Клетка. Грудная клетка
Шрифт:
– Ну-ну, – причмокнув, водитель похлопал его по плечу. – Ты не виноват…
– Просто веди машину, – тихо процедил Артем, так же, как я, прикрыв ладонями рот.
Я боялась того, что не смогу сюда вернуться. Правда, боялась, что не смогу вернуться, чтобы увидеть Рому. Мне это было так нужно: знать, что он жив, что он мог бы выжить. Мы даже не проверили пульс… Кто, к чертям, проверяет пульс у человека, у которого дырка в голове от пули, под которым растекается лужа крови?! Перед глазами все помутнело, почернело от воспоминаний. Мозг так ярко и четко воспроизвел в голове это действо, что к горлу опять
– Да… Все в порядке, мы выбрались… Да, и твоя Вика тоже… Нет, она спит… Иди нахер, всё потом!
– Почему ты не дал мне трубку? – вытирая слезы, спросила я, когда он прервал соединение.
– Потому что, – точно так же вытерев слезы, ответил Стальцев. – Просто заткнись.
– Это твоя вина… – прошептала я.
Мы добрались до города. Так непривычно было снова видеть много людей вокруг. Я успела выучить знакомых наизусть, а тут что-то новое, забытое старое, волшебное. Омраченное смертью Ромы. И измученная улыбка сразу же исчезает с губ. Нас везут к гостинице, я даже название не смотрю. Плетусь, как робот, ни черта не соображаю. Этот город…столица республики…к этому начинаешь привыкать, когда за пять минут ты столько всего увидел. А у кого-то сейчас свадьба. Мне снова доставляет удовольствие то, что Стальцев еле ходит, но в то же время я не могу не признать, что мне его жаль. Он спас меня. Ценой чужой жизни. Он спас Андрея и Вику. И только поэтому я подаю ему руку, помогаю опереться на себя, и мы идем внутрь. «Водитель» что-то тихо говорит портье, ему дают ключи от номера, и мы бредем к лифту. Молча, напряженно. 5 этажей за 18 секунд. Я тащу на себе Стальцева, но третий-нелишний и не думает помочь. Да пошел он, кто бы это не был, если Артем его ненавидит, то и я тоже. В эту секунду я с эти придурком заодно, и на тот момент меня не пугает наша с ним схожесть. Номер 67. Я помогаю Стальцеву сесть и сама сажусь рядом.
– Надо обработать рану, – в который раз говорю я сиплым голосом.
– Я сейчас, – отвечает из соседней комнаты любимый голос.
К нам выходят Вика и Андрей. С Викой все в порядке, лишь губа разбита да пара ссадин, а вот Андрей… Ну, по сравнению со Стальцевым, он просто мисс Вселенная. Лицо похоже на один сплошной синяк. Он идет, опираясь на трость. Трехдневная щетина, доктор Хаус, блин. Я мягко улыбаюсь, когда Андрей садится рядом и прижимает меня к себе.
– Теперь всё будет хорошо, – шепчет он.
Водитель хмыкнул и ушел. А Вика уже несется к нам с огромной аптечкой. Она села на колени рядом с Артемом, открыла аптечку и принялась рыться в ней, бормоча под нос себе что-то.
– Тебе надо к врачу, – с ужасом произнесла Волди, глядя на рану Стальцева. – Снимай рубашку.
– Я не буду трахаться с тобой на людях!
– Очень смешно. Снимай рубашку.
– Нам надо поговорить, – я повернула голову к Андрею.
– Все в порядке? – вглядываясь в мое лицо, спросил он.
– Хочет сказать, что я омерзительная дрянь, – прошипел от боли Стальцев, стягивая рубашку. – Верно?
– Рома умер, – я сжала руку Андрея в своей.
– Ч-что?
– Я случайно выстрелил в него, – нехотя сказал парень. – Так получилось.
– ЧТО ЗНАЧИТ: «ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ»?! – вскрикнул Андрей.
Я в недоумении посмотрела на Стальцева. Где вся его чертова искренность? В машине он был совсем другим. Я перевела взгляд на Волди, с нервной дрожью в руках вкалывающую Стальцеву антибиотики в руку. Она уловила мой взгляд и тоже посмотрела на меня. Наверное, мы обе сейчас выглядели такими испуганными. Вот только её там не было, чего же она трясется?
– Может, хватит? – я пнула Артема ногой, когда Вика вытащила иголку из-под кожи.
– Надо было говорить мне это, когда целовалась со мной! – фыркнул он и поморщился от боли, потому что Волди, обрабатывающая рану, линула спирта прямо в дыру от пули и сцепила зубы.
Зато Андрей отреагировал ярче. Он убрал мою руку, с пренебрежением отодвинувшись, медленно поднялся, опираясь на трость, и холодно посмотрел на Стальцева:
– Я не убью тебя только потому, что тебя спасает моя подруга, – процедил он. – Ты… А впрочем, мне плевать.
– Тот, кого ты наметил себе в жертву, уже смотрит тебе в затылок, – ухмыльнулся Артем.
– Идиот! Ты совсем тупой, что ты несешь?! – я снова пнула Стальцева и схватила Андрея за руку, поднявшись. – Он чушь несет…скотина.
– Дрянь, – отозвался Артем, но тут же снова зашипел от боли, спасибо, Волди.
– Я похож на кретина? – усмехнулся Андрей. – Я же вижу, что это правда! Вы целовались?
– Андрей…я…
– Да или нет? – прорычал он, снова вырвав свою руку из моей хватки.
– Андрей… – я смахнула новую слезинку, готовая закричать от всего этого ужаса. – Да… Но это не я, это он меня…
– Шлюха, – бросил Андрей и вышел из номера.
– Ненавижу тебя! – в слезах я повернулась к Стальцеву. – Я тебя ненавижу! Зачем ты это сказал?
– За все хорошее.
– Дрянь! – в сердцах бросила я и тоже выскочила из комнаты, хлопнув дверью напоследок. – Андрей, да подожди ты!!!
Он сделал только пару шагов по направлению к лифту. Маленький коридор между номерами был пуст и звучен, и говорить…кричать, оправдываться… не хотелось для всей гостиницы.
– Какого черта? – взревел он, чуть повернув голову и все ещё стоя ко мне спиной.
– Тебя этот поцелуй, блять, волнует больше, чем смерть твоего дру…
– Он не был мне другом. Он был мне никем. А вот ты…
– Я же сказала, это не моя вина! – я подошла к нему и развернула на себя. – Это он меня поцеловал!
– Ну, да, а ты даже не сопротивлялась.
– Я как раз-то и сопротивлялась…
– Нахер ему тебя целовать? Он бы сказал мне, если бы…
– Ты в своем уме? Он тебя продал этому долбоебу Кириллу, и ты ещё такое говоришь? О каком, блять, ебаном доверии может идти речь?!
– А как мне верить тебе?
– Как… верить? – я чуть не задохнулась от возмущения.
– Ты сама себе на уме, ты никогда мне ни черта не рассказываешь…
– Да потому что ты, блин, знаешь всю мою жизнь. Ты следил за мной, и это ни хрена не было романтично, чтоб ты знал! Ты навел про меня справки без моего согласия! И что тебе рассказывать, если ты и так все знаешь?!
– Может, ты не заметила, но так заведено в моем мире! – сорвался Андрей, отбрасывая трость в сторону и припечатывая меня к стене, вцепившись в плечи.