Клим Драконоборец и Зона Смерти
Шрифт:
Подумать было над чем. Граф Ардалион сказал, что за Огнедышащие горы утекли шестеро бандитов, а теперь в наличии пятеро. Почему? Было еще графом сказано, что в банде у него осведомитель. И что с ним? Разоблачили и прирезали? Тогда помощи не дождаться, и зачарованный посыльный ворон к графу не прилетит…
Некоторое время он размышлял над тем, куда подевались кот с джинном. Мог ли Бахлул пережечь веревку, а кот ее перегрызть? Сомнительно, очень сомнительно! Веревка была толстой, а искры джинна годились разве на то, чтобы воспламенить свечу или тонкие сухие веточки. На кота надежды
– Так, братва, – сказал Соловей, поднимаясь. – Обмыслил я это дело, и мнится мне, что карлик с этой крысиной задницей шастают тут не зря. Клад ищут, прокляни меня все покойники, коим я кровь пустил! Прежде тут великаны лемурские жили, втрое выше Бохи, позакопали кладов, да только не взять их честному люду – все в колдовстве. А эти, видать, знают как и где… Давай, Костомар, этого тащи! – Он ткнул пальцем в Клима. – Да стяни с него обувку! Жечь ее не надо, пригодится!
Верзила кивнул, сбросил рваную безрукавку и напряг мышцы. Они перекатывались по его плечам и груди, как стая чудовищных змей.
– Я мигом, атаман, только сапоги примерю. Как раз по мне!
Боха натянул один сапог, и Клим в бессильной ярости скрипнул зубами. Он дернулся в веревках и заметил, что свистун-атаман глядит на него с нехорошей ухмылкой – видно решил, что пленник в ужасе и панике.
– Брось сапоги, идиот! Брось, не двигайся, иначе…
Выкрик Клима оборвался, когда Костомар притопнул и сделал первый шаг. Второго не понадобилось – верзила исчез, будто растаяв в воздухе. На месте, где он стоял, темнело лишь пятнышко выжженной травы.
– Боха! Где Боха? – Челюсть у Соловья отвисла, он озирался в явном недоумении. – Боха! Ты где, гаденыш?
– Это не простые сапоги. Тот, кто надел их, первым доберется до клада и выгребет все, – молвил Клим с горькой усмешкой. – Пожалуй, вам стоит поискать Боху. Где-нибудь в окрестностях, у ближнего ручья.
Главарь бандитов отреагировал мгновенно.
– Сруль, Чернявый, берите рогатины и за мной! Поганка, останешься здесь! Стереги ублюдка! Можешь шкуру с него спустить!
Схватив топор, он пронзительно свистнул и метнулся в лес. Два разбойника бросились следом, но Поганка, как было велено, осталась. В ее руке сверкнул клинок – десантный нож Клима, острый как бритва. Очень подходящая штуковина, чтобы снять кожу живьем.
Скоморох открыл глаза, застонал, заворочался, попробовал сесть. И вдруг завопил во всю мочь гномьей глотки:
– Девка, эй, девка! Нож опусти! На кого руку поднимаешь! Это король! Наш король, владыка Хай Бории! Хочешь резать? Меня режь, а его не тронь!
– Это, друг мой, вопрос верного выбора, – заметил Клим. – Или она получит мое королевское прощение и мешок золотых в придачу, или ткнет меня ножом и сдохнет в канаве, как всякий, кто покусится на короля. Ибо моя магия…
Разбойница подкинула в ладони нож.
– Не надо
Клим перевел дух и улыбнулся.
– Об этом, барышня, можно не беспокоиться. Отложи-ка ножик и вытащи из-под меня флягу. Я хочу пить.
– Но, государь…
– Делай, что я сказал.
Пиво было теплым и прогоркшим. Клим глотал его без удовольствия, как принимают лекарство. Потом дернул веревку на запястьях, и она лопнула, будто свили ее из тонкой паутины. Одним движением он освободил ноги, порвал путы на груди, уперся ладонями в землю и встал. Разбросав еловые ветки, нашел флакончик с эликсиром и сунул за пазуху. Топнул, и почва под его ногой просела выше щиколотки.
Поганка смотрела на него во все глаза.
– Королевская магия, – промолвил Клим, чувствуя, как приливает необоримая сила. Он уперся ладонью в ствол, и сосна заскрипела и покачнулась. – Самое время разобраться с этим свистуном.
– Возьми нож, государь!
– Пока без надобности, красавица. Займись Црымом. Разрежь веревки и дай ему воды.
Он начал спускаться с пригорка, стараясь не делать резких движений. Эликсир бушевал в крови. Сейчас он мог вырвать с корнем столетнюю сосну и швырнуть ее в небо.
За деревьями послышались невнятные звуки – разбойная троица возвращалась с бесплодных поисков. Первым на Клима выскочил Сруль, выпучил в изумлении глаза, но не успел даже крикнуть и поднять рогатину, – от удара кулаком голова его треснула и провалилась в плечи. Стряхнув кровь и обломки костей, Клим остановился, разглядывая атамана и шагавшего за ним Чернявого.
– Как дела, ретивые мои? Клад уже поделили?
Соловей остолбенел. Взгляд его метался то к телу мертвеца, то к Климу, то к пригорку, где еще дымил костер. Он уже не был похож на волка – скорее, на злобного пса.
– Бей его! Бей гниду! – прорычал атаман, выталкивая перед собой Чернявого. Наставив рогатину, тот бросился на короля.
– Нечего суетиться под клиентом, – сказал Клим. – По законам королевства приговариваю злодеев к смерти. Обоих!
Он свернул Чернявому шею. Затем стремительно шагнул вперед, выбил из рук Соловья топор и приподнял его, ухватив за пояс. Пояс, кстати, был его собственный.
– Откуда ты, харя уголовная? Не из моих подданных, это точно. Какими ветрами к нам занесло?
Соловей хрипел и бился, глядя на Клима с ужасом. Решив, что подробный допрос учинять не стоит, Клим стукнул его затылком о сосну. Затем потащил трех мертвецов на пригорок, всех разом, взявши кого за шиворот, кого за ноги. Уложив их друг подле друга, шагах в десяти от костра, снял с атамана пояс, а за ним обнаружил свой кошелек.
Приблизились Црым и девица-разбойница. Она промыла рану на голове шута, но тот был бледен до синевы, охал и ковылял с трудом.
– Прости, твое величество, только на миг задремал… сторожил всю ночь с усердием… на миг, говорю… вот они и подкрались, дали по башке, и я отключился… прости, ради Благого Господа…