Клиффорд Саймак. Город (Том 1-й дополнительный)
Шрифт:
Хрустнул камешек под чьей-то ногой, и Фаулер поднял голову.
— Добрый вечер, — поздоровался Тайлер Вебстер.
— Я уже заждался вас, — сухо ответил Фаулер. — Садитесь и выкладывайте. Без экивоков. Вы мне не верите?
Вебстер опустился в кресло рядом, положил на колени папку.
— Я понимаю ваши чувства, — сказал он.
— Сомневаюсь, — отрезал Фаулер. — Я прибыл сюда с сообщением, которое казалось мне очень важным. Прибыл с отчетом, который дался мне дорогой ценой, вы и не представляете себе, чего мне это стоило.
Он сгорбился в кресле.
— Да поймите вы, все
— Сожалею, — ответил Вебстер, — но мы должны были удостовериться, должны были проверить ваш отчет.
— И проверить меня?
Вебстер кивнул.
— Пират тоже в этом участвует?
— Он не Пират, — мягко сказал Вебстер. — Вы его обидели, если называли Пиратом. Теперь у всех псов человеческие имена Этого зовут Эльмер.
Пес перестал копать землю и подбежал к ним. Сел возле Вебстера и потер грязной лапой вымазанные глиной усы.
— Ну, что ты скажешь, Эльмер? — спросил Вебстер.
— Он человек, никакого подвоха, — ответил пес, — но не совсем человек. Только не мутант. Что-то еще. Что-то чужое.
— Ничего удивительного, — сказал Фаулер. — Я пять лет был скакуном.
Вебстер кивнул.
— Какой-то след должен был остаться. Это естественно. И пес не мог не заметить этого. Они на этот счет чуткие. Прямо-таки медиумы. Мы потому и поручили им мутантов: как бы ни прятались, все равно выследят.
— Значит, вы мне верите?
Вебстер перелистал лежащие на коленях бумаги, потом осторожно разгладил их.
— Боюсь, что да.
— Почему — боюсь?
— Потому что вы величайшая из опасностей, которые когда-либо угрожали человечеству.
— Опасность?! Да вы что! Я предлагаю вам… предлагаю…
— Знаю, — ответил Вебстер. — Вы предлагаете рай.
— И это вас пугает?
— Ужасает. Да вы попробуйте представить себе, что будет, если мы объявим об этом народу и люди поверят. Каждому захочется улететь на Юпитер и стать скакуном. Хотя бы потому, что скакуны, похоже, живут по нескольку тысяч лет.
Все жители Солнечной системы потребуют, чтобы их немедленно отправили на Юпитер. Никто не захочет оставаться человеком. Кончится тем, что люди исчезнут, все превратятся в скакунов. Вы об этом подумали?
Фаулер нервно облизнул пересохшие губы.
— Конечно. Другого я и не ожидал.
— Человечество исчезнет, — ровным голосом продолжал Вебстер. — Исчезнет накануне своих самых великих свершений. Испарится. Все, чего удалось достичь за многие тысячелетия, насмарку.
— Но вы не знаете… — возразил Фаулер. — Вам не понять. Вы не были скакуном. А я был. — Он ткнул себя пальцем в грудь. — Я знаю, что это такое.
Вебстер покачал головой.
— Так ведь я не об этом спорю. Вполне допускаю, что скакуном быть лучше, чем человеком. Но я никак не могу согласиться с тем, что мы вправе разделаться с человечеством, променять все, что было и будет совершено человеком, на то, что способны совершить скакуны. Человечество продвигается вперед. Может быть, не с такой легкостью, не так мудро и блистательно, как ваши скакуны, зато мне сдается, что в конечном счете мы продвинемся намного дальше. У нас есть свое наследие, есть свои предначертания, нельзя же все это просто взять да отправить за борт.
Фаулер наклонился вперед.
— Послушайте, — сказал он. — Я все делал честь по чести. Пришел прямо к вам, во Всемирный комитет. А ведь мог обратиться к печати и радио, чтобы припереть вас к стене, но я не стал этого делать.
— Вы хотите сказать, что Всемирный комитет не вправе решать этот вопрос. Что народ тоже должен участвовать.
Фаулер молча кивнул.
— Так вот, по чести говоря, — продолжал Вебстер, — я не полагаюсь на мнение народа. Существуют такие вещи, как реакция плебса, как эгоизм. Что им до рода человеческого? Каждый будет думать только о себе.
— То есть вы говорите мне, что я прав, но вы тут ничего не можете поделать?
— Не совсем так. Что-нибудь придумаем. Юпитер может стать чем-то вроде дома для престарелых. Придет пора человеку уходить на заслуженный отдых…
У Фаулера вырвалось рычание.
— Награда, — презрительно бросил он. — Пастбище для старых лошадей. Рай по путевкам.
— Зато мы и человечество спасем, — подчеркнул Вебстер, и Юпитер используем.
Фаулер порывисто встал.
— Это черт знает что! — вскричал он. — Я прихожу к вам с ответом на вопрос, который вы поставили. С ответом, который обошелся вам в миллиарды долларов. А сотни людей, которыми вы были готовы пожертвовать? Расставили по всему Юпитеру преобразователи, пропускали через них людей пачками, они не возвращались, вы считали их мертвыми и все равно продолжали слать других! Ни один не вернулся, потому что они не хотели. не могли вернуться, их пугала мысль снова стать людьми. И вот я вернулся. А что проку? Трескучие фразы, словесные ухищрения, допросы, проверки… И наконец мне объявляют, что я есть я, да только мне не надо было возвращаться.
Фаулер опустил руки и весь понурился.
— Полагаю, я свободен, — произнес он. — Не обязан здесь оставаться.
Вебстер медленно кивнул.
— Конечно, свободны. С самого начала вы были свободны. Я только просил вас побыть здесь, пока шла проверка.
— И я могу возвращаться на Юпитер?
— Учитывая все обстоятельства, — ответил Вебстер. — это, пожалуй, совсем неплохая мысль.
— Удивляюсь, почему вы сразу мне этого не предложили, — с горечью сказал Фаулер. — Такой удобный выход. Сдали отчет в архив, забыли об этом деле, и продолжай распоряжаться Солнечной системой, словно фишками в детской игре. Ваш род уже не первый век отличается, сколько дров наломали — так нет же, люди предоставили вам новую возможность… По милости одного из ваших предков мир лишился учения Джуэйна, другой сорвал попытки наладить сотрудничество с мутантами…
— Оставьте в покое меня и мой род! — резко произнес Вебстер. — Это серьезнее, чем…
Однако Фаулер перекричал его:
— Но это дело я вам не позволю загубить! Хватит, мир и так достаточно потерял из-за вас, Вебстеров. А теперь такая возможность открывается! Я расскажу людям про Юпитер. Пойду в газеты, на радио. Буду кричать со всех крыш. Я…
Он вдруг осекся, и у него задрожали плечи.
— Я принимаю ваш вызов, Фаулер, — с холодной яростью сказал Вебстер. — По-вашему не будет. Я не позволю, чтобы вы сделали такую вещь.