Клич мятежников (сборник)
Шрифт:
Сэм захихикал. Уилф сплюнул зло. Ник вздохнул:
– А всё тропики ваши долбаные. И капитализм ср...ый. Ладно, я сейчас им...
Он не договорил - "Браунинг" подал голос почти сразу. Разумеется, ни о какой пристрелке речь не шла - негры лупили одной длинной очередью, которая пока что вовсю разбирала крышу. Но ясно было и то, что скоро они всё-таки перестанут собой восхищаться и опустят ствол ниже. И тогда через минуту, не больше, весь фасад аптеки вполне может обвалиться.
Уилф только подумал об этом... и тут Ник
– Надеюсь, я и сам пулемёт раскурочил, - хладнокровно сказал русский.
– Как думаешь, пойдут в атаку?
– Если обдолбаются - то могут и пойти. Или ночью попробуют...
– Уилф показал Нику большой палец. Сэм дал короткую очередь и сообщил:
– Попал одному в башку.
– Хулиган, - укоризненно покачал головой Ник. Сэм растерянно посмотрел по очереди на старших ребят и махнул рукой:
– А ну вас...
– и взвизгнул: - Идут!
Он мог бы этого и не говорить - орать негры начали ещё до того, как поднялись в атаку, а стрелять - до того, как орать. Стреляли они в своём обычном стиле - "боком навскидку с рук в направлении цели" - но было атакующих штук тридцать, и бежали они целеустремлённо.
– Наверное, идейные, даже курить не стали, - сообщил Ник прежде, чем открыть огонь. Он стрелял через дверь, Сэм и Уилф перебегали от окна к окну, каждый взяв по паре на себя.
Атака продолжалась всего секунд десять. На улице остались около десятка трупов или тяжело раненых, остальные резво скрылись обратно и снова открыли огонь, вдобавок - бросили несколько гранат, разорвавшихся, впрочем, без особого вреда для защитников аптеки. Сэм оптимистично сказал, меняя магазин:
– Они так быстро кончатся.
– Хочется верить, - согласился Ник. Уилф в беседе не участвовал - он прислушивался. Потом в глубине дома грохнуло и раздался длинный тягучий вой.
– Гости, - Уилф кивнул на звук и поднялся.
– Вы тут посмотрите, а я там погляжу...
...Глядеть особо оказалось не на что. У входа на улицу в задней комнате пахло взрывчаткой и дымом, лежал поломанный взрывом труп, кровавые следы вели наружу. Уилф выглянул осторожно - в конце улицы убегали двое, ещё один, тоскливо вопя и с ужасом оглядываясь, хромал следом. Увидев Уилфа, он заорал вообще безумно, заметался, и из-за него Уилф не попал в двух других убегавших, а добил этого придурка. Плюнув, вернулся в дом, по пути поднял было с убитого в комнате М16, но она оказалась повреждена взрывом, и Уилф ограничился магазинами, а имевшуюся у негра гранату приспособил как ещё одну растяжку.
– Двое готовы, - сообщил он, сидя на корточках и задвигая за собой засов.
– Но они оттуда ещё точно полезут. Неудачное у нас место для обороны.
– Они опять стрелять перестали, - сказал Сэм.
– Ползают что-то, почти не показываются... Можно я попью?
– он кивнул на кран за стойкой.
– И умойся, если там вода есть, - кивнул Уилф.
– Да, и нам там налей. Тоже охота пить...
Их фляжки - по закону подлости - конечно же, остались на мотоциклах. Пока Сэм возился, что-то сердито бормоча, у стойки, Уилф встал между окнами и посмотрел на Ника - тот внимательно наблюдал за улицей. Уилф облизнул губы, посвистел для пробы, потом - высвистел мелодию и негромко замурлыкал:
– Мятежником решил я оканчивать войну,
И сыт по горло сказкой про "вольную страну"!
Хоть горечь пораженья мучительно терпеть,
Свой путь я выбрал верно - мне не о чем жалеть.
Долой республиканский общественный уклад,
Их синие мундиры и их цветных солдат,
Шутовскую браваду их гнусного орла
И лживых проходимцев, чума б их забрала!
Мне ненавистны янки и все дела их рук!
Своей страны им мало - позарились на Юг.
Во славу их союза не сохнет кровь южан,
А полосы по флагу текут из наших ран.
Три года я сражался за генерала Ли.
Ранения и голод в пути меня ждали.
Я нажил ревматизм, ночуя на снегу.
И янки - те, кто выжил - передо мной в долгу.
Мы храбро воевали - так долго, как могли.
И триста тысяч янки легли костьми в пыли
От южной лихорадки, от стали и свинца.
Дай бог им всем дождаться такого же конца!
Хоть нам и приказали оружие сложить,
От этого не стану сильнее их любить.
Ни капли не жалею о том, кем стал и был.
Меня не переделать - пустая трата сил!
Солдат или мятежник, я буду воевать.
На их "страну свободы" мне глубоко плевать!
Я рад, что дрался с янки - жаль, их не одолеть...
А больше в этой жизни мне не о чем жалеть... Нет, не так!
– оспорил сам себя Уилф и заговорил дальше:
– Вот так я понял, что есть Юг и что есть честь и вера.
Вот так я понял: болтовня о равенстве - химера.
Не равен скот - и человек, садист-палач - и мститель!
О братстве, мире и любви мне больше не твердите!
Я серой шляпою горжусь - мятежнику пристало!
И скальпов вражьих в рюкзаке ношу уже немало.
По десять - то за мать с отцом, и за друзей ещё,
А за братишку мой пока не кончился расчёт.
Добьём последних - правда, друг?!
– наступит время мира!
На добрый Юг, прекрасный Юг вернётся время мира!
– Это ты сочинил?
– спросил Ник, не сводя глаз с улицы. Уилф молча кивнул, принял от Сэма большой пивной бокал с чистой холодной водой.
– Хорошо получилось. Запиши где-нибудь, чтобы потом, может, нашли.