так, как один человек может ненавидеть другого…
Картинка перед глазами плывет. Я чувствую, как низ свитера становится слишком тяжелым из-за крови, впитавшейся в него. Я уже давно положил ложку на стол, и теперь смотрю на неё омерзительно припухшими глазами. Эти слова, эти однотипные, схожие слова, у меня кровь из ушей от этих слов ещё не пошла, нет? Кровь. Кровь… Как я высасывал кровь из прокушенной губы, как впивался… Как она стонала прямо мне в рот, как впилась ногтями в спину… Меня отвлекают только эти мысли. Только этот поцелуй, который я вполне могу назвать сексом без проникновения.
– … А ты можешь засунуть свое мнение себе в зад, и мне глубоко наплевать, что ты хочешь мне ответить!
Я хватаю её за руку и тяну на себя. Каштановые волосы, пышная, вздымающая так часто, грудь, упругий зад, высокий голос, нереально большие глаза. Я рывком притягиваю чертовку к себе и целую. Мне надо забыться, потому что мои мучения… мои угрызения совести… могут заполонить меня. А так, я кусаю её губы, противлюсь боли и удерживаю девчонку, чтобы не посмела отстраниться. Я целую и понимаю, прекрасно понимаю, что это не те губы, к которым я успел привыкнуть. Привыкнуть. Провожу языком по губам, что так не хотят отвечать на поцелуй. Не те губы. Не та девушка… А моя совесть меж тем свергает желания с престола, и приходится отпустить её, что так яро вырывается, затрачивая последние силы, чтобы не поддаваться мне, чтобы казаться хотя бы себе сильной и независимой. Слабачка. И она ударяет ногой мне по колену, параллельно замахиваясь и в челюсть. Черт, а это больно… Было бы больнее, если бы я не остановил её. Но я же просто космос, перехватил её руку…опять…прежде, чем она врезала мне в скулу.
– Какого хрена? Зачем ты это сделал? – с омерзением она вытирает губы и пятится назад, к раковине. Кажется, мы это уже проходили.
– Надо ж было тебя заткнуть, – усмехнулся я, облизнувшись.
– Ты отвратительный, – прошипела она, отвернувшись и набирая себе воды.
– Как будто тебе не… – «не понравилось», так хочется сказать это, но я и так всё испортил, – …не нужно сейчас плакать в уголке, – мозг выдает первую взбредшую на ум фразу.
– Рыдать из-за тебя? – фыркнула она.
– Нет, ну что ты. Поплачь из-за Андрея, – ухмыльнулся я, но тут же поморщился от боли.
– Закрой рот! – рявкнула она, бросив стакан в мойку и развернувшись ко мне.
– А когда и где мне можно его открывать? – со щенячьим взглядом спросил я.
– Рот свой будешь открывать на уровне ширинки Кирилла, – хмыкнула она и вернулась назад на свою лавку.
А во рту на кончике языка все ещё привкус её губ. Не тех, что мне так нужны, но этот вкус ничем не хуже. Они похожи даже на вкус. Только у моей – это вкус шоколада, молока и мяты, а у этой – молока, мята и цитрусовые. Странные у меня ассоциации, пора звонить в дурку. Звонить… Я олень! Мой мобильный остался со мной! Я спасен, хвала мне же! А эту… Я подумаю, спасать её или нет.