Клеточник, или Охота на еврея
Шрифт:
Фима не принадлежал к числу продвинутых пользователей компьютера. Хотя отношения с этим прибором у него сложились получше, чем с иными техническими устройствами и приспособлениями. Друг семьи, владелец фотоателье Леня Бошкер заслуженно обзывал его «патологическим гуманитарием». Любая техника, с которой Фима пытался иметь дело, тотчас утрачивала свои физические свойства и функции. Попытка самостоятельно починить в доме розетку могла запросто привести к отключению электричества во всем доме.
Но компьютер помогал зарабатывать на хлеб. Изредка даже с икрой – пусть и красной. Поэтому был найден сосед-программист
Учитель жил в пятнадцати минутах ходьбы. Фогель попросил явиться срочно, в объяснения не вдавался, посулил денег. У Проничкина денег не было никогда, хотя, по информации Фимы, считался он спецом высокого класса и трудился на какой-то нехилой фирме. Любую лишнюю копейку Юра тратил на «железки», как называют в их среде запчасти и оборудование для компьютера. А также на книжки и англоязычные журналы по профессии. И никакой личной жизни.
– Ты собираешься ему сказать? – изумилась Юлька. – А ты уверен…
– Какого черта! – Фогель привычным жестом нервно провел растопыренными пальцами, как расческой, по тому обширному участку черепа, на котором уже лет пятнадцать ничего не произрастало. – Уже сегодня информация пойдет гулять по прессе и телеку. Подхватят желтые газетенки. И все остальные. Юля, скандал неминуем, жуткий. Проничкин будет самым безобидным обладателем этой информации. Но пусть объяснит…
Проничкин выслушал внимательно. Замена «суслика» на «мудрика» не вызвала даже тени улыбки на губах компьютерного гуру. Про себя Фогель на секунду предположил, что этот инопланетянин никогда про Мудрика и не слышал. Но то было уж совсем нелепое предположение.
– Вам за эту ошибку, Ефим Романович, могут таких… дюлей навешать, – неожиданно серьезно изрек Проничкин.
При этом поглядел на Фиму так сострадательно, словно того уже уводили из зала суда после сурового приговора.
– Юрочка, поверь, – взмолился Фогель, – клянусь тебе, я этого не писал. Для того тебя и вытащил. Ты должен объяснить, как он сюда попал, этот наш Мудрик. Как мне его подсунули и возможно ли такое технически?
– Если подсунули, значит – возможно, – резонно констатировал Проничкин и вдруг улыбнулся, чего за ним почти не водилось.
Потом глаза его посерьезнели, сузились и впились в экран, излучая маниакальный блеск заядлого охотника. Он погрузился в бездонное чрево компьютера. Манипуляции мышкой и клавишами извлекали из таинственных недр машины бесконечную череду цифр, табличек, символов и знаков. Письмена мельтешили на экране, сменяя друг друга стремительно и, как казалось Фиме, абсолютно хаотично.
Но Проничкин
После часовой операции на электронном мозге «хирург» оторвался от экрана и посмотрел на пострадавшего так пристально, словно трепанировал череп именно ему и хотел удостовериться, жив ли пациент.
– Ну! – выдохнул Фогель.
Он уже изнемогал в ожидании диагноза.
– Насколько я могу судить, Ефим Романович, вами интересовались, – сообщил Проничкин. – Я, конечно, могу попытаться объяснить, по каким параметрам…
– Не надо параметров, на хрен мне вся эта мутодревина, – резко перебил его Фима, поймав осуждающий Юлькин взгляд, – она всегда была ответственной за статус интеллигентной семьи и именно в этот момент как раз вошла в кабинет. – Скажи по-простому, для идиота: что произошло?
Проничкин стоически принял муку общения с непрофессионалом. И вот что понял Фима…
В его программу пытались проникнуть. Именно пытались. Обнаружены аккуратнейшие следы взлома, но Проничкин не ручается за свой вывод. Если он прав, то незваный гость Фиминой электронной обители – специалист экстра-класса. Он прибрал за собой с изощренностью суперкиллера, выполняющего только сверхответственные и сверхдорогие заказы. По существу, присутствие постороннего выдают не «отпечатки пальцев», а некоторые признаки, по которым можно сделать осторожный вывод, что отпечатки кто-то стирал.
С чем с чем, а с логикой у Фимы было все в порядке. И следующее звено логической цепочки он протянул моментально: «Если Проничкин не бредит, то мною занимались очень квалифицированно и целенаправленно. Мне филигранно вставили «мудрика» вместо «суслика».
Но на этом звене цепочка рассуждений лопнула. Вместо цепочки возникло оцепенение. Вопрос, зачем такому асу заштатный старик – кроссвордист, повис в воздухе. Фима пытался поймать ответ, но он вертко исчезал, как докучливая муха.
Проничкин получил свои три сотни рублей и собрался уходить. Они с Юлькой проводили его до двери. На пороге он замер, глубокомысленно уставился в коричневый коврик, потом поднял голову к потолку и, словно обращаясь к кому-то конкретному на небесах, тихо изрек: «Их класс, Ефим Романович. Очень высокий… Выше моего…», И ушел.
Они вернулись к столу. Оставалось только догадываться, кого он имел в виду. Бледный Фима на нервной почве поедал одну конфету за другой, лихорадочно выискивая не столь пугающую версию. Но ничего, кроме антисемитской выходки или провокации какого-то безвестного технаря – юдофоба из спецслужб в голову не приходило.
Юлька нашли версию помягче.
– Допустим, сверходаренный мальчишка-хакер, на досуге еще и любитель кроссвордов, оттачивая мастерство, решил надо тобой подшутить.
– Господи, – воскликнул Фима, – да мне-то что с того. Даже если так, кто поверит? И кто будет разбираться. Он украл, у него украли… Недоказуемо. Подпись моя, кроссворд мой. Я же не пойду парить кому-то мозги твоей гипотезой. Прости, но она высосана из пальца!